Сьюзан Маклеод - Сладкий запах крови

Я напряглась еще сильнее, когда камера развернулась и на экране появилась Рио. Она стояла на коленях, сгорбившись, одна рука беспомощно повисла.

— Как видите, — негромко заметил Граф, — исход боя, как представляется, предрешен, все кончено, крики толпы уже ничего не изменят. Ваш тролль одержал верх.

— Бросьте вешать мне лапшу на уши и объясните, каковы условия.

— Дорогая, ваша прямота придает мне сил. Ну что ж, если вы так настаиваете, перейдем к делу. Условия те же, что я предложил в письме к вам. Вы предоставите мне ваши кровные узы и, само собой разумеется, чары, а я в обмен обеспечу вам покровительство.

Ну да, примерно этого я и ожидала. Он хотел заполучить меня себе, он не собирался никому меня продавать. Не то чтобы его покровительство было мне так уж нужно — все равно оно продлится не больше, чем протянет он сам.

Граф словно бы читал мои мысли:

— Если вы почему-либо сомневаетесь в том, что я способен защитить вас, умоляю, отбросьте сомнения. — Он раскинул руки, словно обнимая весь мир. — Если мы воспользуемся сочетанием наших волшебных сил и к тому же чарами, право, на свете мне не будет равных.

Точно, у таких типов, как он, всегда мания величия!

Он испытующе поглядел на меня:

— Судя по вашему молчанию, вы, должно быть, уничтожили чары?

— Да, вы правы.

— А! Я взвешивал такую возможность. Не тревожьтесь, положение можно исправить, сейчас увидите.

Воздух сместился, на затылок мне что-то надавило, я заморгала, не вполне понимая, где нахожусь. Граф опять принялся за свои штучки со временем.

За спиной у него стояла Тони — лицо у нее было пустое из-за морока. Шапочка платиновых волос прикрывала большую лиловую шишку посреди лба. В руках Тони держала короткий ножик и узорную серебряную чашу, над которой вился легкий дымок. В чаше наверняка были чары.

Пора мне постоять за свои права.

— Хью! — закричала я.

— Дорогая, он вас не слышит! — улыбнулся Граф.

— Зато вас услышит, правда? — Я не сводила взгляда с экрана. — Скажите ему, чтобы посмотрел прямо на нас и подмигнул левым глазом!

Граф наклонил голову, словно прислушиваясь.

Хью стиснул пудовые кулаки и выпрямился, его лицо заполнило весь экран, красную кожу раскололи глубокие трещины. Он оскалил полированные гранитные зубы и зарычал.

— Он отказывается, — безразличным тоном сообщил Граф.

Я и сама оскалилась в улыбке. Я и не ожидала, что Хью подчинится Графу. Зато теперь я знала, что он живой и мне показывают не запись.

Теперь все остальное.

Я подошла к Тони, забрала из ее безвольной руки нож и полоснула по припухшему красному шраму, который шел вдоль левой руки. Потекла кровь, я уронила нож. Взяла чашу в правую руку. Чаша была прохладная, значит, не серебро. Я повернулась к Графу:

— Условия таковы. Я хочу, чтобы Рио погибла, и вы дадите мне слово, что отпустите всех моих друзей — и их друзей — по домам, целыми и невредимыми. Сделайте это, и я соглашусь на ваши условия.

Граф удивленно приподнял брови:

— Я полагал, вы будете возражать гораздо решительнее. — Граф кивнул в сторону Тони. — Входит ли в наши переговоры вопрос о ведьме?

— Нет.

«Это мне ни к чему», — добавила я про себя.

Граф потер руки:

— В таком случае считаем сделку заключенной.

Тишину расколол удар гонга.

На плазменном экране Рио беззвучно встала на ноги, неловко пошатываясь. Хью пригнул голову и помчался на нее, молотя ногами по арене. Рио вытянула руки вперед, словно хотела его перехватить. Хью налетел на нее, ударил головой ей в грудь, опрокинул навзничь, и она затихла на голубом полу, а Хью поднялся и навис над ней.

Глядя на него снизу вверх, Рио оскалила зубы. Нет, ее так просто не одолеть. Хью отвернулся, и я прикусила губу. Я хотела, чтобы он ее убил, я хотела, чтобы она была мертва, только так можно было разорвать ее кровные узы с Финном, но я понимала, что если Хью это сделает, то внутренне надломится, а этого я ему не желала. Но тут у меня на глазах Хью приостановился, склонил голову, резко развернулся, как будто при ускоренной съемке, занес гранитную ногу и опустил ее, сокрушив Рио череп, словно отбойный молоток яичную скорлупу.

Экран погас.

Граф поклонился, хотя в голом виде поклон выглядел нелепо.

— Теперь, полагаю, ваша очередь.

Я понюхала чашу. В основном в ней была кровь Графа. Затем я различила слабый аромат лакрицы и острую горечь — наверное, чары. Я подержала руку над чашей, глядя, как моя кровь смешивается с кровью Графа. Что-то тихонько, но напряженно затрепетало во мне — легчайший знак того, что я отдаю собственную жизнь. Затем я поднесла чашу ко рту, задержала дыхание, наклонила ее и отпила. Холодная вязкая жидкость скользнула в горло, но никак не желала мирно улечься в желудке. Я осушила все, кроме нескольких последних капель, и протянула чашу Графу.

Он взял ее у меня из рук и одним глотком допил остатки. Колдовская сила окрасила его кожу голубым, он обнажил в широкой улыбке все четыре клыка:

— Теперь — финал.

Он призвал меня.

Я почувствовала, как меня что-то тянет, и поняла, что сопротивляться ему не могу.

— Кажется, теперь моя очередь обеспечить прохладительные напитки.

Граф раскрыл мне объятия, и я подставила ему горло, как он мне приказал.

Он впился мне в шею, острые как иглы зубы пронзили плоть и впрыснули мне в кровь вампирский яд. Меня скрутил спазм. Сволочь! Мог бы и защитить меня от боли, но даже не подумал. Яд достиг сердца, оно забилось часто и сильно, подгоняя кровь по венам и артериям.

Граф насыщался.

Кровные узы не позволяли мне сопротивляться, но плакать мне ничто не мешало.

Граф пил мою кровь, пока сердце не ослабело, кожа не похолодела и я не обмякла в его руках едва ли не трупом. Вот что им нужно, вот что нужно им всем до единого — пить кровь, пока жертва не умрет. Власть казнить и миловать. Только человека можно было высосать лишь один раз. А фею — нет. Фею можно подводить к самой грани снова и снова. А кровные узы не дадут мне покалечить или убить ни Графа, ни себя. Пройдут столетия, прежде чем он позволит мне угаснуть.

При этой мысли я всхлипнула.

Граф крепче прижал меня к себе, прямо-таки вдавил себя мне в живот. Бедра его елозили, челюсть жадно дергалась у моего горла.

Я снова всхлипнула, понимая, что это его только распалит.

Надо потерпеть еще чуточку...

И тут я выпустила волшебство на волю.

Крошечные черные жемчужинки в оправе из золотой надежды разбежались по моим жилам и попали прямо Графу в глотку.

«Боюсь, дорогая, вы заблуждаетесь, если намереваетесь при помощи Очарования повернуть дело в свою пользу. — Голос Графа у меня в голове звучал издевательски. — Ваши чары мне не навредят, даже до заключения уз они были бы не более чем аппетитной приправой».