Светлана Зорина - Агентство Лилит. Сказка об обречённой царевне

Серая фигурка ожила, когда справа от меня раздался резкий, хрипловатый голос. Из ближайшего дома вышла старуха — такая высохшая, что, когда умрёт, из неё и мумию делать не надо. Кошка потёрлась о её ноги и что-то сказала на своём кошачьем языке. Я думала, старуха тоже что-нибудь скажет, например, спросит, кто я и что делаю возле её дома, но она минуты две молча смотрела на меня своими бесцветными глазами, потом сделала рукой какой-то знак и скрылась в полумраке убогого жилища, похожего на склеп. Мумия вернулась в свою гробницу. Смерив меня неодобрительным взглядом, кошка последовала за хозяйкой. Впрочем я не знала, кто тут госпожа. В этом царстве зверобогов люди слушают своих зверей и кое-что видят лучше, чем мы. Желтоглазая наперсница Баст разоблачила меня, вот почему старуха ушла от меня, сделав какой-то отвращающий жест.

Мимо пронеслась очередная стайка ребятни, опять что-то говоря о царевне и старом храме на берегу. Я встала и последовала за ними. Речь вполне могла идти о царевне Анхесептамон, которой предстояло умереть не то в шестнадцать, не то в семьдесят и которая определённо была как-то связана с той, из-за кого я тут оказалась.

Пыльная дорога постепенно сужалась, притесняемая с обеих сторон густой травой, и в конце концов совершенно в ней затерялась. Потом потянулись заросли тростника. Я пробиралась сквозь них вслед за мальчишками. Они с любопытством оглядывались на меня, явно недоумевая, с чего это вдруг за ними увязалась рослая, поджарая тётка в нелепых сандалиях и коротком до неприличия платье. Похоже, некоторым из них очень хотелось позубоскалить на мой счёт, но они не решались. У меня вообще странные отношения с детьми. Тётя Фэй считает, что у меня совершенно отсутствует материнский инстинкт, и, наверное, она права. Меня абсолютно не тянет к детям. Они же ко мне наоборот липнут, но это когда я в хорошем настроении. Сейчас моё настроение даже отдалённо не напоминало хорошее, и хотя мой вид вполне мог вызывать смех, никакого смеха я не слышала. Однажды Лиза Торн, моя бывшая, которая работала в средней школе, пригласила меня провести с учениками шестого класса беседу о рыцарях Храма. А потом долго восхищалась тем, как идеально вели себя дети. Оказывается, это был самый неуправляемый класс в школе. "Мне бы так, — вздыхала потом Лиза. — Вот глядя на тебя сразу понимаешь, что тебя лучше не злить".

Не желая пугать детей и вызывать их враждебность, я соблюдала с ними дистанцию, но старалась держаться достаточно близко, чтобы слышать, о чём они говорят.

— …девушка без Ка1…

— Любимая сестра царевны? Это правда?

— Один старик может их видеть… Двойников… Говорит, у неё нет Ка!

— Нет, она не человек без Ка. Она… Ка!

— Никто не знает, откуда…

— Бабушка говорит, тут сейчас… неправильное происходит.

— Отец будет бить, когда узнает… я ходил к реке…

— Меня тоже…

— Мы быстро. Мы посмотрим на царевну и её новую сестру!

— Зачем эта страшная женщина идёт за нами?

— Она не страшная. Красивая!

— Да (смех)… Мой старший брат мог быть здесь… Он мог её…

— Замолчи! Она… страшная. Ты видел глаза? Она может быть не человек. Сейчас всё неправильно. Сехмет гневается. Урожай горит… Вокруг злые духи. Бабушка не видит, но знает. Она знает! Когда Сехмет гневается, она посылает к нам злых мёртвых! Бабушка говорит, царевна в опасности. Рядом с ней девушка из того мира! Девушка без Ка…

— Она потеряла Ка?

— Надо помочь… найти.

— Эта женщина тоже чужая… В ней много силы и нет страха. Женщина не может быть такая. Она посланница Сехмет! Она тоже…

— Тихо, Рени, она может услышать… Мы её не видим, не слышим, и она нас не трогает…

Пробираясь сквозь тростниковые заросли, я вспоминала египетскую мифологию. Львиноголовую Сехмет считали грозной богиней, которая могла наслать на людей злых демонов, а также мёртвых, не нашедших покоя. В последнее время здесь что-то не так, и люди, восприимчивые к тонким материям, это чувствуют.

Метров через двести заросли стали реже, и спутники мои прибавили шагу. Я обнаружила, что ступаю уже не по земле, а по каменным плитам, сквозь которые пробивается трава. Это были руины древнего святилища: широкий двор, окружённый полуразрушенными стенами из песчаника, в центре мощный четырёхгранный столб с отбитым верхом, а перед ним жертвенник. Внимание моё сразу привлекла прислонённая к жертвеннику каменная плита с рельефными фигурами человека и льва. Возможно, когда-то эта плита являлась частью столба-обелиска. А тем, кто был на ней изображён, поклонялись. Нет, им и сейчас поклоняются. На жертвеннике лежали лотосы — как старые, увядшие, так и только что срезанные. Я вспомнила, какую божественную пару изображали в виде человека и львицы: Шу и Тефнут. Причём Тефнут в некоторых районах Египта отождествляли с Сехмет и тоже называли Око Ра. Иногда обоих близнецов изображали в обличье львов. Шу и Тефнут… Один из этой пары олицетворял вчерашний день, а другой — сегодняшний. Боги Вчера и Сегодня. Властители времени…

— Вон они!

— Плывут!

Я посмотрела туда же, куда смотрели мои спутники, которые все как один взобрались на остатки стен. Сразу за святилищем берег круто спускался к реке. Этот канал не только опоясывал город-крепость. Как минимум один из его рукавов протекал внутри города.

Картина, открывшаяся моему взору, была мне хорошо знакома. Среди розовато-белых лотосов скользила лёгкая лодка, в которой сидели две девушки. Одна из них, с рыжеватыми волосами, держала на коленях кошку. А кошка смотрела на вторую девушку, чьи волосы, более светлые, чем у спутницы, сияли в лучах солнца чистым золотом. Диана! Девушка, притягивающая к себе солнечные лучи. Моё маленькое солнце. Я иду на этот свет сквозь века и тысячелетия и, видимо, не остановлюсь, даже если моя златовласка и впрямь окажется одним из тех демонов, которые посылает Сехмет.

Эта картина очень походила на стенную роспись в гробнице, но пейзаж был другой. Мастер, расписавший усыпальницу, изобразил лодку с принцессами на фоне дворцового комплекса. Видимо, таково было требование его царственных заказчиков — нарисовать их город-крепость. Их земную обитель. К тому же в той картине, что я видела сейчас, было больше фигур. Впереди и позади красавиц плыли лодки с вооружёнными воинами. Ещё бы! Разве царственные особы гуляют в одиночестве? Меня удивило отсутствие в лодке с девушками гребца. Потом я поняла, что их лодку тянет на буксире та, что плывёт впереди.

Полюбоваться этим зрелищем я не успела. Хорошо хоть, успела предупредить своих спутников об опасности ещё до того, как толком поняла, что происходит. Время — материя, которую невозможно пощупать, но я чувствую её так, что, когда её рвут или сминают, меня словно против шерсти гладят.