Борис Руденко - Проект «Статис»

По завершении последнего грузового рейса Левзин вынужден был застрелить обоих около входа в бункер. Он стрелял им в затылок и утешался тем, что оба умерли мгновенно, совершенно без мучений. Тела он стащил в приготовленную яму и завалил щебенкой. Точно так же Левзин был склонен поступить и с Пермяковым, но тот с самого начала не оставил ему подобной возможности, намекнув весьма деликатно, но вполне определенно, что принял некоторые меры безопасности, в том числе и технического характера. Какие именно — он не говорил, а Левзин не спрашивал, но от намерения ликвидировать Пермякова отказался. Обещанный миллион он передал ему ровно за неделю до начала монтажа «Статиса». В новеньком чемоданчике-«дипломате» аккуратно уместилась сотня банковских пачек стодолларовых купюр, которые эта скотина не постыдился тщательно пересчитать.

Убивать Пермякова было нельзя, однако полностью полагаться на его порядочность — как и на чью либо вообще — Левзин не мог. Они вместе разработали процедуру, гарантировавшую обоюдную безопасность. Левзин привез Пермякова на место в плотной повязке на глазах да еще надежности ради с мешком на голове. Слава творцу, что по пути его джип с тонированными стеклами ни разу не остановила милиция: Левзина непременно сочли похитителем, что бы потом ни говорил «похищенный» в оправдание своего работодателя. Милиция не остановила. Пермяков стоически выдержал шестичасовой путь в повязке и мешке, включая последние двадцать километров немыслимой тряски по колдобинам разбитой бетонки. Потом Левзин отвел его на холм и, отворив замаскированную дверь (конструкцию входа, кстати, тоже разработал Пермяков), помог сойти по ступенькам вниз. Высокий Пермяков хватался в поисках опоры руками за непросохшие еще до конца стены, но все равно приложился пару раз лбом о низкие перекрытия. И только внутри Левзин снял с его головы мешок и развязал повязку.

Все оборудование — четыре огромных ящика — было давно доставлено, на время монтажа Левзин запер Пермякова в бункере и в Москву, конечно, не поехал. Он провел эту ночь в маленькой гостинице поселка Скалкино. Не лучшей в его жизни оказалась эта ночь. Отвратительная кухня местного ресторана, фальшивый коньяк, гнусные рожи вороватых официантов, а потом жесткая, скрипучая кровать в номере, навечно пропахшем дезинфекцией. Хорошо еще не было клопов. Левзин утешал себя лишь тем, что в свое время ему пришлось переносить и гораздо большие неудобства.

Он уходил как раз вовремя. Гроза уже разразилась. Прокуратура арестовала начальника его службы безопасности. Самого Левзина пока не трогали, но друзья в высоких сферах предупредили, что его загранпаспорт аннулирован, и попытка пересечения границы повлечет за собой неминуемый арест. Продажная пресса, ощутив запах крови, уже набросилась на него, как стая шакалов на раненого льва.

Левзин уходил отнюдь не с пустыми руками. Пока шло строительство бункера, он занимался тем, что скупал через подставных лиц произведения искусства выдающихся мастеров. Картины, скульптуры, ювелирные изделия. Одних драгоценных яиц Фаберже в его коллекции насчитывалось четыре штуки. Он потратил на это около четырехсот миллионов, заплатив намного больше, чем можно было бы, кабы он так не спешил. Левзина это ничуть не огорчало. При любом мыслимом развитии ситуации через пятьдесят лет вложенные деньги как минимум удвоятся. Все его сокровища ждали своего часа в надежных, отлично оборудованных тайниках. А на первое время его поддержат сорок прекрасно ограненных бриллиантов чистой воды весом от пяти до десяти каратов. Сейчас за них можно с легкостью выручить два миллиона долларов.

Через полвека — тоже никак не меньше, в том Левзин не сомневался ни на минуту.

Пятьдесят лет — оптимальный срок. Его личный астролог потратил целую неделю, составляя перспективный прогноз на столетие. Звезды четко указывали, что там, в будущем, Левзину отведено свое место. Астролог, конечно, не знал, каким образом и какой ценой Левзин этого будущего достигнет, и тем ценнее и достоверней выглядели его расчеты. Смешно сказать, сам астролог не верил, что девяностолетний Левзин будет еще на что-то способен. Левзин прекрасно разбирался в людях и легко читал это недоверие, усмехаясь в душе. Пожалуй, этот астрологический прогноз был тем самым аргументом, который развеял сомнения Левзина окончательно. С этими мыслями он ворочался почти всю ночь и уснул лишь под утро.

Небольшой инцидент произошел, когда он покидал малогостеприимный городишко. Дежуривший возле гостиницы милиционер в обтрепанной форме вначале долго таращился на Левзина, а потом потребовал у него документы. Левзин пожал плечами и предъявил паспорт.

— Гражданин Левзин! — обрадовался сержант, и сердце Левзина тревожно стукнуло. — А вы знаете, что вас разыскивают?

— Понятия не имею, — ответил Левзин.

— Вот! — Сержант торжественно вытащил из кармана утреннюю газету.

На первой странице Левзин увидел свое фото на полполосы и заголовок: «У прокуратуры появились вопросы к олигарху». Далее следовал полный гнусных намеков текст, завершавшийся сообщением, что Левзин официально вызван сегодня к заместителю Генерального прокурора для дачи показаний. «Попытки редакции связаться с господином Левзиным пока ни к чему не привели», — гласила последняя фраза.

— Ну и что? — спросил Левзин. — Где же сказано, что меня разыскивают? О вызове я знаю. Собственно, для этого я и собираюсь возвращаться в Москву.

Сержант если и смутился, то лишь самую малость.

— Я, это, обязан вас доставить в отдел. Там разберутся, — заявил он, разглядывая Левзина наглыми водянистыми глазами.

Левзин все понял и успокоился.

— Глаз у вас потрясающий, — искренне сказал он. — Не ожидал встретить здесь настоящего профессионала. Конечно, если обязаны — давайте поедем в ваш отдел. Боюсь, правда, это будет лишь пустой тратой времени и для вас, и для меня. Но в любом случае прошу принять от меня небольшой подарок. Это не взятка, это знак восхищения. Отличная работа требует хорошего вознаграждения.

Он достал стодолларовую купюру и нежно вложил ее в нагрудный карманчик блюстителя порядка. Тот слегка зарделся. Видимо, эта сумма намного превышала местные тарифы взяток.

— Ладно, это, чего в самом деле время зря терять, — солидно согласился он. — Короче, можете ехать.

Левзин улыбнулся ему на прощание и помахал рукой, а потом с отвращением сплюнул прямо на коврик салона джипа. Вся эта мерзость скоро останется далеко позади.

Он застал Пермякова небрежно листавшим какой-то журнал.

— Наконец-то, — обрадовался тот. — Я, честно говоря, начал даже бояться: не случилось ли что по дороге.