Стивен Джонс - Мистика

Обменявшись несколькими словами с Катрионой Кей, Ричард велел Фреду выгнать "роллс" из гаража и послал Ванессу, еще одну свою помощницу, купить три пакета жареной трески с картошкой. На ходу он одной рукой крутил руль и переключал передачи, а другой ел. Он не мог позволить себе физическую слабость, являвшуюся результатом поста. Пока он насыщался, желудок его завязывался узлом. Он справился с побочными эффектами внезапного пира при помощи одной лишь силы мысли. Нарушив ритуал, он много потерял. По мере того как рыба и картофель наполняли желудок, мудрость покидала ум.

Он ехал туда, где объявились призраки. При нормальных условиях он взял бы с собой Фреда или Ванессу. Но это не было обычной работой по поручению клуба "Диоген", почтенного заведения, часто поручавшего ему сложные дела, что стало делом всей его жизни. А теперь сам "Диоген" — или, точнее, самый его старейший и уважаемый деятель, Эдвин Уинтроп, — очутился в осаде неведомых сил.

Теперь Джеперсон вел машину обеими руками. Он сознавал, что на кон поставлено слишком многое.

Джеффри Джеперсон, человек, усыновивший его — мальчишку, лишенного памяти, маленький камушек в жерновах войны, — состоял в Тайном Совете клуба "Диоген" вместе с Уинтропом. Ричард рос на рассказах о секретной службе Эдвина Уинтропа на благо своей страны. Первые свои робкие шаги в неведомое он совершил в качестве младшего помощника Уинтропа. После того как старый мистер Джеперсон умер, а бригадный генерал сэр Жиль Гэллант вышел в отставку, Уинтроп оставался единственным из действующих членов Совета, пережившим вместе с "Диогеном" сложные послевоенные годы, когда многочисленные враги старались лишить клуб старинных привилегий и попусту растратить его силу.

Уинтроп, которому было без малого восемьдесят, уже не участвовал активно в работе клуба, бывшего большим, нежели просто клубом. Он хорошо понимал, что нужно отойти в сторонку и передать бразды правления более молодым, так же как сам он принял их из рук своего наставника.

Ричард хотел бы знать, доволен ли Уинтроп теми, кто входит теперь в клуб, доверяет ли он им. Людям вроде Корнелиуса и Кинга, которые дымили в курительной комнате кифом [71] Киф — смесь табака и гашиша (наркотик). и таскали с собой транзисторные приемники туда, где случайный кашель мог стать единственным основанием для немедленного исключения из клуба, если следовать правилам. Казалось, новое поколение, к которому Ричард относил и себя, занимается оккультизмом по-дилетантски, а не устремляется во тьму подобно исследователям Викторианской эпохи и не составляет планы покорения неведомого, будто полководцы империи.

Но Уинтроп не всегда был старым толстым увальнем. И он все еще хранил свои секреты.

Теперь эти секреты поползли наружу.

Аномалия убедила Ричарда, что нашествие призраков было еще более опасным, чем рассказала об этом Катриона, неизменная спутница Уинтропа.

"Призрачная акула" ворвалась в деревню Элдер. Во всех фермерских домах было темно. Мэнор-Хаус стоял немного в стороне от деревни, на собственных землях. Ричард миновал маленькую церквушку и паб "Храбрый воин", потом свернул на едва приметную дорогу к родовому дому Уинтропов.

Машина проехала мимо фотоэлемента, и кованые чугунные ворота автоматически распахнулись. В доме, показавшемся после темноты больше, чем помнилось Ричарду, горели огни.

Кагриона Кей ждала его на крыльце. Обаятельная маленькая женщина, ровесница века, она казалась совсем хрупкой, но Ричард знал, что она крепкого сложения. Взволнованная и встревоженная, сейчас она выглядела на свой возраст.

— Ричард, слава богу, вы приехали.

— Успокойтесь, Кэт, — сказал он, крепко обнимая ее.

Я подозреваю, что дела хуже некуда. Иногда исчезают звезды.

— Вы заметили?

Они посмотрели на небо, успокаивая себя. Большая Медведица была там.

— Как часто? — спросил он ее.

— Все чаще и чаще.

— Пошли в дом.

В обшитой панелями прихожей было пусто. Ричард сразу заметил, что турецкий ковер снят и лежит у стены, свернутый огромной колбасой, будто гигантская затычка от сквозняка. Пол был деревянный, из отполированных дощечек, уложенных елочкой, с вырезанными в уголках незаметными охранительными знаками.

Катриона задохнулась от ужаса.

— Оно было здесь, — охнула она. — Мгновения назад.

Она разглядывала пол, упав на колени и ощупывая дерево руками в перчатках.

— Вот тут, — сказала она, почти у подножия парадной лестницы. Та все еще была застелена ковром, багряной дорожкой, прижатой медными прутьями.

Катриона принялась тянуть дорожку вниз, выдергивая гвозди с крупными шляпками. Ричард подошел к ней и помог подняться. Когда он поднимал ее, у нее захрустело в коленях. Она была пугающе легкой, казалось, ее может унести ветром.

— Поднимите ковер, — попросила она.

Он достал свой швейцарский армейский нож и при помощи отвертки снял пять нижних прутьев. Будто фокусник, выхватывающий скатерть из-под расставленного на ней обеденного сервиза, он сдернул дорожку, треща отлетающими гвоздями, и забросил ее конец на верхнюю ступеньку. Раздался громкий шлепок.

Катриона снова задохнулась. Ричард понимал, каково ей.

На гладком дереве ступеней был выжжен черный человеческий силуэт, будто тень, которую оторвали и выкинули прочь. Казалось, она медленно ползет наверх, к лестничной площадке, одна рука с растопыренными пальцами вытянута, другая вот-вот присоединится к ней, подтягивая туловище тени кверху.

— Только что это было на первом этаже, — сказала Катриона. — А до этого снаружи — такие же обгоревшие пятна на газонах, на подъездной дорожке — на гравии! — и на крыльце. Под ковриком у порога.

— Вы видели, как оно движется?

— Это все равно что караулить чайник, Ричард. Я часами сидела, уставившись на него, не давая ему двигаться, удерживая на одном месте. Но стоит только на миг отвернуться, и оно движется.

Он сел на ступеньку, прямо под человеком-тенью. Контуры тени были четкими. Светлое дерево вокруг оставалось все таким же слегка пыльным, но силуэт был матово-черным. Он больше походил на пятно, чем на выгоревшее место. Джеперсон потрогал его кончиками пальцев, потом положил ладонь туда, где у человека-тени должна была быть поясница.

— Оно теплое, — сказал он. — Температуры тела.

Такое ощущение, будто у человека сильный жар. Он взглянул на свои пальцы. Чернота не перешла на них. Он со щелчком открыл самое длинное лезвие ножа и провел им по щиколотке тени. Чернота уходила вглубь дерева.

— Там есть и другие, они собираются на торфяниках.

Он обернулся к Катрионе. Женщина была как натянутая струна, и Джеперсон был не настолько глуп, чтобы пытаться успокаивать ее. Она достаточно долго имела дело со сверхъестественным, чтобы понимать, насколько это серьезно.