Линн Шоулз - Последняя тайна

Коттен села на кушетке. Рассвет — самое подходящее время суток.

Деревня спала. Доносился лишь слабый запах дыма от очага, где дрова давно превратились в уголья. Вдалеке тявкнула собака. Коттен легко могла ускользнуть к гуаке и к рассвету оказаться там.

Чтобы не замерзнуть, Коттен надела индейское пончо, которое дали ей деревенские женщины. Выходя из хижины, она посмотрела на полную луну. Луна светила ярко. Нужно всего лишь не сходить с тропинки. На секунду она задумалась: не дождаться ли рассвета, чтобы пойти вместе с Ячагом? Нет-нет. Нужно проверить, сможет ли она добиться того же сама. Ее тянуло туда — почти неудержимо.

Тихо пробираясь к центру деревни, Коттен пыталась найти ту дорожку, что показал Ячаг. Небо на востоке из угольного стало пепельным: до рассвета оставалось не больше часа. На горизонте уже проступали очертания гор.

Коттен твердо решила: когда взойдет солнце и озарит силуэты великих андских пиков, она уже будет сидеть на камне, готовая отправиться в чудесный мир жидкого света. Она хотела быть там, когда мир ощутит тепло нового дня.

Найти дорогу оказалось легче, чем казалось, и все-таки она двигалась осторожно, понимая, что если упадет, то ее обнаружат лишь много часов спустя. Она и так слишком долго приходила в себя после последнего падения и не хотелось снова проходить через все это.

Наконец она дошла до гуаки, постояла там, где горная порода выходила на поверхность земли, и быстро забралась на самый верх по высеченным в скале ступенькам.

Сияние на востоке становилось ярче. Она сделала глубокий вдох. Свежий утренний воздух взбодрил ее, наполнил душу силой и радостью.

Коттен прокрутила в уме последовательность действий, которым обучил ее Ячаг. Она снова представила, что плавает в бассейне из жидкого света. Этот свет был таким ярким, что затмевал разгорающуюся зарю. Коттен почувствовала, как жидкий свет заполняет ее и, кружась, проникает в глубины ее существа, очищает ее, и в ней не остается ничего, кроме чистой эссенции света.

Тело заполнилось жидким светом. Вскоре до ушей донеслись звуки реки и леса, шуршащих в траве животных, шепот ветра, далекая перекличка птиц…

И вдруг раздался голос:

— Es ella? [12] Это она? ( исп .)

Коттен вздрогнула. Резко открыла глаза и тут же ослепла от яркого солнца. Прикрыла лицо ладонью. Когда наконец глаза приспособились к дневному свету, она увидела, что перед ней стоят трое. У одного в руках был лист бумаги; он высоко держал его — видимо, сравнивая Коттен с тем, что там изображено. У другого в руке был фонарь, который он направил прямо на нее.

— Si, — сказал другой, глядя то на бумагу, то на нее. — Se parece a ella [13] Да, кажется, она ( исп .). . — Он уставился на Коттен. — Si.

— Parate [14] Вставай ( исп .). , — произнес первый. И добавил с сильным акцентом: — Встать!

Поднимаясь на ноги, она увидела, что у всех троих оружие — автоматы, и наставлены прямо на нее.

Первый жестом велел ей спускаться вниз по ступенькам и для убедительности передернул затвор.

Коттен повиновалась.

Лишь только ноги коснулись земли, сильные руки скрутили ей запястья за спиной и развернули ее. Глаза завязали банданой. Ее толкнули, приказывая двигаться вниз по тропинке.

Она почувствовала, что река с левой стороны, а значит, ее ведут в противоположную от деревни сторону. Почему-то она знала, что больше туда не вернется.

Коттен уже несколько часов, ничего не видя и спотыкаясь, брела по неровной горной тропке, когда на лицо упали первые капли дождя. Еще минута — и хлынул ледяной горный ливень, насквозь промочил ее, и двигаться по грязной дороге стало опасно.

Похитители почти не говорили с тех пор, когда напугали ее на вершине гуаки. Впрочем, она так плохо знала испанский, что все равно ничего не поняла бы. Но одно слово уловила, «recompense» — выкуп. Эти люди явно забрали ее, чтобы получить выкуп. Наверняка на бумаге, которую они держали в руках, ее описание и портрет. Все это свидетельствует о том, что ее разыскивают власти. Она надеялась, что это свидетельствует и о другом: чтобы получить выкуп, ее должны доставить живой.

В одном из разговоров Ячаг упомянул о партизанских отрядах — остатках повстанческого движения «Светлый путь», которые до сих пор водились в этих местах. Коттен поняла: они не могли упустить такой возможности раздобыть немного nuevo soles [15] «Нуэво солес» — «новые соли» — денежная единица Перу с 1991 года. , чтобы купить еду, одежду и снаряжение.

Они медленно пробирались через лес, и Коттен дрожала под ледяным ливнем. Несколько раз она поскальзывалась, и ее поднимали резким рывком за руку.

Неожиданно ее толкнули, и она упала на землю. Шум дождя был слышен по-прежнему, но на нее уже ничего не лилось. Наверняка они нашли укрытие — под скалой или в пещере.

Она лежала на боку, подтянув колени к груди в попытках согреться. Она не могла видеть похитителей, но слышала их шепот где-то неподалеку. Их голоса удалялись. Как бы хотела она понять, о чем они говорят…

Коттен надеялась, что верно разгадала их намерения. И все-таки она не исключала возможности того, что ее собираются убить. Может, для выкупа сойдет и тело.

Она вслушивалась, стараясь уловить какое-нибудь слово или фразу, которые могли бы дать подсказку. Послышался резкий шум радиопомех и невнятные звуки — видимо, из переносной рации. Один из похитителей что-то сказал и получил короткий ответ.

Мужчины рассмеялись — весело, словно хорошим известиям. Потом их голоса стали громче, зазвучали почти возбужденно. Она почувствовала какой-то запах — показалось, что ром, — и еще отчетливо потянуло марихуаной. Через некоторое время мужчины о чем-то заспорили. Может быть, они отвлеклись и больше за ней не следят? Коттен пошевелила руками, проверяя, удастся ли ослабить веревку. Та была натянута слабее, чем в тот момент, когда ее связали, — видимо, сказался долгий переход и то, что мышцы были напряжены от холода. Наконец удалось большим пальцем подцепить один из витков, и она стала снимать его с ладони. Чем ближе к кончикам пальцев, тем больнее врезалась веревка в тонкую кожу на запястьях. Коттен закусила губу. Веревка двигалась — медленно, но верно. В конце концов виток слез с руки и повис у тыльной стороны ладони. Коттен подвигала кистями и почувствовала, что веревка больше не натянута. Знать бы точно, где стоят мужчины и что делают.

Внезапно голоса умолкли.

Вот черт, подумала Коттен. Наверное, заметили ее манипуляции. Она лежала, не двигаясь, боясь вздохнуть.

Шаги. К ней кто-то приближался.

Идущего окликнули, и шаги замерли. Снова послышались голоса. На мгновение стало тихо, потом раздался сердитый крик. Шаги стали удаляться. Еще один окрик. Зачем один из похитителей подходил к ней? Он явно не заметил, что у нее развязаны руки, иначе бы что-нибудь сделал. Может, хотел ее изнасиловать, а другие ему запретили — или заспорили, кому быть первым?