Песах Амнуэль - Салат из креветок с убийством

— Ясно, — сказал Беркович.

Пожалуй, теперь действительно все было ясно. Оставалось “малое” — вычислить преступника.

— На самом деле землячество — настоящий клубок змей, — рассказывал Беркович полчаса спустя эксперту Хану, придя к нему в лабораторию. — Там ведь немалые деньги крутятся, а Бокштейн распоряжался финансами. Лещинский утверждает, что его все любили, но это ему или мерещится, или он просто водит меня за нос. Брук дал больше информации, но можно ли доверять журналисту бульварной газеты? Как бы то ни было, один человек точно хотел избавиться от Бокштейна. А привычки Бокштейна знал каждый — в частности, то, что он любил сосать ледяные кубики.

— А! — воскликнул Хан. — Я понял! Отравлен был кубик со льдом, а вовсе не коктейль в бокале!

— Именно. Бокштейн взял из вазы ледяной кубик, опустил в бокал, подождал, чтобы коктейль немного охладился, потом достал кубик и начал сосать. Вот почему концентрация яда в бокале оказалась такой маленькой.

— Ловко! Но это все равно не объясняет фактов — ведь отравленный кубик мог взять из вазы кто-нибудь другой.

— Не мог, в том-то и дело. Бокштейн любил особый лед — с добавками, кубики получались цветными: розовыми, зелеными, сиреневыми… Лично ты взял бы такой кубик? Нет, ты подумал бы: “Странный цвет, лучше не надо”, и взял бы из вазы обычный — белый. Убийца дождался, когда Бокштейн, разговаривая с журналистом, взял себе бокал с коктейлем (кстати, поморщился, потому что коктейль был тепловатым). После этого убийца положил в вазу с ледяными кубиками еще один — зеленоватого оттенка, единственный среди белых. Никто бы не взял такой кубик, а Бокштейн предпочел именно его.

— Ловко, — повторил Хан. — И что, убийца принес на вечеринку отравленный лед в кармане?

— В термосе, естественно!

— Значит… — начал эксперт.

— Нужно найти гостя, который имел при себе небольшой термос.

— Такая работа тебе нравится, — заметил Хан. — Ищи.

— Прошло уже столько времени! — пожаловался Беркович. — Если бы гостей обыскали сразу, то еще можно было бы надеяться… А сейчас? Погоди-ка! — вспомнил старший инспектор. — Я, кажется, знаю, кто убил Бокштейна.

— Кто же? — поинтересовался эксперт.

Но Беркович уже шел к выходу и не слышал вопроса.

Был одиннадцатый час вечера, когда старший инспектор позвонил в дверь квартиры Зильберманов.

— Я ненадолго, — извинился он, войдя в салон. Аркадий Зильберман, похоже, уже собрался спать — на нем были пижама и тапочки на босу ногу. Илона, его жена, которую, по словам Брука, пытался увести покойный Бокштейн, смотрела телевизор и, кивнув Берковичу, отвернулась к экрану, где кто-то кому-то заламывал за спину руку, а кто-то третий вопил нечеловеческим голосом, направляя пистолет в спину кому-то четвертому. Самое подходящее кино.

— У вас есть китайский термос? — громко спросил Беркович, обращаясь к Илоне и игнорируя Аркадия.

— Был когда-то, — вместо жены ответил Аркадий.

— Как — был? — удивилась Илона. — И сейчас есть. А зачем вам? Да еще на ночь глядя?

— Я его потерял, — Аркадий не смотрел на жену, но в голосе его чувствовалось напряжение, на которое трудно было не обратить внимание. Илона была, однако, слишком увлечена сериалом и сказала, не отрывая взгляда от экрана:

— Аркаша, у тебя совсем нет памяти. Ты поставил футляр с термосом в нижний ящик кухонного шкафа, когда вернулся со вчерашней вечеринки. Я его сама там видела час назад.

— Покажете? — теперь Беркович обращался уже к хозяину квартиры, который переминался с ноги на ногу, глядя в окно, будто ученик, вызванный к доске.

— Зачем вам? — повторил Бокштейн вопрос, заданный Илоной.

— Вам непременно нужно, чтобы я ответил? — пожал плечами Беркович и пошел в кухню.

Футляр с китайским термосом — небольшим, меньше, чем на поллитра — действительно лежал в нижнем ящике шкафчика.

— Я возьму эту вещь с собой, — сказал Беркович, — а вас попрошу утром, в девять часов, приехать ко мне для допроса. Управление полиции, второй этаж.

— Зачем вам этот старый термос, старший инспектор? — спросила Илона, не отрывая взгляда от экрана, когда Беркович шел к двери.

— Спросите у мужа, — ответил Беркович. — И объясните ему, что не нужно делать глупостей.

Завтра утром, — подумал он, — нужно будет прежде всего зайти к прокурору Богашу и получить предписание на арест. В том, что эксперт обнаружит на стенках термоса следы яда, Беркович не сомневался.

С утра у старшего инспектора Берковича настроение было хуже некуда. Вроде бы и без причины — день выходной, не нужно рано вставать, выспался он хорошо, потому что лег не поздно, хотя вечер они с Наташей провели в гостях, но компания оказалась приятной, разговоры — легкими, никто не приставал к нему с вопросами о том, сколько убийц полиция Тель-Авива поймала на прошлой неделе. Погода тоже к меланхолии не располагала — прохладно, ясно, легкий ветерок. Осень…

А настроение было паршивым.

— Наташа, — сказал жене Беркович. — Отвези Арончика в детский сад сама, хорошо? Я еще поваляюсь.

— Конечно, — согласилась Наташа, и Беркович отвернулся к стене, чтобы никто не видел постного выражения его лица.

Мобильный телефон начал звонить, когда Беркович мрачно раздумывал о роли химии в жизнедеятельности организма. Не хватает какого-нибудь микроэлемента, ерунды в полмиллиграмма, и вот тебе — настроение падает, а некоторые даже разума лишаются…

— Слушаю, — сказал он, поднеся аппарат к уху.

— Убийство в Рамат-Авиве, — без предисловий сообщил дежурный офицер (судя по голосу, это был Ави Розенблат). — Послать за тобой машину или поедешь на своей?

— Бензин нынче дорог, — буркнул Беркович, — посылай машину.

За десять минут он, конечно, не успел побриться — еще одна причина для плохого настроения: щетина на лице почему-то мешала думать, на работу Беркович всегда приезжал гладко выбритым, знал — иначе нормального расследования не получится.

Высотка, к которой подъехала патрульная машина, стояла в дорогом и спокойном районе, тут редко случалось что-нибудь криминальное. Поднялись на второй этаж — здесь в небольшом коридорчике дежурил сержант Берман, дверь в торцовую квартиру была распахнута, там сверкали вспышки блицев — эксперты уже прибыли и делали свою работу.

Посреди огромного салона лежало лицом вниз тело мужчины лет шестидесяти. Руки были раскинуты, у головы растекалась лужица крови, кровь запеклась и на волосах — беднягу, похоже, ударили по затылку тупым предметам, тривиальное убийство, знать бы мотив. Когда известен мотив, вычислить преступника можно довольно просто…

— Когда это произошло? — спросил Беркович у подошедшего к нему эксперта Хана.