Дмитрий Баюшев - Клиника Сперанского

Всё, теперь плотно поесть и спать.

Он спустился в буфет и прослезился от цен. Поневоле вспомнишь о пензенских беляшах по 12 рэ штука. Схрумкал парочку - и сыт.

"На ВДНХ", - сказал он себе, памятуя о том, что выставка всегда славилась национальными кухнями. Пусть чуть подороже, но это же не прогнувшийся от древности бутерброд с сыром за 60 рэ. Помнил, помнил еще чебуреки из слоеного теста с настоящей обжигающей рот бараниной, с которыми ухо нужно было держать востро. Чуть зазевался - и горячий мясной сок через дырку в тесте щедро обливал ненасытное пузо.

Увы и ах, вместе со сменой названия на прозаическое ВВЦ, где ВЦ вызывало в памяти вычислительный центр, чебуреки сменились здоровенными шашлыками по 100 рэ за кусок.

У всех продавцов шашлыки были из одинаковых, штампованных кусков мяса или рыбы, и это было крайне подозрительно. Новиков уже лакомился курятиной, похожей на свинину, и свининой, похожей на курятину, потом оказалось, что мясо это пролежало тридцать лет в мобилизационном резерве одной капиталистической державы, после чего было передано в дар России. Но в России ничего даром не бывает, поэтому им начали кормить в ресторанах, приклеивая ярлыки: говядина, свинина, мясо индейки, бройлер и прочее.

Невзирая на окружающие красоты, Новиков бежал с ВВЦ в ближайший продуктовый магазин, где расщедрился на докторскую колбасу, картофельное пюре "Роллтон" в пластиковой баночке, сливочное масло, сыр, хлеб и свежие огурцы. Вот уж душу-то отвел в своем номере. Остатки поместил в холодильник, вслед за чем залег спать.

Спал он до пяти вечера и проснулся бодрый, отдохнувший, готовый к труду и обороне.

Уханов, которому он позвонил по мобильнику, сразу огорошил известием о шуме, поднятом в Пензе вокруг чекиста Новикова. Слышать это было неприятно. Перехват перехватом, но чтобы сразу без суда и следствия объявлять человека виновным во всех смертных грехах - это, знаете ли, уже не шуточки. Недаром, ох, недаром Загрицын пытался повесить гибель Лопатина на Новикова.

- Ваше решение? - спросил Андрей, никак не прокомментировав это сообщение.

- Я на работе, - сказал Уханов. - Где-нибудь к семи подъезжайте к памятнику Жукову.

- Это за Историческим музеем? - уточнил новиков. - Где у коня вместо причинного места дыра?

- Всё-то вы знаете, - хохотнул Уханов. - А я как-то не приглядывался. Так, до семи. Я вас узнаю по фотографии...

Новиков пришел за десять минут, встал этак в отдалении, чтобы не сразу приклеиваться к объекту, а постепенно, шажок за шажком, незаметненько в нужное время оказаться в нужном месте.

Народу на Манежной площади толклось множество, преобладала молодежь. Что интересно, мата не было, мелькал сленг, но это так - для усиления, а больше для хохмы.

Минуты через две мимо прошествовал ничем не примечательный, высокий, склонный к полноте молодой человек в серой рубашке и серых брюках, сказал, не повернув головы:

- Я Уханов. Идите за мной.

Андрей лениво пошел следом, потом вынужден был прибавить шаг - Уханов шагал весьма быстро.

Миновав Воскресенские Ворота, Уханов направился вдоль Гумма к Храму Василия Блаженного, но неожиданно взял влево на Ильинку и прочесал аж до Богоявленского переулка. Едва он свернул в переулок, некий человек передал ему простенькую пластиковую папку и устремился к метро с такой скоростью, что Новиков успел увидеть только его удаляющуюся спину. Вот это, черт побери, конспирация.

- За мной, - вновь сказал Уханов, которому, судя по ухмылке, нравилась такая игра, после чего пересек Ильинку и проследовал в Рыбный переулок. Здесь, немного не доходя до Варварки, он остановился, покопался в папке и протянул Новикову знакомое до боли удостоверение.

Андрей открыл корочки.

Фотография, печать, прочие атрибуты - всё на месте, всё как положено. Теперь он не капитан Новиков, а майор госбезопасности Сергеев Владимир Андреевич. Интересно, где они раздобыли фотографию годичной давности? Впрочем, что вы тут ваньку валяете? - сказал он себе строго? Электронная почта, дурья твоя башка, технический прогресс.

- Борис Викторович, не знаю, как благодарить, - сказал Новиков, пряча удостоверение в карман. - А вдруг паспорт потребуется?

- Об этом в гостинице, - ответил Уханов. - Зайдете не сразу за мной, а чуть позже. Скажете, что к депутату Константинову - это своего рода пароль. Я буду ждать у лифта.

Глава 9. Пули льешь?

В полдень обормота, сидящего на скамейке, сменил другой обормот, ничем от первого не отличимый, только бейсболка на вытянутом черепе была не черного, а синего цвета. Клонируют их, что ли?

С таким идиотизмом Кислов еще не сталкивался. Акция эта больше попахивала давлением на психику, чем грамотной слежкой.

В час он сходил домой, полакомился ледяной окрошкой, а вместо второго, то есть гуляша с вермишелью, которое по причине жары в организм не лезло, малость вздремнул. В два он уже был на работе.

Между прочим, обормотов, блокирующих отходы в сторону улиц Кирова и Славы, уже не было, зато во дворе на тротуаре в тенечке стоял милицейский бело-голубой Форд, и в нем парились два репастых мента. Из новеньких, поди, Кислов их не знал. Это уже было маленько пограмотнее.

Можно было, конечно, позвонить Новоселову, изобразить недоумение по поводу надзора, а заодно и провентилировать вопрос относительно Новикова, но Кислов решил всё-таки этого не делать. Разумеется, Макарыч будет врать, потом прицепится насчет Андрюхи почище бультерьера, он-то ведь знает, что в последние дни Кислов и Новиков контактировали, будет настаивать на встрече. Зачем активизировать дурака?

В шестнадцать неожиданно вызвал шеф - потомственный чекист Юрий Филиппович Налейкин, дослужившийся на Лубянке до полковника, но чем-то там крупно проштрафившийся и получивший под зад коленом. Сам он про гешефт с коленом умалчивал, отделывался басенками про тягу к малой родине, к родным могилкам, однако, согласитесь, не каждый добровольно оставит Москву, переехав в патриархальную Пензу. То есть, бежал Юрий Филиппович в родной городишко от какого-то крупного позора.

Тем не менее, вес он имел огромный, Загрицын его побаивался, а губернатор уважительно жал ему руку.

Налейкину не было еще пятидесяти, но массивность, большой живот, седые волосы и клочкастые, никогда не причесываемые брови делали его старше.

- Садись, - сказал Налейкин, как только Кислов вошел. - Ну, что у тебя, Игорек, с этим Новиковым?

Игорь сел, пожал плечами.

- Я слушаю, - напомнил Налейкин.

- Ничего, - ответил Кислов. - Работали вместе.

- Не знаешь, куда он подевался? - как бы между делом спросил Налейкин.

В сторону Кислова он не смотрел, перебирал бумаги на столе.

- Да Бог его знает, Юрий Филиппович.