Андрей Бондаренко - Жаркое лето – 2010

– К тому, что пожар добрался до пещеры. Вот, тяга и усилилась. Теперь подземный кислород – ударными темпами – сгорает в жарком пламени. Скорее всего, сейчас вход в наше подземелье напоминает собой гигантский факел…

Глеб озабоченно нахмурился:

– А этот факел – над входом в пещеру – потухнет когда-нибудь? Я имею в виду, в ближайшее время?

– Потухнет, – успокоил Гарик. – Кислород лишь поддерживает эффективное горение. Когда сгорит топливо – деревья, кусты и трава – угли постепенно остынут, рассыпаясь на мелкие частички, и превратятся в обыкновенную золу. Всё на этом и закончится…. Утром выберемся наверх и отправимся к Деулино. Или же к чёрным и несимпатичным головешкам, оставшимся на месте сгоревшей деревни…. Кстати, перед пещерным поворотом я видел сухие ветки и поленья, сложенные в кучку. Запасливые спелеологи, очевидно, притащили с поверхности. Или же, например, «чёрные» археологи, ищущие древние клады-сокровища. Предлагаю развести небольшой костерок. Осмотрим Катину ногу, отдохнём, перекусим…. А посуду никто не догадался прихватить с собой? Ну, кастрюльку там, сковородку? Ладно, у меня есть две банки с тушёнкой. Откроем и разогреем.

– У меня в рюкзаке имеется рулон алюминиевой фольги! – сообщила Аля. – Выпотрошим пойманную рыбу и запечём её на углях. От чешуи можно не очищать. Жаль, соли нет…

Костёр, слегка потрескивая и плотоядно шипя, разгорелся почти мгновенно.

– Что там, за поворотом? – поинтересовалась сидящая у стены Екатерина, пристраивая вытянутую больную ногу на собственном пухлом рюкзаке.

– Гудит, и пышет жаром, – коротко ответил Глеб. – Давай-ка, красавица моя кустодиевская, я осмотрю твою белоснежную и стройную ножку…. Так больно? А, так?

– Ой! Не нажимай больше! Не надо, ради Бога!

– А, так?

– Садист чёртов! Ох, больно! Палач чернявый! Мордва деревенская…. Я тебе этого никогда не забуду! Посчитаемся потом, ужо…

Минуты через три-четыре Глеб – до невозможности важным и авторитетным голосом – вынес вердикт:

– Никакого перелома нет и в помине, дамы и господа! Обыкновенное растяжение икроножной мышцы. Сейчас пострадавшую ногу перетянем потуже какой-нибудь тряпицей, например, рукавом от моей старенькой футболки, к утру опухоль и рассосётся. То есть, спадёт…. Так что, уважаемая Екатерина Андреевна, серьёзного повода для беспокойства и отчаянья не наблюдается. Смастерим дельный костыль, потихоньку – с Божьей и моей помощью – доковыляешь до Деулино.

– А из чего ты, дорогой товарищ Петров, сделаешь костыль? Ведь, на земной поверхности, наверняка, всё выгорит – вплоть до последней щепочки…

– На дне реки лежат какие-то тёмные брёвнышки, – объяснил Глеб. – Я видел с моста. Нырну, достану и смастерю…. А можно, и не заморачиваться с плотницкими работами. Схожу в Деулино и возьму у бригадира Кузьмича напрокат Уазик…. Что это за подозрительный шум? Гарик, слышишь?

– Ерунда, летучие мыши. Их здесь, судя по всему, очень много.

– Это очень хорошо! Просто замечательно…

– Что же тут хорошего? – удивилась Катя. – Среди них, говорят, иногда встречаются самые настоящие вампиры, обожающие пить человеческую кровушку. Более того, точно известно, что именно летучие мыши являются самыми злостными разносчиками бешенства…. Так, а почему никто не потрошит пойманную рыбу? Игорь, лентяй записной, доставай-ка перочинный ножик! Не бойся, и я сейчас присоединюсь к тебе, не успеешь переработаться…. Итак, что же такого замечательного, Глебушка, ты нашёл в противных летучих мышах?

– Именно то, что их здесь много. То есть, от голода – случись какой-нибудь долгоиграющий катаклизм – мы теперь точно не умрём.

– Есть летучих мышей? – ужаснулась Аля. – Ни за что и никогда! Я даже и представить такого не могу.

– Совершенно напрасно, милая сеньорита! – назидательно усмехнулся Гарик, подбрасывая в костёр сухие ветки. – Мой отец однажды, когда ещё служил в советской армии, был командирован в Никарагуа, типа – на помощь тамошним прогрессивным повстанцам. Так вот, однажды американский спецназ загнал их партизанский отряд в древнее подземелье. Загнал, а вход в пещеру подло и коварно взорвал. Батя с товарищами почти три полновесные недели блуждали по подземным коридорам и галереям, ища другой выход на земную поверхность. И всё это время они питались летучими мышами, зажаренными на углях, и странной рыбой без глаз, пойманной в бурной подземной речке. Отец мне рассказывал, что мясо летучих мышей вполне съедобно и даже немного напоминает парную крольчатину.

– То есть, Игорёк, если я не буду вкушать летучую мышатину, ты меня не возьмёшь замуж? – насторожилась Алевтина. – Ну, я так не играю…

– Женюсь, конечно же…. Куда я денусь?

– Ха-ха-ха! – безудержно заржал Глеб. – Снаружи всё полыхает, как в самом натуральном аду, а они мечтают о женитьбе …

– И правильно делают! – стальным голосом заявила Екатерина. – Думать об этом важном деле – никогда не рано, да и не поздно никогда. На данную тему, милый мой Глеб Сергеевич, мы с тобой потом отдельно потолкуем. Причём, вдумчиво так, никуда не торопясь…. Что это ты глаза отводишь в сторону, морда поволжская?

– Дык, я ничего. Задумался немного…

– Смотри у меня, вертихвост легкомысленный! Шутки шутками, но, как известно, могут – случайно – и детишки образоваться. Готов, бродяга разговорчивый, стать счастливым папашей? То бишь, главой большой и шумной семьи? Да, не напрягайся ты так. Пошутила я, не более того…

– Схожу, пожалуй, за поворот, – поднялся на ноги Глеб.

– Зачем это?

– Я там приметил большую консервную банку. Пустую, понятное дело. Воды надо вскипятить, а то как-то холодает. Ты, Катенька, оденься, пожалуйста, потеплей. Простуда нам сейчас совершенно ни к чему, а здесь подземные сквозняки гуляют вовсю…. Смотрите, братья и сёстры! – указал рукой на стену пещеры, освещённую жёлто-оранжевыми всполохами костра. – Здесь изображено целое стадо мамонтов. Причём, на некоторых животных восседают люди. Странное дело…

Дрова постепенно перегорели на две трети. Артём умело завернул в фольгу выпотрошенных карасей и окуней, после чего выложил получившиеся аккуратные пакетики на плоский горячий камень и – с помощью длинной дощечки – завалил их ярко-малиновыми углями.

Вернулся Петров и, намочив в роднике носовой платок, принялся усердно, но с бесконечно-хмурым видом, оттирать внутреннюю поверхность жестяной литровой банки.

– Что такой смурной? – поинтересовался Гарик. – Голова заболела?

– Нет, просто…. Понимаешь, повернул я за поворот, а гул от пожара затих, то есть, совершенно. Более того, от входа в пещеру холодком повеяло. Наверное, пожар ушёл дальше, к Деулино. Подобрал я банку, а в ушах, вдруг, что-то застучало и запульсировало…