Владимир, Михальчук - Полный дом смерти

Так всегда бывает. Если кто-нибудь малоуважаемый обижает родню кого-нибудь многоуважаемого – первого частенько бьют. Так и случилось с «молодым Доппином». Растеряв уважение горожан своими выходками, он едва не подписал себе смертный приговор, когда попытался расстегнуть штаны перед дочкой Мэра. У молодого идиота было только два выхода: либо, всеми ненавидимому, бежать из города, либо же, ненавидя всех – остаться и жениться на весьма невыгодной невесте. Поделом…

– Суровый народ, – заметил я. – Но справедливый. Раз избили – значит, заслужил.

– Совершенно согласен.

Птичья стая приблизилась на опасное расстояние. Одинокие пешеходы ретировались в магазины и подворотни. С неба со свистом магоракет падал влажный помет. Бронзовые волосы памятника мгновенно покрылись благородной сединой.

– Да, – господин бель-ар Торинно снова вздохнул. – Еще до того случая мальчик из-за карточных долгов продал свое поместье и родовую плантацию кактусов. Он оказался без копейки и был готов жениться на любой женщине, способной расплатиться с его долгами. Но, как понимаете, никто из горожанок не желал его видеть – после того, что Доппин учудил…

– Финалом стал счастливый брак между нищим Доппином и Донной-Муной, которой плевать на молву и прошлое мужа, – без труда догадался я. – Долги забыты, ваш «мальчик» получил дворянский титул и обзавелся набитой мошной. К тому же, по моим сведениям, жена позволяет виконту изредка шастать по борделям.

– Вы на удивление осведомлены, – старческий вздох был очень тяжелым. – Подготовились на славу.

– Приходится, – я поднял руки раскрытыми ладонями кверху. – В моей профессии информация – главная валюта и оружие.

– Тогда вы весьма богаты и вооружены, – расплылся в улыбке старик.

Мэр Дубльвилля поразительно умел улыбаться или становиться грустным. Ни грамма театральности – все естественно.

– Так что там по поводу виконта?

– Донна-Муна действительно никогда не запрещала Доппину посещать… – долгая пауза, – …неприличных девчонок. Она понимает, что находится в преклонном возрасте и не может соперничать с молодыми дамами. Но…

– Я весь внимание.

– Если бы Доппину пришло в голову завести постоянную любовницу, он бы лишился всего. Жена поставила такой ультиматум и даже вписала небольшой конкретный пунктик в свое завещание.

Птичья стая кружила почти над нашими головами. По улицам города гуляло чирикающее эхо. Я понял, что надо собираться, если не хочу неотвратимо испортить любимый плащ. Где-то поблизости заржала лошадь. По-моему, она издевалась и предвкушала потеху.

– И все же господин виконт влюбился в Марию бель-ал Сепио, – протараторил я, готовый в любую секунду вскочить и броситься бежать.

– Они частенько встречались в маленьком отеле муниципалитета, – новый вздох. – Но в конце концов Мария осознала, что рандеву с женатым мужчиной не могут привести ни к чему хорошему. К тому же в ее доме начали происходить сии странные вещи.

– Какие? – спросил я, не сомневаясь, что кроме убийств могли быть и другие странности.

– Только смерть, – опять угадал мой вопрос старичок. – Больше ничего подозрительного.

– Как понимаю, госпожа Донна-Муна до сих пор не догадывается о существовании дамы, которой Доппин основательно увлекся?

Рядом со скамейкой шлепнулась градина помета. Брызги долетели почти до носков моих ботинок. Пришло время тактического отступления.

– Возможно, она и раньше знала о сем грехе. Но что ей делать? Бедняжка прикована к постели. Не в силах подняться даже к ночному горшку…

– Был рад познакомиться! – выкрикнул я, находясь метрах в десяти от центра птичьего вторжения.

– И я, – донеслось до меня. – Весьма рад пообщаться с приятным молодым человеком.

Скамейка исчезла под ворохом крыльев. Воздух волновался, разбрасывал перья и, конечно же, помет. Памятник облегченно присматривал за птичками со своего постамента.

– Погодите! – слова адресовались не мне. – Только не все сразу! Ай, зачем ты меня клюнул? На, вот – держи. На всех корма хватит. Хулиганы крылатые…

Я двигался в глубину города, следуя табличке «Остановка частных транспортных средств». Если верить указателю, за поворотом меня ожидала стоянка такси. Я рассчитывал поторговаться и с комфортом доехать до поместья бель-ал Сепио.

Магазинчики и мастерские остались где-то ближе к центру. Начались жилые дома. Опрятные, со свежевыкрашенными палисадниками и широкими вазонами с разнообразной растительностью. Кое-где улицу пересекали бельевые веревки. На них парусами развевались женские подвязки, одеяла, пледы и детские носки. Надушенная вода капала с белья прямиком в малозаметные канавы, которых в дождливом Дубльвилле было предостаточно.

Несколько раз мне приходилось наклоняться и в три погибели пробираться среди семейных трусов и маек. Однажды я едва не упал в монструозное ведро, доверху наполненное мыльной водой. Услыхав мои рассерженные вопли, из ближайшего домика выглянула старушка в запятнанном комбинезоне маляра. Она обозвала меня хамом и рекомендовала убраться с глаз, пока «детишки не сбегали за топорами».

Замечательный народ пограничья!

Когда я, наконец, выбрался из бельевых зарослей и почти приблизился к повороту на «Площадь Лучников», меня настигло несчастье. Одна пернатая бестия – кажется, знакомый голубь – настигла меня со спины.

На плечо со страшной силой упала серебристая клякса. Я пояснил птице, куда и где любили его мать. Потом перешел ко всему птичьему роду. Затем…

– И чтоб тебя всю жизнь твоим дерьмом кормили! – закончил я. И тут же дернулся от боли в щеке.

Мозги запоздало получили сигнал: мимо что-то просвистело. Брызнула кровь, смешалась с пометом на воротнике и плече. Тяжелый арбалетный болт намертво застрял в кирпичной кладке дома напротив. Древко еще подрагивало, объятое мелким облачком извести.

Меня хотели убить!

Я тут же бросился лицом на брусчатку. Перекатился, показывая отработанную технику. И…

Никого не увидел.

На дальней бельевой веревке болтались чьи-то галифе. Они посматривали на меня внушительной дыркой на левой стороне… полупопия, или как еще назвать?

Стреляли сквозь белье. Возможно, вслепую. Но мне почему-то казалось: если бы я не шагнул в сторону, чтобы всласть поругаться на птицу – лежать бы здесь симпатичному трупу частного детектива, с продырявленным затылком.

Я поднялся и еще некоторое время прижимался к стене. «Каратель» успокаивающе вибрировал в ладони.

Ни шума, ни движения. Штаны-рубашки-платки насмешливо трепетали, то приближая свои края ко мне, то улетая подальше. Убийца сбежал мгновенно, даже не убедившись, что я погиб. Отличный стрелок? Был уверен, что не промахнется? Увидел кровь и, счастливо припевая, отправился в кабак. Или испугался ближнего боя? Если злоумышленник понял, что не прихлопнул «клиента», то надо ожидать следующих стычек.