Андрей Бондаренко - Жаркое лето – 2010

– Всем стоять спокойно, – краем рта прошипела Екатерина, выходя вперёд. – На лица-морды навесили маски полной невозмутимости. Стоим и скромно молчим в тряпочку. Я буду говорить…. А вы, милые Глеб и Игорь, лучше – и вовсе – не раскрывайте ртов. Будем считать, что вы немые от рождения…

– Такой сюртук у славян именуется – «вотола», – шёпотом сообщила Аля.

Не доходя до волонтёров метров семь-восемь, мужичок остановился и, широко улыбнувшись, спросил у Кати:

– Кем будете, басая [9]? Бесермены [10]?

– Нет. Бехом [11]аманатами [12]у бесерменов.

– Ага, ага, аманаты…. Сами-то откель?

– Издалече, со Славутича [13], – Катя небрежно махнула рукой на запад. – Брань [14]была великая…

– Была, – согласился мужичок и, указывая на футболку Алевтины, поинтересовался: – Коприна [15]?

– Не, мухояр [16], – непринуждённо откликнулась Аля.

– Еда [17]? – насмешливо изумился мужик, после чего представился: – Меня Вьюгой кличут. Бортником [18]буду.

– Катя, Алевтина, Глеб, Игор, – сообщила в ответ Екатерина, поочерёдно тыкая пальцем в спутников.

– Как там, у бесерменов? – спросил Вьюга.

– Алчба [19]. Акрида [20]пришла. Ногут [21]не уродился. Беденство [22]и безживотие [23]…

– Ага, безживотие…. Алкаете [24], небось?

– Чуток, негли [25].

– Ходу к нырище [26]! Ходу! Дам брашно [27], – предложил новый знакомый и, лукаво посмотрев на Катерину, спросил: – А отроки-то, кажись, немко [28]?

– Немко.

– Негли, каженики [29]? Ха-ха-ха!

– Не, раченитные [30]обоялники [31]…

– Ха-ха-ха! Ай, да девка! Ай, да кощунка [32]!

Вьюга, ведя лошадку под уздцы, двинулся первым. Катя, оживлённо болтая, шагала с ним рядом.

– Почему ты такой насторожённый и хмурый? – обеспокоенно поглядывая на Гарика, шёпотом спросила Аля. – Дяденька нам попался компанейский и, судя по всему, простодушный. Сейчас накормит, напоит, приютит. Умоемся колодезной водой и отдохнём. Около пасеки дождёмся вечера и, наверняка, перенесёмся обратно, в двадцать первый век…. Интересно, а нет ли у пасечника факелов?

– Зачем это?

– Затем, что в тёмное и относительно-прохладное время суток, похоже, не бывает «пробоев» во Временных потоках. То есть, по ночам надо не спать, уподобляясь жирным и ленивым суркам, а, наоборот, старательно и максимально быстро шагать в сторону Деулино…. Правильно я говорю? Так чем ты, любимый мой верзила, так обеспокоен? Если, конечно, не секрет?

– Какие могут быть секреты от тебя? – меланхолично передёрнул плечами Гарик. – Просто, предчувствия одолевают всякие, в основном – нехорошие и пакостные. Во-первых, больно, уж, нагло пялится этот славянский бородач на твои ноги, выглядывающие из-под моей футболки. Она, конечно, длинная, но…. Сама, наверное, понимаешь…

– На мои безумно-стройные и аппетитно-загорелые ноги, – совершенно серьёзным голосом уточнила девушка. – Было бы очень странно, если этот дремучий вятич глядел бы на твои лапищи…. Ты, мил-дружок белобрысый, тоже частенько посматриваешь в ту же сторону, что и старенький пасечник. Причём, определённо, масляными глазёнками…

– Раз это так тебе неприятно, то я больше не буду, – обиделся Гарик. – Подумаешь…. Кстати, что это за каженики и обоялники такие?

– Я тебе потом всё объясню, в более спокойной обстановке…. А на мои стройные ножки можешь смотреть – сколько захочешь. Мне это очень приятно. Льстит, так сказать, девичьему самолюбию и внушает крепкие надежды на скорое вступление в законный брак. Или же, к примеру, на церковное венчание.… Так что, смотри и разглядывай, только, пожалуйста, не споткнись…

«Во-вторых, простодушие пасечника – насквозь показное», – мысленно продолжил прерванную фразу Гарик. – «Он, хитрюга прожженная, явно что-то задумал. А если ещё не успел, то обязательно задумает в самое ближайшее время. Получается, что надо быть настороже…».

На знакомой круглой поляне располагалось полтора десятка толстых липовых колодин высотой со среднестатистического человека. Вход в пещеру был старательно замурован, а посередине этой тёмно-серой неровной кладки наблюдалась грубая и неказистая дверь, рядом с которой в земле была выкопана большая яма, наполненная розово-малиновыми углями.

«Эге, «угольная» яма, понятное дело, перекочевала сюда – сугубо естественным путём, без всяких «пробоев» – из приснопамятного Каменного века», – мысленно отметил Гарик. – «Зажигалок со спичками, ведь, нет по-прежнему. Как, наверное, и дельных кресал…. Что ещё? Холм, нависающий над поляной, почти не изменился и по-прежнему покрыт зарослями дикого орешника».

Чуть дальше располагались высокий шалаш, сработанный из гигантских, чуть голубоватых еловых лап, и некое подобие большого сарая под тёмной камышовой крышей. С другой стороны от пещёрной двери в землю был вкопан – массивными круглыми ножками – прямоугольный стол, грубо сколоченный из массивных дубовых плах. По периметру стола были расставлены толстые берёзовые чурки.

– Понятное дело, пасечник использует нашу пещеру в качестве естественного природного холодильника, – резюмировал Глеб. – Держит там необходимые запасы продовольствия и бочки с мёдом. Дверь же навесил на вход, оберегаясь от всякого шустрого зверья.

– Например, от наглых косолапых аркуд [33], – поддержала Аля. – Они, как известно, большие охотники до пчелиного мёда.

– От кого? А, кажется, понял…

– Кончаем болтать, соратники. Вы же – по легенде – являетесь немыми.

Вьюга, обернувшись, сообщил:

– Аз [34]веду клюсю [35]в одрину [36]. После трапезничаем.

Вернувшись через несколько минут, он, немного повозившись с запором, приоткрыл пещерную дверь и обратился к Глебу и Гарику.

– Ходу, отроки, в нырищу! Брашно там…

Пасечник вытащил из-за широкого коричневого пояса длинный факел (искусно переплетённые между собой тонкие сосновые корни, закреплённые на наспех оструганной палке), и сунул его конец в «угольную» яму. Не прошло и четверти минуты, как факел послушно загорелся ярким и почти бездымным пламенем. Вьюга, призывно махнув рукой, проследовал в подземное помещение.

В пещере был оборудован самый настоящий склад. На полу выстроились в ряд пузатые бочонки разных размеров, на высоких стеллажах размещались холщовые мешки и мешочки, плетёные корзинки, берестяные туеса, глиняные горшки, чугунки и разномастные медные сосуды-кастрюли.

– Ово [37]емати [38], – тыкал корявым пальцем пасечник. – Ово, ово…

Вскоре они вынесли на свежий воздух несколько корзинок, горшков, мисок и иных посудин. Рачительно затушив факел о землю, Вьюга плотно прикрыл пещерную дверь, чуть слышно звякнул тяжёлой щеколдой и скомандовал, указывая на стол:

– Ходу, отроки алкающие, ходу!

Когда всё принесённое было водружено на стол, гостеприимный хозяин стал давать краткие пояснения: