Александр Лонс - Химера

Только сейчас Стелла его узнала. На противоположной от Лильки койке лежал «Луи».

Однажды Хельга пришла очень веселая, беспрестанно глупо хихикала, потом крепко поцеловала меня и стала вертеться перед зеркалом. Раньше я не замечал за ней ничего подобного, и, насколько я помню, она вообще при мне никогда так не смеялась. А сейчас ее лукавые синие глазки самым нескромным образом поглядывали на меня, она то и дело ощупывала мочки своих ушей и при этом беспрерывно ржала. Сначала я не мог понять оснований для ее беспричинно веселого настроения, но меня это здорово перепугало. Нельзя быть одновременно веселым, трезвым и умным. Я кожей затылка ощущал, что случилась какая-то беда, все это не к добру, и Хельга что-то натворила или хочет натворить.

Вдруг она на время перестала хихикать, встала напротив и, вперившись прямо мне в глаза, сказала:

— Ты обещал, что будешь повиноваться и делать все то, что я тебе прикажу. Так?

Только сейчас я заметил, что ее зрачки сузились, и стали похожи на маленькие дырочки, как проколы иглы. Я все еще не хотел верить собственным глазам.

— Так, — согласился я, хорошо понимая, что скоро об этом пожалею.

— Вот и замечательно. Тогда съешь это сейчас. Хи-хи!

Я сухо сглотнул.

— Это что?

— Это порошок радости. — Лукаво поблескивая глазками, сказала она. — Хи-хи-хи-хи-хи-хи! Ешь!

— Может не надо? Тебе сейчас нужно лечь спать.

— Ложиться будем с тобой потом, а сейчас проглоти это! Я приказываю, так надо для твоей, хи-хи-хи-хи-хи, безопасности!

— Ты что, тоже наелась этой дряни?

— Это не дрянь, это — порошок радости. — Ешь, давай! Ты должен, это сейчас тебе нужно!

— Хорошо, только отвернись, — как можно увереннее сказал я. — Или глаза закрой.

— Даже не думай! Хи-хи-хи-хи! Я прослежу за тобой! Не думай выбросить! Хи-хи-хи-хи-хи-хи! Меня не обманешь и ничем не проведешь!

— Я стесняюсь, — соврал я. — Ничего я не сделаю. Если не веришь, то возьми мои руки в свои, насыпь свой порошочек сюда, а глаза зажмурь! Не смотри, а я слизну.

— Хи-хи-хи-хи-хи-хи!

Но она все-таки сделала, как я просил. Узкой дорожкой насыпала на стол какой-то мелкомолотый белый порошок, и зажмурилась. Вероятно, этот «порошок радости» притуплял интеллект. Когда она закрыла глаза, я попытался представить, как это вещество распадается на элементы.

Никакого эффекта.

Я представил все снова, и очень-очень захотел этого.

Ничего не произошло.

Вначале я подумал — Хельга просто подглядывает, но быстро убедился, что это не так.

— Ну? Долго еще? — спросила она, теряя терпение. Вероятно, в ее нынешнем состоянии, чувство терпения тоже ослабевало. Что за наркоту она сожрала интересно?

Тут я понял, что ни черта у меня не выйдет, я же не знаю состава этого вещества! Даже приблизительно! А всякие трансформации мне удавалось осуществлять только в том случае, когда примерный химический состав был известен.

Я мысленно послал все к черту, слизнул беленькую дорожку и проглотил. У порошка оказался едкий горько-сладкий вкус. Вкус был скорее приятным, чем противным. Почти сразу мой язык, а потом и горло онемели.

— Запей! — сказала Хельга, и протянула мне стакан с какой-то густой темной жидкостью. Когда она только успела налить, я даже не заметил. — Хи-хи! Хи-хи-хи! Пей!

С ужасом я узнал в этой жидкости местное черное вино.

— Это же черное вино! — волнуясь, возмутился я, — Ты же сама не велела мне его пить!

— Хи-хи! Хи-хи! Пей-пей! — хихикая уверила меня Хельга. — Сейчас можно и нужно!

Я быстренько осушил стаканчик, и горлу стало немного легче.

В первый момент кроме некоторого онемения ничего интересного со мной не происходило, но потом началось! Я не буду сейчас подробно описывать свои впечатления, потому, что это на фиг никому не надо. Они были настолько яркими, что в тот момент я нестерпимо желал лишь одного — поделиться с как можно большим числом людей. Все сделалось настолько светло и близко, и все то, что я когда-то старался в себе найти лежало теперь прямо перед глазами, на самой поверхности. Не нужно уже умных теорий, никаких заморочек, ни к чему ничего усложнять — все тут, рядом, все во мне, просто я почему-то давно про это забыл, а сейчас вспомнил. Я ощущал, как мое сознание инфляционно раздулось, как мой мозг заработал на таком недосягаемом уровне, что уже не нужно помышлять о последствиях, потому что причина и так ясна. Я понял, что не стоит бояться себя в себе и людей снаружи, потому что в каждом человеке есть свой создатель и лишь не хватит воображения испугаться этой первопричины, да и зачем даже пытаться делать это? Очень много масок, стереотипов и стен появлялось предо мной — и я сам был их творцом. Я бился о них, старался разрушать их, но в результате появлялись новые. Потом стало ясно, что не стоит ломать их, проще не создавать. Затем все начало постепенно отступать и разваливаться, и я превращался в больного и немощного. Я в больнице. Прокуренные и вялые больные, холодные стены в сортире, вонь хлорки и залитого едкой мочой пола. И белый цвет. У него есть запах. Кратковременный ужасный зуд по всему телу. Мне казалось, что я покрылся красными пятнами. Подушка была Америкой, а другая часть кровати Россией.

Потянуло в сон, и я поддался.

Уснул…

Проснувшись через какое-то неизвестное время, я ощутил себя не то чтобы плохо. Я утратил даже представление о реальности. Какой сегодня день? Если, просыпаясь после сильнейшей попойки, надо еще куда-то идти, но при этом возникает вопрос, что сейчас за день, ответ может быть только один — день сегодня хреновый!

Хреновый — это еще до чрезвычайности мягко сказано. Обычное похмелье — просто цветочки по сравнению с моим тогдашним состоянием. Я ничего не хотел. Я не желал жить. Во рту ощущался жар и сухость одновременно. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, а в глазах мелькали черные точки. Единственное, что мне еще хотелось — это пить. Воды и ничего более. Вода! Мысли о ней заполняли все мое сознание. Ни о каких других вещах, в особенности — потребляемых через рот, я даже подумать не смел.

Рядом со мной кто-то заворочался.

— Убей меня, сделай милость, — простонала Хельга.

— Надо бы. Что за гадость ты мне подложила? Зачем?

— Я не знала-а-а-а… А-а-а-а!.. Ох-х-х-х… я не хочу жить…

— Тоже мне! Телохранитель-профессионал!

— Со мной уже все! — ныла моя телохранительница. — Застрели меня из своего арбалета! Только в голову бей, в затылок, чтоб сразу!

— Э! Ты это пока брось! — испугался я. Похоже, способность соображать постепенно возвращалась ко мне. — Водички хочешь? А застрелить тебя я всегда успею.

— Не-е-е-ет! Убей меня! — продолжала стонать Хельга. В таком виде я ее еще никогда не наблюдал. — Окажи последнюю услугу!