Андрей Бондаренко - АнтиМетро

Тем же путём я вернулся к товарищам по оружию, рассказал всё – честь по чести. Стали мы обсуждать сложившуюся действительность. Разгребать подземный коридор, заваленный взрывами? Нереальным выглядело это мероприятие, учитывая острую нехватку продовольствия. Много ли накопаешь на голодный желудок? Помрёшь от потери сил и не заметишь этого… Форсировать подземную реку? Тот ещё изюм, подгнивший слегка… Во-первых, было непонятно, куда эта речка, собственно, течёт. В том смысле, а если она выходит на земную поверхность только через сто-двести километров? Во-вторых, за один раз много полезного груза с собой было не утащить. В-третьих, неожиданно выяснилось, что Мари, про камышового кота вовсе не говоря, совсем не умеет плавать…

Долго мы тогда спорили и ругались. В конце концов, решили, что надо пробиваться через подземную реку. Мол, нет других дельных вариантов.

Упаковал я в полиэтиленовый мешок несколько долгоиграющих армейских факелов и коробок со спичками, ещё разок нырнул, в речной заводи зажёг факелы и закрепил на скалах, причём, сориентировав их так, чтобы предстоящий водный путь был чётко освещён. Вернулся обратно. Потом повесил тяжеленный рюкзак на плечи, в правую руку взял очередной полиэтиленовый пакет (герметично закрытый) – с камышовым котёнком внутри – и снова нырнул…

Маркиз сперва вёл себя спокойно, будто бы понимая всю серьёзной ситуации, но потом, когда уже погрузились под воду, забился – только держись. Чуть я не потонул, переплывая через подземную реку: течение бешенное волочёт куда-то, рюкзак – камнем – тянет ко дну, а тут ещё котяра в мешке вертится – как тот декоративный хорёк в колесе…

На пологий речной берег я выбрался метрах в ста двадцати – от заводи – ниже по течению. Однозначно повезло – дальше, метрах в сорока-пятидесяти от этого места, начинались серьёзные пороги, усеянные острыми скалами… Первым делом, достал из рюкзака водопроницаемый мешок с мощным аккумуляторным фонарём, распаковал, пристроил его между камнями, включил, направив луч на реку – типа ориентир для соратников, которые должны были стартовать через десять минут после меня.

А котёнок всё бьётся в пластиковом пакете, орёт истошно. «Может, он задыхается?», – думаю. Взял, да и развязал верёвки на пакете. Напрасно это я сделал. Ох, напрасно! Камышовое чудовище – вместо заслуженной благодарности – как в меня вцепится! Все руки располосовал, засранец полосатый, да и удрал куда-то в ближайшие скалы…

Стою это я на речном берегу, кровью обливаясь, а, ведь, надо остальным помогать, как договаривались… Перевязал наспех самые глубокие раны лоскутьями, сотворёнными из собственной же рубашки, тут и соратники показались. Вернее, сперва рюкзак брезентовый пронёсся мимо меня по волнам, следом – ещё какое-то барахлишко, а уже потом, собственно, пловцы… Как Никоненко тогда не утонул? Для меня – до сих пор – загадка. Пронесло Лёху и Мари – с бешеной скоростью мимо безопасной косы – да и впечатало в ближайший валун со страшной силой…

«Неужели, они погибли?» – подумалось тогда. – «Неужели, теперь предстоит – в полном одиночестве – бродить по долбаному подземелью? Тоска-то какая! Умом тронуться – пара пустяков… Может, стоит сразу же застрелиться – к нехорошей маме?».

Присмотрелся, кто-то барахтается среди белых бурунов – одна голова, вторая. Ну, я в воду тут же и прыгнул, позабыв, что в таких случаях надо верёвку бросать тонущим, оставаясь, при этом, на берегу. Молодой был, нервный, горячий не в меру.

Потом никто так и не смог вспомнить, как мы оказались на песчаной косе. Оказались и оказались…

Лёха-то ничего, держался молодцом. А, вот, Мари умудрилась вдоволь наглотаться речной воды. Стал я делать ей искусственное дыхание, тут из темноты мне на спину и прыгнул этот бешеный Маркиз. Прыгнул и вцепился острыми когтями-зубами в холку…

Смеётесь, бродяги наглые? Ну, смейтесь, смейтесь… Оно, надо думать, однозначно полезно для здоровья. В смысле, беззаботный смех…

Естественно, что котёнок просто не разобрался, что к чему. Видимо, решил, что его обожаемую хозяйку хотят обидеть. Но от этого мне было не легче: очень больно, и кровь потекла по спине – весёлыми струйками…

Итак, Мари откачали, меня – дополнительно – перевязали. Потом продовольственные припасы и прочие вещи, переправленные через подземную реку, подсчитали и, понятное дело, прослезились. Главное, что примус «перебрался» в целости и сохранился, ну, и несколько запасных газовых баллончиков к нему. Без этого, уж, и не знаю, что бы делали – сырая пища, как всем известно, она не располагает к избыточному оптимизму.

Первые несколько суток мы шли, упрямо перебираясь через скалы и каменные россыпи, вдоль бурной подземной реки. Тут удалось и продовольствием немного разжиться. Очень ловко у Мари получалось – рыбу добывать: и самодельной острогой, и обычными, ловко брошенными камнями. Она же была наполовину индианкой: отец – немец-ботаник, мать – краснокожая красавица из племени чиго. Почему, спрашиваете, была? Об этом расскажу чуть позже… А рыба, пойманная в водах подземной реки, была странной и непривычной: длинной, тощей, с очень крупной чешуёй и совсем без глаз. Но, зато, очень вкусной и питательной. Приходилось, правда, экономить примусный газ, поэтому рыбёха получалась полусырой, да и без соли… Ну, и ладно. Не графья, всё же!

Потом, возле шикарного многоярусного водопада, обнаружился подземный ход с овальным сечением. Посовещавшись, решили дальше следовать по этому коридору, тем более что перебраться через очередной водопад представлялось более чем сомнительным действом: река в этом месте разливалась очень широко, яростно билась об отвесные скалы, такие водовороты по течению туда-сюда передвигались – жуть страшная. Свернули мы в боковую пещеру и по ней ещё несколько суток (а, может, и недель?) чапали. Точнее не скажу, под землёй время очень странно бежит, постоянно и целенаправленно сбивая с толка…

Короче говоря, выбрались – через некоторое время – в подземный зал, который по площади был больше первого – того, что с познавательными картинками-рисунками на стенах – в десятки раз. Только не стало от этого легче – ни на йоту. Честью офицерской клянусь!

От нового зала отходили сотни, а, быть может, и тысячи различных ходов и штреков. По какому из них идти – один чёрт знает… Лампу, работавшую уже на подсевшем аккумуляторе, угробили до конца, исследуя первые два-три десятка ходов. Только напрасными были наши старания: все коридоры оказались короткими – через триста-семьсот метров каждый из них заканчивался тупиком. Хорошо ещё, что пока работала аккумуляторная лампа, Мари с Лёхой успели набить – с помощью самодельных пращей – два с половиной десятка упитанных летучих мышей… Ещё в одном из тупиков обнаружился огромный сундук. Обрадовались, понятное дело. Но не тому, что был этот сундук набит древними золотыми монетами под самую завязку, а тому, что был он деревянным. То есть, теперь можно было летучих мышек жарить над костром, ведь, примусный газ – к этому моменту – уже закончился… Куда подевали золотые монеты? Там, в тупике штрека и оставили, по несколько штук взяв с собой, чисто на память.