Александр Лонс - Завещатель

Дальнейшее я совсем уже почти не помню, остались только незначительные тени воспоминаний и странные ассоциации, как после утреннего сна. Когда все закончилось, стена приняла прежний вид. Обычная подъездная стена — не очень чистая, давно некрашеная.

Только вот ладони у меня стали грязные.

Я вышел на улицу и направился к себе домой.

Об этом необычном эпизоде я почти забыл, а если когда и вспоминал, только как о кратковременном помрачении рассудка. А про обстоятельство, что в ту ночь было полнолуние, я вспомнил только по чистой случайности.

По чистой случайности я встала на следующее утро примерно в восемь, хотя будильник не зазвенел. И только спустя какое-то время сообразила, что на работу идти мне сейчас ненужно. Настали всегда долгожданные, а тут вдруг так неожиданно подкравшиеся выходные. Суббота, а холодильник пуст. Впрочем, это уже давно перестало удивлять, и даже мнимая мышь не полезла бы туда вешаться, потому что застрелилась бы по пути.

Прошлая неделя выдалась тяжелой и бестолковой, а на работе вообще полный абзац. Я умудрилась переругаться с коммерческим директором, меня успели два раза захотеть уволить, правда, ничего не вышло, потому, как не они нанимали. Потом я созвонилась со своим боссом и потребовала материальную компенсацию за непредвиденные дополнительные нагрузки, на что получила положительный ответ и просьбу не ругаться нецензурно на рабочем месте. Цензурно — можно. Ну а еще потом, успокоившись на счет оплаты, мы быстренько и слаженно выполнили поставленную задачу. Вот так вот, поругаешься, повозмущаешься и еще в выигрыше останешься. Эх, люблю я это дело, а еще больше люблю получать за это зарплату. Хотя, если подумать, я просто не собираюсь работать бесплатно. Я не люблю упускать своего, тем более честно заслуженного. Правда, к концу недели пребывали в состоянии рефрактерности, я даже забыла про выходные. Но ничего — в понедельник будет еще круче…

Пошла гулять с собакой, хоть какая-то будет польза. Заодно и продукты куплю.

Я вышла из дома в ближайший магазин. Ровно напротив подъезда стоял грузовик. На боку его большими черно-синими буквами красовалась надпись «Фатум. Мы сделаем все, что бы Вам помочь» и уже более мелким шрифтом «окна, сделанные с умом». В голове всплыл вчерашний день, в лицо ударил холодный ветер и я, поежившись, продолжил свой путь.

Привязав собаку у входа, я вошла в магазин.

Я блуждала среди рядов супермаркета, выискивал нужные продукты. Высокие стеллажи, уставленные бутылками хорошего вина всегда вызывали у меня ощущение уюта и тепла, хотя выпивать я особо и не любила. Окидывая взглядом различные этикетки цветных бутылок, я автоматически замерла: наваждение все еще преследовало меня и теперь я вновь увидела «заколдованное» слово. «Фатум. Красное полусладкое»

По быстрому разделавшись с покупками, я скорым шагом двинулась домой.

Запихала продукты в холодильник и как-то ненароком взглянула на часы. В этот самый момент минутная стрелка дрогнула и сдвинулась на одно деление, вновь замерла, но теперь уже на «без пяти двенадцать». По телу пробежал секундный озноб, но что за чушь? Мы же взрослые люди, чего здесь бояться?

Тут меня что-то дернуло, и я побежала за бумажкой, на которую вчера успел переписать телефон. После двух протяжных гудков и на том конце провода взяли трубку.

— Я слушаю, — послышался явно прокуренный низкий женский голос.

— Здравствуйте, будьте добры госпожу Фатум, — любезничала я и тут же прибавила — Я от Николая Ивановича.

Возникла некоторая пауза.

— От какого еще Николая Ивановича? Я не знаю, от кого вы звоните, но та, кого вы спрашиваете, сейчас находится в психоневрологическом диспансере. Вы уверены, что вам следует в это ввязываться?

Женщина явно немного вспылила, но выжидающе замерла. Я тоже застыла, обдумывая такой неожиданный ответ и еще более неожиданный вопрос.

— А вы не подскажете, как я могу найти ее? Где? — сама не понимая что говорю, вопросом на вопрос отозвалась я, — И, может быть, вам известно что-либо о Николае Ивановиче и его исчезновении?

— Где найти, я вам подскажу, но мне больше ничего не известно, — женщина продиктовала адрес «диспансера» и нараспев протянула, — всему свое время. Удачи вам.

И снова гудки. Я криво усмехнулась и уставилась на все еще зажатую в руке трубку. Решила перезвонить, только ответом мне послужил автоматический голос автоответчика — «неправильно набран номер, неправильно набран номер, неправильно…» И так до тех пор, пока я не повесила трубку.

Сказать, что я почувствовала себя полной дурой, это было бы очень просто. Адрес мне ничего не говорил — проспект Маршала Блюхера, дом номер восемь. Так и есть. По указанному номеру в атласе Санкт-Петербурга ничего не значилось. Совсем. Даже дома такого не было. Проспект был, а дома — не было! Вот дом 6, а потом сразу дом 10! А где восьмой? Я почувствовала себя как во сне. Бывают такие сны — полные нелепых непоняток, странных разговоров и безумных событий. И вообще, психоневрологический диспансер — это типа поликлиники. Туда не кладут, и не увозят, а приходят на своих ногах. Так что? Она ушла на прием к участковому психиатру? Или может сама там работает? Но это — весьма сомнительно. Скорее всего, моя собеседница перепутала, и госпожу Фатум увезли в обычную психушку. В психбольницу. Вооружившись Яндексом, я одним духом нашла телефоны приемных отделений всех психиатрических больниц Питера. Что-то мне подсказывало, что это пустая трата времени — ни один из этих телефонов не имел адреса, совпадающего с накарябанным на моей бумажке.

Противное ощущение, что вся эта история — совсем не мое дело — появилось довольно быстро и уже не проходило. Ну, попала какая-то тетка в психушку. Ну, имелся ее (или не ее?) телефон у моего не в меру педантичного начальника. А я-то тут причем? Решив, что это меня не касается, я постаралась выбросить из головы все ненужные мне факты и бесполезные сведения.

Мой пес, мой старый-престарый верный Артур подошел и положил свою большую тяжелую голову мне на колено. В его слезящихся полуслепых глазах читалась такая грусть, такая тоска, что я чуть было не разревелась.

Я чуть было окончательно не позабыл о Старом Доме, мимо которого иногда проходил, поскольку часто бывал на этой улице. А потом случилось так, что я стал бывать там ежедневно.

В конце девятнадцатого и начале двадцатого века в условиях экономического и промышленного роста в Белокаменной начался настоящий строительный бум, и повсюду возводились многоэтажные доходные дома со всеми удобствами. Как сообщает старый путеводитель, особенно бурным выдался девятьсот двенадцатый год, когда одних только пяти— и семиэтажных домов в Москве построили около трех тысяч. Для привлечения клиентов хозяева с архитекторами пытались разнообразно украсить парадные фасады своих домов, на дворовые же фасады с чёрной лестницей для прислуги особо не тратились. Эти добротные, солидные и, как правило, красивые здания строились во всевозможных архитектурных стилях. До сих пор, несмотря на не прекращавшийся весь двадцатый век процесс перестройки Москвы, многие из них уцелели и продолжают украшать город, будучи уже заняты под офисы, бутики, посольства и прочие разные нежилые надобности. Впрочем, иногда они и по-прежнему остаются жилыми.