Дэниел Худ - Волшебство для короля

— Верный знак, что это — идеальный металл.

— Идеальный металл?

— Именно так, — кивнул Толлердиг. — Теперь поглядим, что у нас со стеклом…

Ученый снял с верхней полки ступку, сунул туда склянку и занес над ней пестик.

На этот раз Лайам оказался проворнее: он накрыл ступку рукой.

— Что вы себе позволяете?! — Ученый растерянно заморгал.

— Как что? Проверяю гипотезу.

— Вы же ее разобьете!

Толлердиг улыбнулся и покачал головой.

— Если все верно, то не разобью.

— А если нет?!

Лайаму хотелось сказать, что из-за этой штуковины уже погибли двое людей и что в его намерения вовсе не входит так глупо ею рисковать. Однако он ничего не сказал и только выхватил флакончик из ступки.

Мэтр Толлердиг вдруг заупрямился и потянулся к странному пузырьку.

— Это наверняка не стекло!

— А что же, профессор, что же?

— Идеальный хрусталь. И, судя по всему, королевский!

Лайам ошеломленно уставился на ученого. Тот закатил глаза и пустился в терпеливые пояснения.

— Идеальный хрусталь известен также как магическое стекло, хотя ни один из ныне живущих магов не способен его изготовить. Секрет получения этого вещества, равно как и других идеальных материалов, утрачен задолго до того, как Семнадцать семейств осели в этих краях, чтобы создать таралонское королевство…

Далее стало ясно, что идеальные материалы уничтожить практически невозможно и что именно они и составляют основу многих древнейших реликвий.

— Взять Эдаранские Мечи… — Мэтр воздел палец и смолк, вопросительно глядя на гостя. Лайам кивнул. Он знал, что эти мечи действительно существуют и что их изображение входит в гербовую символику династии, управляющей Таралоном. — Им уже тысяча лет, они побывали в бесчисленных битвах, и, однако же, на их лезвиях нет ни единой царапины!

— Королевский хрусталь, — продолжал Толлердиг, — это тот же идеальный хрусталь, только алый. Пэры и герцоги имеют право владеть хрусталем любого другого цвета, но алый может принадлежать лишь королям.

Он вновь умолк, потом с пафосом прокричал:

— Да не познает грешных вин мой кубок — царственный рубин! Это цитата из сочинений Гальбы Благочестивого. Итак, я с огромной степенью вероятности утверждаю: место вашей вещице — в сокровищнице короля. А если вам нужны дополнительные доказательства — пожалуйста. Взгляните на пробку.

«В сокровищнице короля?» Лайам нахмурился, разглядывая флакончик.

— Как видите, она имеет форму короны. — «Имеет-имеет!» Лайам совсем помрачнел.

«Если этой штуковиной владел сам король, то как же она попала к Веспасиану?»

— А каким же образом эта вещица могла оказаться… ну, не там, где ей должно бы находиться?

— Воровство, — лаконично откликнулся Толлердиг, затем заколебался. — Ну, в принципе ее могли преподнести кому-нибудь в дар, такое бывает. Редко, конечно, но все же бывает, причем документально такая акция практически нигде не фиксируется. У нас вообще ничего не фиксируется! — взъярился он вдруг. — Известно ли вам, например, что таралонский архив до сих пор не имеет более-менее основательного каталога всех королевских реликвий? Это бесценные редкости, раритеты, а между тем толком о них никто ничего не знает!

Он отмахнулся, словно бы отвергая возражения гостя, хотя гость и не думал ему возражать.

— Нет-нет, об Эдаранских Мечах наслышаны все и распрекрасно себе представляют, как они выглядят. Любой вам опишет и Квинтинов Щит, и Псаллантову Колесницу. Но что такое, скажите на милость, Десница Урдоха? Одни полагают, что это жезл с навершием в форме раскрытой ладони, другие — что это боевая перчатка, есть тьма других домыслов, и чему же нам верить? А Пиллова Кладовая, а Око Северна, а Монаршая Панацея!.. Века прошли с тех времен, как появились упоминания об этих диковинах, но их описаний у нас нет как нет!

Ученый вздохнул поглубже и продолжил свой монолог, но Лайам уже не слушал его, погрузившись в свои размышления. На доме, куда он был послан, висел герб с шевроном, означающим, что там живет человек не простой, а принадлежащий к роду, верой и правдой служащему монаршей фамилии. Значит, вполне возможно, что герцог намеревался переправить этот странный флакончик именно королю. «Но почему таким обходным путем? Зачем все эти сложности? Почему Кейд не мог попросту поручить мне зайти в королевскую канцелярию? Почему, наконец, сам герцог мне этого не поручил?» Внезапно ему в голову пришла сумасшедшая мысль. Никанор ведь болен, и, судя по слухам, смертельно. Вполне вероятно, что во флакончике снадобье, сулящее ему исцеление!

Но Лайам тут же отверг это предположение. «Имея лекарство, способное исцелить короля, герцог вряд ли его доверил бы заботам простого посыльного. Нет, он отправил бы такое ценное снадобье в бронированном сундуке, в сопровождении рыцарей, под пение труб…»

Однако же из-за этого крохотного флакончика уже погибло два человека и за ним охотится сам пацифик Торквея. Стало быть, за всем этим что-то стоит. «Но что же? Что?» Лайам мучительно застонал, скривился — и не сразу сообразил, что мэтр Толлердиг уже перестал бубнить и теперь смотрит на него, по-совиному моргая глазами.

— Простите, я отвлекся. Что вы сказали?

— Я спросил, — ученый укоризненно мотнул головой, — я спросил, не согласитесь ли вы оставить эту вещь у меня? Я мог бы порыться в библиотеке коллегии и попробовать выяснить, нет ли о ней каких-либо упоминаний.

— Ага, — кивнул Лайам. Идея ему понравилась. — Только оставить ее вам я не могу. Мой знакомый — человек щепетильный и весьма чтит все, что связано с памятью об отце. Я обещал ему не расставаться с этой безделицей. Сколько времени могут занять изыскания?

Толлердиг заколебался — он явно был огорчен.

— День-два, не больше. Но… понадобятся расходы. Свечи, чернила, может, придется нанять помощника, чтобы делать необходимые выписки… и вообще…

— Хорошо-хорошо.

Лайам достал два золотых. Глаза ученого загорелись.

— Мой корабль скоро уходит, у меня мало времени. Через день-другой я к вам загляну.

«Если, конечно, не окажусь за решеткой или не буду лежать в безымянной могиле».

Монеты перешли из рук в руки, и Толлердиг засуетился.

— Я немедля примусь за работу. Вы позволите мне для памяти зарисовать этот предмет?

Не дожидаясь ответа, он уселся на табурет и подтянул к себе лист бумаги.

— Превосходно, — сказал Лайам, глядя на королевский хрусталь в идеальной оправе, лежащий у него на ладони. В свете свечи склянка приобрела цвет крови. — Превосходно! — повторил он и сунул флакончик в карман.

Пригоршня мелочи творит чудеса. Сын старой Бекки заулыбался и рассыпался в благодарностях, но Лайам жестом оборвал его излияния и повелел принести себе кусочек бечевки.