Сергей Лексутов - Ефрейтор Икс [СИ]

Промаявшись до пяти часов, успев и назагораться, и огород полить, помылся под колонкой, надел свои новенькие пятнистые штаны, на ноги — тонкие хлопчатобумажные носки, и еще одни, шерстяные, надел ботинки, потопал. Действительно, как в домашних тапках. Но старый таежник, он знал, что и в кедах можно ноги сбить. Еще в детстве было дело; купил кеды, но они оказались чуть-чуть маловаты, даже не маловаты, большой палец слегка касался резины в носке кеда. Павел тогда из Урмана направился на север, хотел дойти до заброшенного поселка, там переночевать и добраться до большого таежного озера. Но дошел только до поселка. Наутро оказалось, что на подошвах ног огромные волдыри, а ногти на больших пальцах ног задрались кверху, сами пальцы немилосердно болели. С тех пор Павел никогда не надевал в походы новую не разношенную обувь. Но нынче приходилось рисковать, кроме туфлей и кроссовок у него ничего не было.

Придя в школу, он первым делом зашел к завхозу. Алла Викторовна сидела в своей каморке и опять перебирала какие-то бумажки. Поздоровавшись, Павел сел на стул. Она молча пододвинула ему несколько актов на списание. Павел расписался, не читая.

Складывая акты в папку, она спросила:

— Что, передумал ехать?

— Да нет, завтра уезжаю. Директор подписала заявление на отпуск?

— Подписала. Все экономия зарплаты… А куда едешь, если не секрет?

— Сначала к матери, в Урман, а потом на море с семьей. Я ж десять лет в отпуске не был.

— Что, и правда, деньжата завелись?

— Завелись… Я ж говорил… С Валеркой я договорился, тепловой узел он сдаст. Так что, я пошел?

— Да иди уж… — обронила она.

Павел обошел школу, открыл дверь слесарки, пощелкал выключателем, сказал с чувством:

— Вот козлы! Вся страна — козел на козле и козлом погоняет…

Свету, разумеется, все еще не было. Он вынес стул на галерею, уселся перед дверью, окинул взглядом школьный стадион; жара спадала, и стадион помаленьку заполнялся окрестными пацанами. Пока футбол били две компании, каждая в свои ворота. Еще подтянутся человек пять, и начнется… Павел вздохнул:

— Мне бы ваши заботы…

Он и в детстве ни разу не играл в футбол. В деревнях в футбол не играли. По крайней мере, он точно помнил, что в Сыпчугуре даже стадиона не было. В Курае играли в лапту. Да так азартно, что порой до темноты носились по полю, пока мячик было видно. Да мячики вырезали из тяжелой пористой резины тракторных колес. От удара тяжелой березовой биты, мячик летел так далеко, что, казалось, поймать его невозможно. А ведь умудрялись парни ловить этот тяжеленный ком резины. А уж примачивали им по заднице от широкой сибирской души. Павел задумался, пытаясь сообразить, чем лапта отличается от бейсбола? Вроде, с нее американцы слизали свою национальную игру? Однако в памяти уже зиял провал; как ни старался, Павел не мог вспомнить правила лапты.

Тут на галерею взошел изможденный, трясущийся, с лютым запахом перегара, мужик. Протягивая Павлу небольшой фотоаппарат-мыльницу, напористо проговорил:

— Парень, купи фотоаппарат! Всего за сотню…

Павел равнодушно пожал плечами:

— Да нафига он мне нужен? К тому же, есть у меня фотоаппарат. Только я им не фотографирую. Сын подрастет, будет фотографировать…

— Парень, ты посмотри! У него солнечные батареи, вспышка! Японская вещь! Косоглазые делать умеют…

— Какая еще японская?! Хорошо еще, если тайваньская…

— Парень, купи, а? — уже жалобно заканючил мужик.

— Да не нужен мне аппарат! — взорвался Павел.

Но мужик не отставал; вертелся возле Павла и канючил. Цену снизил уже до бутылки. А вот-вот должен появиться посланец Степаныча.

Павел выдернул из кармана полусотенную:

— На, и отвяжись!

Оставив фотоаппарат на парапете, мужик радостно помчался в сторону магазина. Взяв аппарат, Павел повертел его в руках. Что ж, легонькая и компактная штучка. Может, прихватить его с собой в поход? А что, пригодится…

По аллее вышагивал референт воровского авторитета, помахивая небольшим пластиковым мешком. Взойдя на галерею, он вежливо поздоровался:

— Добрый вечер, Павел Яковлевич.

Павла с души воротило от этой рожи, но он все же сказал:

— Здорово, коли не шутишь…

Петя присел на парапет, поглядел на Павла странным взглядом. Павел оглядел его и подобрался, но виду не подал, так и сидел, будто расслабившись на стуле. Спросил безмятежно:

— Что-нибудь не так?..

— Павел Яковлевич, босса крайне интересует, откуда у вас появились десять тысяч долларов?

— Мда-а… Страна козлов… — пробормотал Павел. — Это ж надо, Конституция гарантирует тайну вкладов, а Сбербанк при каждой денежной операции требует паспорт. А потом в милиции удивляются, как бандиты узнают, сколько у законопослушных граждан денег на счетах. Надо же, сидит какая-то гнида в банке, и постукивает бандитам…

— Павел Яковлевич, нас не интересует лирика…

— Видите ли, молодой человек, если вы не знаете, то я вам сообщаю: я не простой слесарь плавательного бассейна, а еще я писатель детективного жанра, и гонорары получаю в баксах. Этой весной я как раз продал авторские права на два свои романа. Сумма как раз и составила десять тысяч долларов. Они у меня дома лежали, но поскольку я на долго уезжаю, то пришлось в банк отнести.

— А договорчик посмотреть можно?

— Нет, конечно. В таких случаях автору второй экземпляр не выдается, потому как там указана сумма в десять раз больше. Сами понимаете, все экономят, как умеют…

Павел импровизировал, но ничего не оставалось. Плевать. Пока они разберутся, он уже в тайге будет. Возникнет положение цейтнота, и им ничего не останется, как принять его условия игры. Он чуть не расхохотался, представив, какая рубка развернется на злополучных алмазах.

Петя достал из кармана телефон, быстро нажал кнопки, проговорил коротко:

— Все в порядке, шеф. Он продал авторские права на два свои романа… — спрятав телефон, он протянул Павлу мешочек: — Там все, что вы заказывали…

Заглянув в мешочек, Павел раздумчиво проговорил:

— А второй радиомаяк вы, конечно, в приборчик для определения координат спрятали… Ну и зря. Я ж его вместе с маяком на трубке оставлю. Дурака нашли…

Петя пожал плечами и молча удалился. Павел, посидев еще немножко, не спеша, побрел домой.

Павел бежал по лесу между огромных деревьев. Почему-то он знал, что это дубы, хотя настоящих дубов ни разу в жизни не видел. Разве можно назвать дубами те чахлые деревца, что пытаются выращивать в городских скверах? Голову сдавливала гарнитура с большими наушниками, а в руках был какой-то прибор. Позади несся ужас, который мог вот-вот настичь Павла. Он знал, что ужас ориентируется по пеленгам прибора в его руке, но выбросить прибор и сорвать с головы гарнитуру почему-то не мог. Вдруг в уме всплыло понимание: — "Это же охота на лис! А я лиса". Но стало еще страшнее; почему-то пришла уверенность, что его убьют, когда догонят…