Мэтт Рафф - Канализация, Газ & Электричество

Последним вышла ДРУГ Белка. Она не разговаривала, так что дешифратор переводил ее писк и чириканье. Пластмассовый шарик, который Серафина вставила себе в ухо, нашептывал субтитры: «Меня зовут Кэрри Слокум. Меня похитили в далекой стране, название которой забыто, и привезли на плантацию Слокума. Говорят, что мои глаза отражают цвет той далекой страны».

ДРУГ Бобер схватил ДРУГа Крота за локоть.

— Эй ты, «вольноотпущенник», мне с тобой проблемы не нужны. Попадешься мне на пути, и я высеку тебя так, что со спины вся шкура сойдет. А вообще-то я могу высечь тебя и просто так, чтобы сноровку не потерять. — Он остановился и посмотрел ДРУГу Кроту в глаза. — Хмм. Ниггер с зелеными глазами. Где же я раньше такого встречал? — Он посмотрел на другой край стола, служившего сценой, — на ДРУГа Белку, — и потащил к нему ДРУГа Крота. — Завтра же начнешь работать в поле, — сказал ДРУГ Бобер, больно ударив ДРУГа Крота под зад, — а на сегодня дам тебе другое заданьице. Гомер Ван Уорт с плантации Хэйза хвастался вот своими мандинго [84] Мандинго — западноафриканское племя, в США так называли крупных сильных негров вообще. , так что ты должен сделать мне племя зеленоглазых ниггеров, чтобы я его обставил. Так что за работу. — Он сделал шаг назад; компьютер издал звук, будто дверь сарая закрыли и заперли снаружи на замок.

Будущие родители зеленоглазого племени застенчиво смотрели друг на друга. ДРУГ Крот заговорил первым.

— Мне здесь не место, — сказал он. — И меня шокирует подобное проявление неуважения к нашей расе и к женщине. Но, несмотря на это, должен признаться, что такого красивого лица, как у тебя, я еще не видел; и я чувствую такое, чего раньше никогда не чувствовал.

«Ты напыщенный и самодовольный, — ответила ДРУГ Белка, — как павлин на приеме в саду мисси Слокум. Ты говоришь занятно. Но меня тоже воодушевляет твой вид. Потом я, конечно, очень пожалею».

Вдалеке послышался грохот пушек. ДРУГ Бобер вытянулся во весь рост и погладил невидимую бороду.

— Я хозяин Авраам Линкольн [85] Авраам Линкольн (1809–1865)— 16-й президент США (1861–1865), первый президент от республиканской партии, освободитель американских рабов. , — объявил он. — Я нашлю на юг молнии и остановлю бич рабства. Я призываю всех честных граждан организовать митинг.

ДРУГ Крот встал по стойке «смирно».

— Я откликнусь на этот призыв! — закричал он. — Послушай меня, Кэрри Слокум: я не стану заниматься любовью с тобой, пока ты рабыня. Но я клянусь, что сбегу и отправлюсь на север, вступлю в Армию Союза, а когда вернусь и принесу свободу, возьму тебя в жены.

«Позволь мне бежать с тобой», — сказала ДРУГ Белка.

— Нет, — ответил ДРУГ Крот. — Ты жила в невежестве и рабстве и не готова как следует к подобному путешествию; у меня будет больше шансов, если я отправлюсь один. Но клянусь жизнью, я вернусь за тобой.

Не желая слышать никаких возражений, ДРУГ Крот наклонился и поцеловал ее на прощанье. А потом бежал. ДРУГ Бобер выкрикнул голосом Джона Мерсьера:

— Стой, ниггер! — Послышался единственный выстрел, и пуля отлетела рикошетом — значит, он точно промазал; имитация стука копыт удалилась; ДРУГ Бобер выругался. Цитирую ДРУГа Белку: «Меня надо бы закидать камнями за глупость. Мое сердце похитил сумасшедший ниггер из Басто́на, и моя жизнь уж не вернется в прежнее русло».

