Песах Амнуэль - Салат из креветок с убийством

— Похоже, что ты прав, — задумчиво сказал он. — В организме есть следы обоих ядов. Тридимидин, что был в рюмке, естественно, в гораздо большей концентрации. Похоже, Абрам принимал яд регулярно, и спасти его могла лишь ударная доза тридимидина, которую ему и дали вчера вечером. Но… нет, передозировки в этом случае не было, скорее наоборот — дали слишком мало. Черт меня возьми, — воскликнул Хан, — если я вижу в этом смысл!

— А я вижу, — заявил Беркович. — Теперь у меня есть и ответ на вопросы, который я никому не задавал.

— Какие вопросы? — заинтересованно спросил эксперт.

— Почему убийца не вымыл рюмку из-под коньяка? Он, конечно, понимал, что будет проведена экспертиза. Значит, должен был позаботиться, чтобы не нашли следов яда. И отпечатки пальцев лучше бы смыть. Но если никто не предполагал, что старик умрет, если хотели именно спасти…

— Ничего не понимаю! — воскликнул эксперт. — Старика отравить хотели или спасти?

— Именно, что спасти, — хмуро сказал Беркович. — А перед этим хотели отравить.

Он задал эксперту еще несколько вопросов и получил исчерпывающие ответы. Оставив Хана в состоянии некоторого недоумения, Беркович поднялся к себе. К счастью, Хутиэли еще не ушел домой, хотя день уже клонился к вечеру, и Беркович рассказал ему о результатах экспертизы.

— Наверняка Алекс приложил к этому руку, — сказал старший инспектор. — Наоми не настолько умна, как я понял, да и нужными познаниями в области фармакологии не обладает. Но тридимидин в рюмку всыпала Наоми, она жила в доме с отцом и каждый вечер давала ему лекарство, в котором, видимо, и находился яд. Не такой сильный, чтобы вызвать немедленную смерть, но достаточный, чтобы привести к летальному исходу в течение нескольких недель. Симптомы, по словам Рона, не могли вызвать подозрение у лечащего врача — в возрасте Абрама все выглядело бы естественно. Причина, по которой старика хотели отравить месяц назад, понятна — деньги оставались детям. Но он неожиданно изменил завещание, и все могло пойти прахом! Смерть Абрама больше не была нужна, понимаете? Абрама нужно было спасать, и Наоми с Алексом — сами или после консультаций — нашли препарат, который мог нейтрализовать действие яда. Но и сам этот препарат — тридимидин — тоже смертельно опасен, если используется сам по себе…

— Они ведь не специалисты-фармакологи, — закончил рассказ Беркович. — Хотели спасти старика, но только приблизили конец.

— М-да, — протянул Хутиэли. — Когда будет готово полное экспертное заключение?

— Рон обещал управиться к ночи. Ему предстоит двойная работа — следы первого яда оказались практически нейтрализованы тридимидином…

— Надеюсь, ты не собираешься ждать в управлении, пока будет результат? — спросил инспектор.

— Поеду домой, — решил Беркович. — У Арончика температура, ухо болит, Наташа с ним весь день. До утра Гиндесы не сбегут.

— Могу себе представить, бедные дети, — пробормотала Наташа, когда Беркович после ужина рассказал жене о том, чем занимался весь день.

— И не надо тебе это представлять, — сказал он. — А ребенку такое увидеть — врагу не пожелаю.

Регину Штольц, тридцати четырех лет от роду, нашла мертвой ее дочь Сима, двенадцати лет, когда утром вошла в кухню, чтобы поздороваться с матерью, быстро позавтракать и бежать в школу. От криков Симы проснулся Шимон, одиннадцати лет, который обычно вставал минут за пятнадцать до начала занятий и бежал в школу, не позавтракав, потому что не любил есть с утра. Дети стояли над телом матери, кричали от ужаса и не знали, что делать — им казалось, что мама спит на полу и не хочет просыпаться. На крики прибежала соседка Далия Мазор, шестидесяти двух лет, которая сразу вызвала «скорую». В полицию позвонили парамедики, убедившись, что женщина мертва уже не меньше девяти-десяти часов, и подумав, что причина смерти может оказаться криминальной. Детей, естественно, увели к соседям — Далия хотела отправить их в школу, но Сима с Шимоном наотрез отказались. Сначала все-таки думали, что с Регина умерла от сердечного приступа, и потому сержант опрашивал соседей без особого старания, а к детям и вовсе с вопросами приставать не стал, Далия ему объяснила, что Регина — мать-одиночка, муж ее умер от рака два года назад, и вот теперь снова такой удар для бедных детей. Когда умер Бенци, все так Регину жалели, помогали чем могли, такая была красивая пара, и дети… что с ними теперь будет?

Старшего инспектора Берковича вызвали, когда вскоре после полудня был получен предварительный результат судмедэкспертизы. Рон Хан сам позвонил старому приятелю и сказал:

— Не ты ведешь дело Штольц? Кто? Сержант Штемлер? Вряд ли он справится — это отравление. Очень сильный яд, я тебе сейчас перешлю мейлом формулу.

— Зачем мне формула? — буркнул Беркович. — В чем был яд? Что она съела?

— Торт она ела, больше ничего. Я думаю, яд начал действовать минут через десять, а еще минут через двадцать все было кончено. И кстати — позвать на помощь она не могла, потому что были парализованы органы дыхания.

Перед тем, как выехать на место, Беркович внимательно прочитал отчет сержанта Штемлера — да там и читать было почти нечего: прибыл, увидел, опросил… Сам сержант сменился с дежурства и уехал домой, вообразив, видимо, что смерть женщины произошла, скорее всего, от естественных причин, а если и придется что-то расследовать, то можно заняться этим завтра с утра.

На месте Беркович обнаружил раскрытую настежь дверь квартиры, в салоне — всех соседей от первого этажа до четвертого, у стола сидел и дожидался разрешения на захоронение господин из “хевра кадиша” — время было за полдень, а похоронить покойницу нужно было до захода солнца. Беркович объяснил, что похороны сегодня не состоятся, соседей попрошу разойтись, пусть останется только Далия Мазор, а если кто-то понадобится, то их позовут, и где, скажите, пожалуйста, дети?

Далия, худая и, несмотря на возраст, гибкая, как тростинка, объяснила, что дети пока у нее дома, с ее внуками, не нужно их лишний раз…

— Нет-нет, — сказал Беркович, — я не собираюсь… Вы мне пока сами расскажите. Вы давно знакомы с Региной?

— С тех пор, как они с Бенци здесь поселились, лет, значит, уже двенадцать. Молодая пара, купили квартиру со вторых рук…

— Родственники у них есть?

— Никого, в том и беда. Родители Бенци погибли в аварии, а родители Регины давно развелись, отец из страны уехал, никто не знает где он, а мать умерла годом раньше Бенци, она в Хайфе жила, так что я с ней и не знакома…

Где-то в квартире мог быть, по идее, тот самый торт, кусок которого отправил Регину в могилу. В отчете сержанта торт не упоминался. Если бы он стоял на столе — в салоне или кухне — Штемлер об этом непременно упомянул бы.