Андрей Бондаренко - АнтиМетро

Артём, сложив ладони рупором, завыл, как учил – в своё время – мудрый Аль-Кашар, безостановочно и монотонно шепча про себя слова заветного заговора-молитвы: – «Аллах Всемогущий! Сделай так, чтобы эти жёлтые исчадия Преисподней – ушли навсегда! Сделай так, молю! Аллах Всемогущий! Сделай так, чтобы эти…».

Крепкий шлепок по плечам, неслабый удар в солнечное сплетение. Сгруппировался-среагировал, понятное дело. Но рот, всё же, пришлось закрыть.

– Ну, кха-ха-ха! Блин подгоревший… И какого чёрта? – рассерженно спросил, борясь с приступом кашля, Артём. – За каким, спрашивается, хреном?

– Дык…, тебя же было не остановить, – сообщил Лёхин голос. – Всё выл и выл, как заезженная пластинка. Пять минут, семь, десять… Мне даже страшно стало. Показалось, что из боковушки выползает самый натуральный и осязаемый ужас… То есть, его верные флюиды, сформировавшиеся в единую субстанцию. В плотную такую и очень надоедливую. Мать её сублимическую…

Они, как и полагается, перекурили это дело.

– Пойдёшь, Тёмный? – запихивая окурок в полупустую пачку, тусклым голосом спросил Лёха. – Не боязно, часом?

– Конечно, боязно, – честно признался Артём. – А вот, ты что-то там плёл про генеральскую племяшку, за которой мне надлежит ухлёстывать – для эффективного карьерного роста… Чего морду отворачиваешь в сторону? Смотри у меня! В глаз прилетит – не заметишь. В том смысле, что ослепнешь сперва, и только потом осознаешь… Так что, имей в виду, харя кандальная, по возвращению – я из тебя все жилы выну. Типа – на кулак намотаю и сожрать заставлю… С чего это, вдруг, пошли такие дурацкие разговоры? Никогда, вроде, повода не давал – даже – малейшего…

– Дык, я-то здесь причём? – удивился Никоненко. – Это всё подполковник Мельников… То бишь, языком чесал намедни. А ему, ясен пень, Горыныч наболтал. Он же у нас – самый знающий…

– Ладно, я почапал, благословясь… Посматривай тут!

– Ни пуха, ни пера…

– К чёрту!

Артём, несуетливо перемещая фонарь из стороны в сторону, шагал – в среднем темпе – по странному боковому туннелю. Сперва он хотел ограничиться прибором ночного видения, но упрямый внутренний голос настоял на своём, мол: – «Ни фига цвета не различаются! Вот, плесень на шпалах и стенах, она каких колеров, а? Как это – зачем различать цвета и оттенки? В таких насквозь непонятных и тревожных местах важна каждая мелочь. Вернее, в таких мутных местах мелочей, и вовсе, не бывает.… Ну, включи, пожалуйста, фонарик! А приборчик, наоборот, подними наверх, чтобы не мешался…».

Ход неожиданно повернул в сторону и Артём, чуть не наступив на непонятный тёмный предмет, непроизвольно шарахнулся в сторону.

– Мать его растак! – он негромко выругался, присаживаясь на корточки и подсвечивая фонарём. – Обычной рваной тряпки испугался, храбрый и опытный спецназовец… Впрочем, не совсем обычной, а щедро усеянной жирными и шустрыми вшами. Гадость-то какая! Б-р-р-р! Это, судя по всему, обыкновенная вязанная женская кофта. Только ужасно старая и дырявая. Следовательно, голые бабульки Лёхе Никоненко не привиделись… Да, уж! Дела. На одну каверзную загадку стало больше…

– Карр! – раздалось откуда-то сверху.

Он – в очередной раз – отпрянул в сторону и мгновенно вытащил из наплечной кобуры браунинг – одной рукой (во второй-то находился фонарь) управляться с автоматом было несподручно.

– Ну, и кто тут у нас? – тихонько пробормотал Артём, плавно водя по сторонам светло-жёлтым лучом. – Отзовись, не трону!

На широком боковом наросте сталактита (или сталагмита?) сидела большая чёрная ворона. Вернее, иссиня-чёрный огромный ворон. Птица, склонив голову набок, с любопытством косила на Артёма круглым, ярко-янтарным глазом с узким чёрным зрачком.

– Здравствуйте, уважаемый! – вежливо поздоровался Артём с приметным представителем сообщества пернатых. – Скучаете, наверное, здесь? Пыль, плесень, паутина, темнота.… А чем питаетесь, если, конечно, не секрет? Мёртвыми крысами, шакалами и старушками? Или же в этих местах водится и другая съедобная живность?

– Карр! – важно известил ворон, поворачивая голову.

– Чудеса, блин подземный! – восхитился Артём. – Глаза-то, братец, у тебя разные. Один – жёлто-янтарный, а другой, наоборот, тёмно-фиолетовый. Вернее, аметистовый. К чему бы – данный природный нонсенс, а? Признавайся!

– Ваня! – громко известила птица.

– Тебя Иваном зовут? Очень приятно познакомиться! А я – Артём Петрович. Для друзей и любимой девушки – Тёма. Армейское прозвище – Тёмный…

– Тёма! – обрадовался ворон.

– Молодец, сообразительный! – похвалил Артём. – Значит, ты автоматически попадаешь в разряд моих верных друзей… Извини, братец, но мне надо идти дальше. Дела, понимаешь, срочные навалились… Если что, потом ещё поболтаем. На обратном пути…

Туннель уверенно змеился вперёд, изредка поворачивая в разные стороны. Никаких боковых ответвлений, ворот и дверей в его стенках не наблюдалось.

– Длинный какой! Прямо-таки, бесконечный… Может, он, и вовсе, круговой? Уже часа полтора иду, а конца и края не видно, – Артём взглянул на циферблат наручных часов и огорчённо чертыхнулся: – Вот же, не было печали у гусара! Часы встали! Нет, похоже, идут. Только очень и очень медленно… Когда я заходил в этот туннель, было пять часов тридцать семь минут. Сейчас – по часам – пять сорок две… Бред очередной, мать его! Хрень классическая! Секундная стрелка ползёт еле-еле, раз в десять-двенадцать медленнее, чем обычно. Мне только «фокусов со Временем» и не хватало. В смысле, не хватало – для полного и безграничного счастья…

Наконец – по ощущениям часа через три после встречи с говорящим вороном – впереди замаячило тёмно-розоватое пятно.

«Наверное, это просматривается аварийное освещение платформы, не иначе», – предположил внутренний голос. – «Интересно, а где мы сейчас находимся? То бишь, что располагается сверху, на земной поверхности? То есть, развалины каких зданий и сооружений? Вот, ещё, товарищ майор… Ты фонарик-то погаси заблаговременно. Вдруг, что…».

Ход благополучно «влился» в просторный туннель, где уже – теоретически – могли ходить стандартные электрички. А еще через двадцать-тридцать метров Артём добрался и до платформы, скупо освещённой аварийными красноватыми лампочками, вскоре обнаружилась и стандартная лестница, ведущая на перрон. Только, вот, ступени лесенки были покрыты чем-то лохматым, неаппетитным и грязно-бурым.

– Водоросли, что ли? – негромко поинтересовался Артём у окружающего Пространства. – Слизь какая-то – противная и склизкая. Немного напоминает морскую капусту. Порядком подгнившую, понятное дело…