Станислав Птаха - Городская магия

Город — провинциальный город призрак, где с портретов по-прежнему тепло улыбался дедушка Черненко, а плакаты призывали навстречу 26 съезду КПСС. Радио в палате, куда местный врач — многостаночник уложил Игоря, радио тоже вещало о подготовке к 26 съезду КПСС. Все это было уже через чур и Игорь опасливо попросил нянечку принести ему свежую газету — потому что он совершенно ничего не помнит. Газету тетка принесла минут через пятнадцать — «Труд» за 14 июня 1984 года.

Тут он понял, что произошло чудо — ему подарили вторую жизнь. На четыре года длиннее первой. Теперь к нему могла вернуться память — он назвался отчеством и фамилией своего тески из такой недавней и уже совершенно не реальной экспедиции. Просто занял денег под «честное слов» вернуть у провинциально коллеги и купил билет на поезд до Москвы. Кроме имени у него теперь ничего не было. Он счел справедливым разыскать своего эрудированного теску — будущего пациента, и попробовать рассказать ему эту жутковато гротескную историю — ведь но психолог, и даже если не поймет, то и в психиатричку по крайней мере не отправит…

Прокопень в Москве не много. Это вообще вымирающий вид, как понял Игорь позвонив по нескольким телефонам новых однофамильцев. Один из них уже умер, а второй лежал в больнице. Соседи не знали в какой, и телефона рабочего не знали, оттого что служил теска в каком-то секретном институте.

И новый Прокопеня отправился в деревню. В Нечерноземье. Выправил паспорт в замен якобы утерянного — на имя Прокопени, поработал годик — другой психологом в школе, соорудил себе диплом о повышении квалификации. Потом в годы разгула интереса к мистике начал учится на разных тренингах, и скоро сам стал их проводить. И хотя перестроечная неразбериха и последовавшие за ней перемещения народонаселения были ему на руку, он все же особо не высовывался, от Питера и медицины старался держаться по дальше — что бы случайно не столкнуться с кем-то из знакомых по прошлой жизни.

И все же на одном тренинге — посвященном суфистским кружениям — в 1995 году Игорь, теперь уже Николаевич, нос к носу столкнулся с седобородым профессором — ориенталистом. Старикан радостно взвизгнул, начал снова допрашивать о «свитке Знахаря», а потом, вцепившись Игорю Николаевичу в рукав сухощавыми пальцами, буквально поволок его в гости к своим московским друзьям — «посмотреть на раритеты». Публика на этом полулегальном аукционе, где продавали старинную восточную утварь и украшения, была разношерстной, по-московски мутной — смесь из творческой интеллигенции, «новых русских» и крепких мрачноватых парней — похожих одновременно и на наемников и на убежденных борцов за торжество Ислама. Игорь потолкался около часа и уехал.

А через пару дней к нему нагрянули сначала эти самые мрачноватые личности — с форменным и довольно грубым допросом о том, когда он последний раз видел «Профессора»? И что за такой «свиток Знахаря» про который Профессор толковал на аукционе? Игорь устало назвал профессора старым маразматиком, который его с кем-то спутал, а про список сказал, что он пошел на аукцион единственно по тому, что Профессор убедил его — де будет продаваться там какой-то свиток медицинского содержания. Типы видимо сочли такое объяснение рациональным и удалились.

Еще через пару дней с ним связался «душеприказчик профессора Суботского», на этот раз по официальному вопросу. Выяснилось, что профессор, который умер совсем недавно, завещал одному из своих давнишних учеников, — Прокопени Игорю Николаевичу, теперь получалось что ему, небольшой домик под Ярославлем. Игорь не нашел в себе мужества протестовать, бередить старую историю и вступил в права наследования. Он поехал в Ярославль — в надежде пересидеть там некоторое время, а потом, если повезет, продать избушку и поправить свое более чем скромное финансовое положение. Он затеял в домике ремонт и нашел на чердаке пресловутую коробку с рукописями, в том числе текстом «Магии в быту», отнес её в местное издательство, и книга вышла в свет под называнием «Городская магия». Вот и все. Конец истории. Ну, не конец конечно — просто дальше — эта история его слушателям уже известна.

— Какое безобразие! Не было порядка в этой стране, нет и не будет, — Масон разнервничался так, что даже отобрал у Сергеича сигарету, которую тот по обыкновению собирался прикурить от предшествующей, и нервно затянулся…

— Посмотри на меня внимательно, — он обратился к Прокопени, — Я — майор Хохлов. Вернее был майор аккурат в 1989 году.

Игорь Николаевич действительно внимательно стал разглядывать Масона:

— Нет, тот Хохлов был выше, и плотнее, потом он был темноглазый, брюнет…

— Да не было никакого «того Хохлова»! Я Хохлов — единственный и неповторимый. И описанная тобой операция — в принципе, по-моему ведомству хотя и не слишком типичная — но именно наш отдел такого рода операции, особенно вне советской территории осуществлял или курировал. Потому и говорю, что не было порядка в этой стране — ни тогда, не сейчас! Да я в 89 полгода в госпитале провалялся — а какие-то умники — замутили под мои документы операцию! Ну это же надо! Век живи — век учись, и дураком помрешь! Наверное, КГБ — что бы бумаги лишний раз на совместную операцию с ГРУ не оформлять — и если операция провалится наш отдел подставить! А теперь конечно — это сволочи в Лондоне и Нью-Йорке сидят и строчат книжки про то, какое ГРУ было плохое, и какие изверги там работали! Вот, пожалуйста — историческая справедливость называется — хоть сам начинай мемуары писать…

— А в какое место тебя ранили, — подал голос Ал.

— Ни в какое, — Масон презрительно взглянул на Ала, — ты, Ал, меньше фильмов смотри про Рембо. Ранение — следствие не компетентных действий. А я, представь себе, профессионал.

— Так отчего же ты лежал в госпитале? — удивился сердобольный Ал.

— У меня был вирусный гепатит.

Неожиданно из глубин собственного подсознания вынырнул Сергеич и тоже начал донимать вопросами Масона:

— И как ты его подхватил этот гепатит?

— В Афгане конечно, как же еще? Да он там был у каждого третьего, наверное — вот и у шефа моего Славина, да у всех кого не вспомни… — удивился Масон.

— Ну, тогда переформулирую вопрос, — начал занудствовать Сергеич, — при каких обстоятельствах ты заболел?

Масон удивленно покачал головой:

— Я не помню — ну как можно на такой вопрос ответить — может воды где-то хлебнул в запарке, или съел что-нибудь, вон Доктор же эпидемиолог, он тебе популярно объяснит, лучше чем я. Гепатит такая зараза — мне потом рассказывали, что я просто сознание потерял — и провалялся, как в романах пишут «в беспамятстве» больше месяца — с трудом диагноз поставили! Я же не привык болеть — а тут намаялся — полгода то по одним больницам, то по другим, пока гепатитом болел, ещё какую-то заразу подхватил, кожа просто кусками с меня слезала, даже цвет волос поменялся. В общем, кошмар просто, что было.