Миккель Биркегор - Тайна «Libri di Luca»

— Ничего, — сказал Мухаммед. — Синяки и шишки — не самое страшное. — Он кивком указал на изображение своей разоренной квартиры. — Свиньи!

— Тебе удалось что-нибудь разузнать о школе?

— Конечно, — ответил Мухаммед и улыбнулся в первый раз с момента их встречи. — А сейчас узнаю все до конца. — Он еще раз осмотрелся. — Давай только перейдем к другому терминалу.

Они встали и пошли к эскалатору.

— Вообще-то со здешним компьютерами много не наработаешь, — пожаловался Мухаммед. — Но отсюда я могу попасть на сервер библиотеки, а через него… ну, в общем, куда угодно.

— Что ж, раз ты так говоришь… — произнесла Катерина.

Они поднялись по эскалатору на четвертый этаж.

— С этим школьным сервером не так-то просто было справиться. Кто бы мог подумать, — тихо говорил по пути Мухаммед. — Но ведь это не простая школа, да? Мне, по крайней мере, не известно ни одной школы, имеющей такую службу безопасности, к тому же реагирующую столь оперативно. Я не знаю практически никого, кто мог бы вычислить хакера так быстро да еще направить к нему свою карательную команду. Однако же это произошло!

Поднявшись на четвертый этаж, они отыскали свободный терминал. Мухаммед мигом уселся за компьютерный стол, и пальцы его забегали по клавиатуре. Экран монитора потемнел и стал медленно заполняться значками.

— Так что же тебе удалось разузнать? — с нетерпением спросила Катерина.

— В конце концов мне удалось взломать их систему защиты и получить списки классов, — начал он. — Как я уже говорил, странная это школа. Похоже, у них там своя собственная шкала оценок. Все ученики оцениваются в соответствии с какими-то там «значениями RL». Что бы это значило? — Он взглянул на Катерину. — Ну да ладно. Так вот, я сравнил списки классов со списками пассажиров разных авиакомпаний и нашел два совпадения — на том же рейсе, которым улетел Йон.

— Только два? — озадаченно произнесла Катерина. — Ты уверен?

— На все сто процентов, — ответил Мухаммед. — Однако затем я проверил все частные авиакомпании. Хотя здесь речь не идет о регулярных рейсах, однако частники также должны предоставлять списки пассажиров.

— И что же?

— На прошлой неделе было зарегистрировано два таких рейса. Каждым вылетело по двадцать пять человек, которые либо посещают школу Деметрия в настоящее время, либо посещали в прошлом. Возраст — самый разный.

Катерина вздохнула.

— Пятьдесят человек, — произнесла она упавшим голосом.

— Плюс еще несколько, — прибавил Мухаммед. — Фамилии некоторых из пассажиров этих рейсов не фигурируют в списках учеников. Таких около десяти.

— А ты можешь составить полный список их всех?

— Разумеется. — Мухаммед кивнул. — Имена, адреса и, если захочешь, даже фотографии. По крайней мере, что касается учеников. — Он поднялся. — Только прежде нам надо в очередной раз сменить терминал.

В дальнем углу на том же этаже отыскался еще один компьютер. Мгновение спустя по экрану монитора забегали фотографии и списки фамилий.

— Ну, а теперь, я думаю, пора бы и мне кое-что от тебя узнать, — сказал Мухаммед. — Для начала объясни мне, что, черт возьми, происходит.

Сняв очки, он посмотрел Катерине в глаза.

— Одно дело ваши собственные игрища, но теперь это затрагивает меня и мой бизнес, и я считаю, что имею право получить хоть какие-то объяснения.

Катерина утвердительно кивнула.

— Конечно же получишь, — сказала она. — Но только не здесь.

Мухаммед недоверчиво посмотрел на девушку. Она тем временем снова стала рассматривать мелькавшие на экране фотографии.

— Стоп! — внезапно сказала она, указывая на экран монитора пальцем.

Нажав какую-то клавишу, Мухаммед остановил бегущую по экрану длинную вереницу снимков.

— Верни немного назад, — попросила Катерина.

На экране возникла фотография темноволосого юноши. Фото было старое, но кривую, наглую усмешку парня трудно было не узнать.

Это был По.

Йон проснулся с жуткой головной болью.

В полудреме он потянулся, взял стакан с водой, стоящий на ночном столике, и жадно осушил его дна. При этом он с удивлением посмотрел на свои руки: на запястьях еще видны были красные следы от ремней. Внезапно Йон широко улыбнулся.

Он стал частью великого дела.

Всю жизнь его сдерживали, не давая исполнить его истинное предназначение, и вот теперь пришло время наверстывать упущенное. Сейчас уже не было смысла горевать о бесполезно потраченном времени и лживых идеалах, которые ему навязывали. Цель того стоила.

Встав с постели, Йон подошел к окну. На улице было светло; Йону показалось, что сейчас позднее утро. Отдернув занавески, он осмотрел окрестности. На расстоянии менее ста метров видна была широкая, бурная река; воды ее блистали на солнце. Вся земля от реки до здания, где находился Йон, была поделена на аккуратные распаханные участки с выделяющимися на фоне красноватой почвы темно-зелеными посадками каких-то культурных растений. По ту сторону реки картина была точно такая же: засеянные поля и беспорядочно разбросанные между ними постройки. На некоторых участках видны были люди: одни обрабатывали землю мотыгами, другие собирали урожай.

Накануне вечером ничего этого Йон видеть не мог — лишь отдельные огоньки в некоторых домах. Кроме того, он был слишком измучен и преисполнен новых знаний, чтобы обращать внимание на какие-то детали пейзажа, пусть бы даже был день.

Поуль Хольт, человек, которого Йон считал теперь своим наставником, сидя у больничной койки, в течение трех часов читал ему вслух. Вспоминая об этом, Йон испытывал острое чувство стыда. Он вел себя как последний глупец и невежда — был слишком заносчив и высокомерен, чтобы признать истину, и слишком слаб, чтобы отринуть прошлое и с открытой душой принять свою судьбу. За эти три часа все решительным образом изменилось. На него как будто снизошло озарение: теперь он был благодарен Ремеру и Поулю Хольту за то, что наконец-то получил возможность исполнить свое истинное предназначение.

Поначалу он сопротивлялся. Книгу он воспринимал в качестве врага, и когда Поуль Хольт начал читать, Йон, насколько возможно, старался отвлечься и сосредоточить свое внимание на чем угодно, кроме чтения. Тем не менее вещание продолжалось, и постепенно он уже не мог не прислушиваться. Это был рассказ об истории создания Ордена и его деяниях в разные времена. Томик в кожаном переплете оказался хроникой того сообщества, которое сам он ранее называл Теневой организацией, а теперь — The Order of Enlightenment — Орденом Просвещения. Йон улыбнулся собственной наивности. Какая поразительная игра слов! Этот Орден по определению не мог отбрасывать никаких теней.

Не было сомнений в том, что Поуль Хольт был мощным вещающим, и с начала чтения, с первого же слова, он использовал все свои способности. Однако теперь Йон был и сам убежден в необходимости этого. Ведь его, Йона, мировоззрение настолько закоснело, что для преобразования его обязательно нужна была помощь, хотя бы минимальное воздействие, некий толчок.