Александр Бушков - Дикарка

— Ни капельки!

— Ну и правильно. Было бы о ком жалеть…

— А как же честное слово офицера? Капитан безмятежно улыбнулся.

— Интересно, в чем я его нарушил? Я его отпустил целым и невредимым, верно? С законом всемирного тяготения даже мне не совладать. И потом, я вовсе не обещал, что мы его кудато отвезем на вертолете после завершения дела…

— Интересный вы человек, — сказала Марина. — И шутки у вас замысловатые…

— Ну да, — сказал капитан. — Я — парень простой, жизнерадостный и не лишенный юмора. Госпожа Романова, а вы отлично держитесь. У меня такое впечатление, что вас ничто не может вывести из равновесия. Вы так хладнокровно переносите жизненные невзгоды и происходящие вокруг не самые приятные события…

Марина, постаравшись, чтобы ее улыбка смотрелась беспомощной, бледной, вымученной, сказала со вздохом:

— После всего, что со мной тут вытворяли, меня уже мало что поразит…

— Тоже верно, — серьезно сказал капитан.

Она старательно смотрела в иллюминатор — не столько из любопытства, сколько из желания ориентироваться на местности, насколько это возможно — и сразу увидела, что вертолеты идут на посадку вовсе не в направлении какогонибудь аэродрома. Ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего аэродром, в окрестностях она не заметила — лишь темнозеленая тайга, перемежавшаяся обширными пустыми пространствами, заросшими высокой травой.

На одну из таких полян вертолеты и опустились. Часов у Марины не было, но она примерно определила, что от заброшенного аэродрома они летели с полчаса. Маловато, чтобы добраться до столицы…

На опушке, под деревьями, стоял синий микроавтобус. Капитан отодвинул вправо овальную дверь, опустил лесенку, первым вышел на нее, подал руку Марине:

— Пойдемте. Приехали. Дальше нам придется на машине…

Она без колебаний спустилась в высокую траву, в которой стрекотали какието насекомые. Вряд ли стоило бояться, что на этой живописной поляне ее и пристукнут. Капитан располагал временем, чтобы сделать это раньше. Например, преспокойно выкинуть ее из вертолета, как атамана…

— Пойдемте, — повторил капитан, кивая в сторону машины.

— Постойте, — сказала Марина. — Но это же не столица…

— Совершенно верно. Это Снежинск. Мы от него в паре километров.

— Но…

— Помоему, вы именно сюда и собирались, госпожа Романова? — спросил капитан с непроницаемым лицом. — У вас же тут какието дела, верно? Вот я и решил облегчить вам задачу. Зачем вам сейчас в столицу? Пожаловаться в полицию на этих скотов? Но их все равно уже нет в живых, ни единого… Так что можете с легким сердцем заняться теми делами, ради которых вас сюда направили. У меня тут есть небольшая квартирка, отдохнете, наберетесь сил… Если хотите, позвоните в столицу, чтобы о вас не беспокоились. Одним словом, как мужчина и офицер, я вам предлагаю гостеприимство и всяческое содействие. Нужно же както искупить те неприятности, в которые вы попали по вине некоторых моих земляков.

Он взял ее под руку вежливо, но непреклонно, и повел к машине. — Это, можно сказать, мой прямой долг. Не беспокойтесь, вы под защитой армии, героического спецназа…

Он говорил непринужденно и дружелюбно, на лице у него было самое простецкое выражение — доброжелателен, вежлив, радушен — но все это, разумеется, неспроста. Марина понятия не имела, в какие игры он с ней играет, но не сомневалась, что это как раз игра. И не из примитивных. Этот человек не стал бы ее заманивать, чтобы примитивно трахнуть вместе с дружками. Берите выше, птица не того полета…

Что оставалось делать? Да попросту идти с ним радом. И думать о своем.

Самолет, голову можно прозакладывать, не совершал вынужденной посадки. Он направлялся именно туда, на давнымдавно заброшенный аэродром, где его уже ждали некие люди. Если полагаться на мнение атамана — а почему бы и нет? — когото одного застрелили сразу после посадки. Огромная доля вероятности, что первым оказался Тимофей. Значит, остальные трое были в курсе. Они только не предполагали, что их самих очень быстро перестреляют ради сохранения какойто опасной и серьезной тайны…

Нельзя, конечно, исключать, что очень многое из происшедшего с ней — инсценировка, спектакль, подстава. В тайной войне случаются и более масштабные инсценировки. И все таки… До того она находилась в полном неведении о судьбе самолета. Зачем ей сообщили, что он, изволите видеть, аккуратно приземлился, и члены экипажа убили четвертого на борту, а потом их самих пристрелили те, кто ожидал под деревьями? Зачем ей доложили, что из самолета вынесли некий футляр? Что именно должна прикрывать инсценировка? Толковый спектакль должен уводить в сторону от истины… Но никакой истины она пока что не рас, копала.

Словом, полная неизвестность…

В машине сидел человек в штатском, определенно похожий на переодетого солдата — молодой, могучие плечи, характерная стрижка. Капитан, откатив боковую дверь, сказал непринужденно:

— Простите, мне нужно переодеться…

Марина, как воспитанная девушка, отвернулась, потом, недолго думая, медленно обошла машину и встала так, чтобы никто не смог отоварить ее сзади чемнибудь тяжелым по затылку.

Подошел капитан, уже в штатском. Непринужденно сказал:

— Поехали, госпожа Романова, вам наверняка уже надоели эти дикие места.

Марина забралась в салон микроавтобуса, уселась рядом с капитаном, чувствуя щиколоткой нож в сапожке. Водитель без команды, не задав ни единого вопроса тронул машину.

Она недолго петляла по бездорожью среди густого леса, потом выехала на асфальтированную дорогу, помчалась гораздо быстрее, и Марина увидела впереди дома и полицейский пост серого бетонного домика.

Это был небольшой, тихий, безнадежно захолустный городок. Большинство улиц не мощеные, мало машин и прохожих, попадались дома из потемневшего кирпича, не менее чем столетней давности. Впрочем, пару раз они встретили ярко размалеванные туристические микроавтобусы. Значит, коекакая ниточка в большой мир отсюда все же тянулась, путеводители не врали…

Марина увидела вывеску почтамта и постаралась надежно зафиксировать в памяти это здание, этот район, весь путь… Если Рита не сбежала с ее вещичками, не предала…

Машина свернула на короткую улочку, где тишина царила прямотаки космическая, а в пыли у заборов бродили самые настоящие куры, белые и пестрые. Остановилась у двухэтажного каменного домика, настоящего памятника архитектуры…

— Прошу, — сказал капитан, откатывая дверь. — Прибыли.

Он, не оборачиваясь, двинулся впереди Марины в крохотный безлюдный дворик, в подъезд, поднялся на второй этаж по довольно чистой лестнице с затейливыми чугунными перилами, достал связку ключей и привычно отпер дверь.