Так началась долгая семейная летопись: через семь поколений в университет Пенсильвании пришла студентка Флора Дэрис (сама она была кареглазая, однако носила, словно весьма дорогую жемчужину, рецессивный ген), которая и продемонстрировала филадельфийское радушие по отношению к озадаченному чернокожему амишу по имени Фило. Но Серафина редко просматривала всю историю в один присест.

Нептун Фрост добрался до Вашингтона благополучно и, как положено, вступил в Армию Союза. Его военные приключения и восхождение от подносчика дров до сержанта негритянского взвода были записаны капралом Катоном Спелманом, бывшим молодым рабом, видевшем в Нептуне отца, которого ему так не хватало, так что ДРУГ Крот разыграл эти сцены с такой взрослостью, коей ему недоставало, когда он стоял перед Кэрри Слокум. Сама Кэрри тоже принимала участие в борьбе — систематически пыталась отравить Джона Мерсьера, подмешивая тертое стекло и ядовитые травы ему в пишу. ДРУГ Бобер тужился и кряхтел в воображаемой уборной на дворе, хватался за живот, терзаемый язвой, и в какой-то момент даже умолял смерть избавить его от страданий. Но когда зимой 1864-го Нептун Фрост наконец вернулся на плантацию («вернулся с огнем и мечом», писал Катон Спелман; а сама Кэрри Слокум в воспоминаниях о том дне, сохраненных Федеральным писательским проектом на магнитофонной бобине, отмечала, что служба сделала Нептуна еще нахальнее и заносчивее… но все равно она была невероятно рада его видеть), надсмотрщик был еще жив. В беспощадной дуэли, состоявшейся у ворот плантации, Нептун разрубил Джона Мерсьера шашкой напополам.

— Га-а-а-а! — вопил умирающий ДРУГ Бобер; ДРУГ Крот пронесся мимо трупа искать свою невесту. В момент воссоединения компьютер сыграл романтическую мелодию.

«У меня будет сын, — предсказала ДРУГ Белка. — После этой единственной ночи. Зеленоглазый сын».

Они обнялись; музыка снова заиграла громче, с намеком.

— Сержант Фрост! — закричал ДРУГ Бобер, поднявшись на ноги и играя роль верного капрала Катона. — Проснитесь, сержант! Роберт заметил в лесу солдат, к югу от нас!

— Бунтарей?

— Индейцев, сержант. Ими руководят двое белых офицеров-бунтарей. Роберт сказал, что в общей сложности человек тридцать, и им неизвестно, что мы здесь.

— Тогда можем устроить засаду.

«Нет! — воскликнула ДРУГ Белка. — Не ходи! Мне сегодня приснилось, что тебя убила белая женщина, одетая солдатом. Ты отнял у нее руку, но она положила серебро тебе на глаза».

— Это же просто сон, — возразил ДРУГ Полевка. — Рабству пришел конец. Больше не место страхам и предрассудкам. Теперь все будет иначе.

«Не…»

— Катон привез Библию. Когда я вернусь, сможем пожениться.

— На сегодня достаточно, — сказала Серафина.

— Что в общем зале делает лошадь? — поинтересовалась Джоан Файн, приехав в тот вечер домой.

Змей была на пятом этаже в кухоньке, которую она делила с Джоан и тремя другими съемщиками, — пыталась приготовить в микроволновке ножку эму. Ее очарование техникой на инструкции по эксплуатации не распространялось; она нажимала первые попавшиеся кнопки, и мясо вечно сгорало.

— Вот тебе и прогресс, — сказала Змей, качая головой. — Помню одну из своих немногочисленных постоянных работ: я пасла страусов на одной техасской ферме, сразу после начала нового тысячелетия. Вечерами по субботам пастухи собирались под звездным небом, выпивали и зажаривали тонкие трехфутовые ножки на открытом огне на решетке — единственный правильный способ готовки. После еды мы курили и пытались придумать, под каким бы названием можно продавать это мясо, что-нибудь поаппетитнее «страусятины». Разумеется, это было до того, как австралийцы со своими громадными птицами захватили рынок, вытеснив нас. — Змей выбросила обуглившуюся ножку в мусорку. — А почему ты считаешь, что мне известно что-то про лошадь в зале?