Андрей Бондаренко - Метель

– А как же они эдакую громоздкую махину приволокут на постоялый двор? Она же, наверное, очень тяжёлая, прямо-таки неподъёмная…

– По частям, – ёмко пояснил Денис. – В подводах имеются стальные ломы, кузнечные молоты и клещи. Русский человек, он – при наличии подходящего инструмента и устойчивого желания – что угодно может раскурочить и разобрать на составные части. А с мужиками за старшего поехал мой кучер Антипка. Он, будучи человеком надёжным, многократно проверенным и, даже, обученный мною грамоте, народу забаловать не даст. Ещё и денег всем обещано малость – за качественно сделанную работу…. Так что, Пьер, не сомневайся. Привезут! Никуда не денутся…. Ты, только, присмотри хорошенько за разгрузкой и складированием. А потом, когда сарайку запрут, все ключи себе забери…. Сделаешь? Лады?

– Лады. Присмотрю. Ключи заберу.

Давыдов невежливо подёргал дремлющего кота за ухо:

– Аркадий, морда сытая и ленивая! Пойдём-ка на улицу, на утренний зимний моцион. Подышишь свежим воздухом, побегаешь немного по свежему снежку, чтобы не зажиреть окончательно, – обернулся к Петру: – Всё, друг Бурмин, я поехал! Лошадки застоялись…. Ну, до скорой встречи!

Петька, особо не торопясь, оделся, обулся. Сходил, набросив на плечи ментик, в уличный досчатый туалет, справил нужду, выбросил в выгребную яму неработающий карманный фонарик и оптические линзы – за полной ненадобностью, а модные (по понятиям двадцать первого века) итальянские трусы – как ненужную и однозначно-вредную улику. После чего вернулся в светёлку, помылся (в дальнем углу обнаружился медный умывальник, наполненный водой комнатной температуры), старательно пригладил ладонями непослушные пегие вихры, без аппетита перекусил остатками вчерашней трапезы, допил гороховец и крепко задумался: – «А что, собственно, делать дальше? Мужики, скорее всего, будут разбирать, вернее, долбать – ломами и кувалдами – японский внедорожник долго и упорно, до самого вечера…».

Не придумав ничего интересного и дельного, он прицепил к поясу портупею с саблей, надел свой короткий тулупчик, тщательно застегнул все пуговицы и, хлопнув дверью, отправился на улицу.

«Правильно, полностью одобряю!», – ехидно прокомментировал вредный внутренний голос. – «Утренний зимний моцион, он очень полезен не только толстым и прожорливым котам, но и избыточно жирным сорокалетним экономистам. Да и пухлым гусарским подполковникам – также…. Можно ещё и утренней гимнастикой заняться. Например, толстые берёзовые поленья для банных нужд – под удивлёнными взглядами дворовых холопов – поколоть от души…».

Утро выдалось тихим, хмурым и – по зимним понятиям – тёплым, температура окружающего воздуха вплотную приблизилась к нулевой отметке, с отдельных крыш даже звонко закапала ленивая капель. Над постоялым двором неторопливо и задумчиво кружила огромная воронья стая, а со стороны конюшни долетало равнодушное конское ржанье и отголоски затяжной ямщицкой ссоры.

– Я здесь не причём, клянусь! – слезливо уверял хриплый фальцет. – Подполковник велели – запрячь твою гнедую кобылку в подводу. Разве с ними поспоришь? Себе дороже…

– А что же наш Иван Павлович? – недоверчиво поинтересовался густой бас. – Не заступился? Промолчал?

– Заступишься тут, как же! Эти гусары – хуже диких зверей! Если что не по-ихнему – сразу же дают в зубы, имени и прозвища не спрашивая. Могут и кнутом – ни за что, ни про что – ободрать…

– Попридержали языки, рожи кандальные! – рявкнул Пётр во весь объём лёгких. – Ещё раз услышу – что гадкое про гусар – покалечу сразу же! Руки и ноги переломаю! Без штанов, с голыми жопами, ободранными до самых костей, отправлю осваивать знойную Африку! Скормлю голодным крокодилам и кровожадным львам, мать вашу…

Тут же, через секунду-другую, установилась абсолютная тишина: даже лошади перестали всхрапывать, а чёрная воронья стая – словно бы испугавшись чего-то – торопливо и бестолково рванула к югу.

– То-то же! – довольно усмехнулся Петька. – Знай наших! Разбаловались, понимаешь, блин утренний! Сталина на вас, болтунов праздных, нет…

Он – неторопливо и расслабленно – обходя по широкой дуге банный «комплекс», немного прогулялся по двору, вскоре вышел к давешнему пруду с полыньёй и невольно присвистнул:

– Ничего себе, мать моя, мечтательница наивная! Картина маслом, однако. Называется – «Рыбацкий сюрреализм 1812-го года, Россия, окрестности городка Малоярославца».

На толстом берёзовом чурбаке, установленном рядом с квадратной прорубью, сидел вчерашний юродивый. Сидел себе и рыбачил. Если, конечно же, это можно было назвать полноценной рыбалкой: в морщинистых ладонях старика находилась толстая и сучковатая палка, оснащённая метровым куском верёвки, к концу которой был привязан потрёпанный волчий хвост.

Впрочем, в двух метрах от юродивого обнаружился кот Аркадий, с аппетитом доедающий золотисто-жёлтого карасика.

«А ещё наглые и важные умники утверждают, что, мол, русские народные сказки – это только сказки. Мол, голословные выдумки и придумки, не более того…», – пафосно возмутился внутренний голос. – «По факту получается, что в каждой сказке – только малая доля сказки…».

Подойдя к странной парочке (карася не считая), Пётр вежливо поздоровался:

– Всем доброго утра, господа хорошие! Как клёв сегодня? Есть, чем похвастаться?

– Мяу! – важно отозвался Аркаша.

– Доброго здоровья тебе, Странник! – повернув голову, радостно улыбнулся юродивый. – Вижу, что у тебя всё хорошо…. Спрашиваешь, как клюёт? А вот, сам посмотри, в корзинке.

Петька заинтересованно склонился над стареньким берестяным туеском и восторженно хмыкнул:

– Смотри-ка ты, караси – и золотистые, и серебристые, а ещё пескари, ерши, ратаны. Знатно, поздравляю от души! – немного помявшись, поблагодарил: – Большое спасибо тебе, дедушка!

– За что? – удивился старик.

– Как же. Излечил ты меня вчера от близорукости. Все теперь вижу…. Ты, наверное, волшебник? То есть, добрый колдун?

– Я здесь не причём. Небеса благодари. Если понимаешь, о чём тебе толкуют…. Может, ещё что-то хочешь узнать, отрок проходящий? Хочешь, так спрашивай. Не молчи зазря.

Подумав, Пётр торопливо, обламывая ногти, расстегнул верхние пуговицы полушубка, ментика и доломана, и, оттянув вниз ворот нательной рубахи, ткнул пальцем в извилистый, светло-зелёный шрам:

– Ты, дедуля мудрый, случайно не встречал – в своей долгой жизни – людей с такой отметиной?

– Встречал, конечно! – в очередной раз беззубо улыбнулся юродивый. – Странники, они ребятки занятные, умные, много чего повидавшие на Пути жизненном. С ними приятно поболтать, поспорить…. Подожди немного, отрок проходящий…. Кажется, клюёт!