Анри Лёвенбрюк - Синдром Коперника

Она улыбнулась.

— Так вы весь день тряслись от страха?

— Ну, скажем, я действительно думал об этом. Мне было бы нелегко объяснить ему, как я там очутился…

Она забавно поморщилась.

— Вам нечего бояться. После вчерашней ссоры он уехал к родителям в Швейцарию. Вряд ли скоро вернется…

— А, по-вашему, у вас с ним все… Я хочу сказать… правда все кончено?

— Ах вот оно что! — сказала она, кладя сигарету на край пепельницы. — Вы собираетесь меня допрашивать?

— Но ведь… Я так мало о вас знаю. Вы вовсе не обязаны отвечать. Но я даже не знаю вашей фамилии.

— Не беда! — усмехнулась она. — Похоже, что скоро я верну себе девичью фамилию!

— Какую же?

— Девичью фамилию? Феджер. Аньес Феджер.

— Мне приходило в голову, что у вас средиземноморская внешность…

Она подняла глаза к потолку.

— А из какой вы страны?

— Из Алжира.

— Аньес — мало похоже на алжирское имя.

— У отца не было денег, чтобы сменить нашу фамилию. Вот он и подумал, что с французским именем мне все-таки будет полегче.

— Ужасно, когда приходится скрывать свое происхождение, стыдиться своей фамилии…

— Но я вовсе не стыжусь своей фамилии! — возразила она. — Отец не строил никаких иллюзий насчет патологического расизма французов, Виго, вот и все. Но своей фамилии я не стыжусь. Меня зовут Аньес Феджер.

Я кивнул. В конце концов, ей еще повезло. Ведь я не уверен, что у меня вообще есть фамилия…

— Ладно, но на мой первый вопрос вы так и не ответили. Вы считаете, что у вас с мужем все кончено?

— Какой вы настырный, Виго… Я сказала вам еще вчера. Уже не меньше двух лет мы пытаемся найти выход, но, похоже, разрыв — единственное решение. К тому же, я думаю, Люк не смог смириться с моей работой в полиции, а я пока не собираюсь оттуда уходить. Так что, пожалуй, все действительно кончено. Но давайте сменим тему?

— Вы все еще влюблены в него?

Она распахнула глаза:

— Что за вопрос! Для начала с чего вы взяли, что я вообще была в него влюблена?

Я пожал плечами.

— Вы же поженились…

— А разве нельзя пожениться без любви?

— Как раз ваш случай? — настаивал я.

— Так или иначе, я никогда не признавалась ему в любви.

По тому, как она это произнесла, я почти поверил, что она никогда и никому не признавалась в любви.

Официант принес вино. Я попробовал, сделал знак, что оно подходит, и он наполнил наши бокалы. Улыбаясь краешком губ, Аньес чокнулась со мной.

Она достала еще одну сигарету. Я последовал ее примеру протянул ей зажигалку.

— Я сегодня уже выкурила целую пачку, — призналась она покаянным видом. — Но, как вы говорите, не одно, так другое…

Я пожал плечами:

— В сравнении с моим эсхатологическим страхом сигаретой меня не испугать…

— Вашим чем?

Я улыбнулся, осознав, что заговорил о столь личном предмете, как о чем-то само собой разумеющемся… Я задумался, стоит ли обсуждать с Аньес мои навязчивые идеи. С другой стороны, она уже рассказала мне столько личного.

— Мой эсхатологический страх.

— А что это?

— Ничего такого, просто одна странная мысль, которая часто приходит мне в голову.

— Объясните!

— Вы сочтете меня ненормальным!

— Бедняга Виго, я уже давно признала вас чемпионом по этой части…

Я кивнул. И правда, поздно беспокоиться о таких вещах.

— Ладно… Итак, иногда меня охватывает чувство, будто наш вид на пути к вымиранию…

— Наш вид? Вы имеете в виду курильщиков?

— Да нет же! Homo sapiens! Мне кажется, что Homo sapiens вымирает.

Она удивленно на меня посмотрела:

— Что вы несете?

— Здесь нет ничего особенного! А у вас никогда не бывало такого чувства?

Аньес прыснула:

— Если честно, то нет!

— А вот я повсюду вижу признаки нашего грядущего вымирания. Вам это не бросалось в глаза?

— Ни разу. А вы оптимист, ничего не скажешь!

Я затянулся и быстро убрал зажигалку в карман.

— Вам известно, что ежедневно с лица земли исчезает около трехсот видов растений и животных? Пора признать очевидное: рано или поздно придет и наш черед.

— Может быть, рано или поздно… Но не обязательно прямо сейчас! Больше оптимизма, черт возьми!

— Странный совет из уст человека, страдающего депрессией! — поддел я ее.

— Начнем с того, что я не страдаю депрессией, — запротестовала она, — я склонна к тревоге и сейчас переживаю временную подавленность… И в любом случае мои затруднения не связаны с верой в род человеческий в целом, они касаются только меня. Мои страхи очень… личные. А в отношении человечества кое-какая надежда у меня осталась. В отличие от вас…

— Но послушайте, мой страх не такой уж пессимистический, как кажется!

— Неужели?

— Сами подумайте, вас печалит то, что неандертальцы уступили место Homo sapiens? Разумеется, нет. И тут то же самое. Я думаю, не достиг ли наш вид последней ступени эволюции, той стадии, на которой он причиняет окружающей среде больше вреда, чем пользы… Природа будет вынуждена защищаться, и род человеческий эволюционирует. Короче, я думаю, не достиг ли Homo sapiens своего предела?

— И по-вашему, это не пессимизм?

— Не обязательно. Как знать? Возможно, другой вид займет наше место, как это случалось на каждой ступени эволюции.

— Вы меня пугаете, Виго. Не собираетесь же вы поведать мне ницшеанские бредни о сверхчеловеке? Известно, куда заводит эта дорожка…

— Нет-нет, — заверил я ее. — Это вовсе не мой путь!

— Тогда поостерегитесь, а то ваши речи отдают катастрофизмом, да еще эта идея о новом роде человеческом почти на грани…

— Я же вас предупреждал.

— Мне кажется, вы просто немного увлеклись, милый Виго, — сказала она ласково.

— Наверняка. Я слишком много читаю, слишком много делаю записей. Но не беспокойтесь, все это не выходит за пределы моих страхов. Временами меня одолевает чувство, что наш вид вымирает и скоро природа займется чем-нибудь другим. Мне кажется, люди стали опасны не только для планеты, но и для самих себя… они уже не способны понять друг друга, следовательно, не смогут спастись.

— Ну а я, — сказала она с вызовом, — верю, что инстинкт самосохранения пересилит все и человек сможет вовремя остановиться и приспособиться, как было всегда.

— Да вы просто депрессивная оптимистка!

— Ну да. Знаете, ведь чтобы решиться самой обратиться к психологу, надо хоть немного верить в возможность улучшения. Это поступок оптимистки.

— Тогда и я отчасти оптимист.

— Да. В конечном счете мы не так уж далеко ушли друг от друга! — На миг она сжала мою руку.

Ее прикосновение было чудесным. Непривычное тепло, которое мне бы хотелось ощущать подольше.

— Как бы там ни было, Аньес, позвольте снова сказать вам спасибо за все, что вы для меня делаете.

— Только не надо меня без конца благодарить! Уверяю вас, на самом деле я делаю это из чистого эгоизма. Так я могу не думать о себе. У меня гораздо лучше получается разбираться в чужих проблемах, чем решать свои собственные.