Сергей Лексутов - Ефрейтор Икс [СИ]

— Все имеет свой вкус… Поразительные ощущения… — закурив, она задумчиво наблюдала, как Павел застегивает джинсы, и тут заметила наган в столе, кивнула на него: — А это что, настоящий?..

Павел проговорил безмятежно:

— Ага…

Она протянула руку, взяла игрушку, повертела в руках и вдруг прицелилась в Павла. Рефлексы сработали молниеносно; левой рукой Павел отбил наган с линии выстрела, мгновенно перехватил, блокируя ладонью курок, после чего ловко выкрутил наган из ее пальцев.

Она обиженно протянула:

— Ты чего перетрусил? Там же надо сначала затвор оттянуть и с предохранителя снять… Я не раз в кино видела…

— Ты, конечно, спец по оружию, но у нагана ничего оттягивать не надо, и никакого предохранителя ему присобачить не догадались. Люся, я всегда знал, что ты опасная женщина. Иметь с тобой дела, опасно для жизни.

Она вдруг зло сказала:

— Ты запал на эту облезлую кошку!

— На какую еще облезлую кошку?! — почти искренне изумился он.

— Да на эту п…ду на цыпочках, Ершову!

— Ваши заявления, мадам, абсолютно не соответствуют действительности. Милена Ершова очень элегантная, очень общительная, очень умная, очень симпатичная девушка, и очень талантливая писательница…

— Ха-ха-ха! Девушка… Она замужем с семнадцати лет, а посмотреть на ее рожу, так сразу видно, налево от мужа бегает. Когда ты с ней ворковал на берегу, она явно прикидывала, а каков ты в постели? Ты ее уже трахнул, или еще нет? Вы же вместе ушли…

— Вот уж чего-чего, а трахать я ее не буду. Надо же иметь хотя бы одного друга, с которым можно поговорить о фантастике и приключенческом жанре, а то все наши эстеты на меня только смертную скуку нагоняют, — серьезно сказал Павел. — А откуда ты про нее столько знаешь?

— Да она за зиму во все тусовки умудрилась влезть, — бросила Люська.

Она долго молчала, медленно затягиваясь и рассматривая Павла с непонятным выражением на лице. Вдруг спросила:

— А чего ты с наганом ходишь? Так напугался в позапрошлом году? Тебя, вроде, кто-то убить грозился…

— Ага, грозился…

— Кобылин, что ли?

Павел опять захохотал. Просмеявшись, сказал:

— Твой Кобылин — сопляк. Мне его потом, дурака, жалко стало. Ты ж его подставила, как мелкая сучка, а потом еще и на меня заявление накатала…

— Ну, я ж потом забрала…

— И слава Богу… А дела тогда серьезные были. Я между двумя бандами затесался, совершенно случайно. Они подумали, будто я что-то видел, и решили меня убрать. А я ничего не видел! Абсолютно! Но им же не докажешь. Вот и пришлось защищаться. Хорошо хоть одну банду чечены перебили, а во второй мне пришлось главаря убирать, иначе бы они не успокоились.

— Как, убирать?! — она вытаращила глазищи, они даже косить перестали.

— Физически. Зубилом по голове.

— Ка-ак?! Уби-ил?

— Ага… — безмятежно обронил он.

— А сейчас чего с наганом ходишь?

— Так ведь опять влип. Хочешь посмотреть на топтуна?

— Хочу.

— Ты, когда сюда шла, видела парня на стадионе? Это и есть топтун. Следит, козел, от самого дома…

Он подошел к двери, поманил Люську. Она подошла, выглянула из двери. Парень так и гулял посреди стадиона.

— Видала? Уже третий час на солнцепеке гуляет.

— А чего он в тень не отойдет?

— А нету тени поблизости, вот и страдает.

— Паша, ты врешь!

— Вот еще… — у Павла вдруг забрезжила шальная мыслишка. — Погоди-ка…

Перемахнув через парапет, он направился прямиком к парню. Тот, естественно, сделал вид, будто его это не касается. Подойдя, Павел смерил его взглядом, спросил:

— Когда смена-то? А то ведь запаришься. Чего ты тут торчишь, на солнце? Шел бы в тенек. Я ж тебя все равно шутя с хвоста стряхну.

Парень смерил его презрительным взглядом, проворчал, лениво цедя слова сквозь зубы:

— Ты что, мужик, с хера сорвался?..

Павел резко врезал ему раскрытой ладонью по губам, прохрипел, ощерившись:

— Здесь нет мужиков! Петух топтаный…

Парень моментально обиделся и полез в драку. Павел блокировал довольно умелый крюк с левой в челюсть, тут же захватил руку и провел виртуозный бросок через спину. Парень так припечатался спиной к земле, что у него из легких мгновенно вылетел весь воздух. Он лежал, пытаясь вздохнуть, и не мог. Павел без затей подхватил его под мышку и бегом потащил к бассейну. Заскочил в дверь, запер ее изнутри на ключ, споро примотал пленника к трубам теплового узла, распяв его на манер Иисуса. Отступил на шаг, полюбовался. Парень, наконец, отдышался и тут же заорал:

— Ну, мужик, ты покойник!

— Тебе ясно было сказано, тут нет мужиков, петух драный… — назидательно выговорил Павел и обеими ладонями врезал ему по ушам.

Кто знает, это очень сильная воспитательная мера, и парень решил придержать язык.

Павел сказал:

— Я буду задавать вопросы, а ты, естественно, на них будешь отвечать, а если не будешь отвечать, то тебе будет очень и очень больно.

— Послушай, я гулял, никому не мешал, откуда ты сорвался? Я тебя впервые вижу…

— А мне твоя рожа примелькалась уже. Вас трое таких красавцев, и вы по переменке уже четвертый день за мной ходите.

— Ты псих, у тебя мания преследования, тебе лечиться надо…

— Короче, меня интересует только одно: кто на меня наезжает и за что? Ты пока думай, отвечать или не отвечать, а я кое-какие приготовления сделаю…

Павел достал из шкафа трансформатор для аварийного освещения, который у него все руки не доходили установить и подключить. У него было одно достоинство; ток можно было менять почти от нуля до тридцати шести вольт. Ну, тридцать шесть, это, конечно, перебор, при определенных условиях они и слона могут завалить. Подключив к выходу два провода с "крокодильчиками", Павел включил трансформатор в сеть. После чего подошел к пленнику и спустил с него джинсы вместе с трусами, обернулся к Люське:

— Гляди, какой у него аккуратненький, меньше моего. Пососать не хочешь?

— Да ну… — Люська вовсе не обиделась. — Мне нравится, чтобы было побольше и там, и там… — она недвусмысленно показала пальцами, где именно.

Глазенки у нее уже горели в предвкушении захватывающего зрелища.

Парень хрипло выдавил:

— Я ведь орать буду… А ментам, как два пальца, докажу, что ты маньяк. И сидеть тогда тебе…

— Да ори на здоровье! — отмахнулся Павел. — В школе не слышно будет, а по стадиону народ не ходит. Ты тут два часа торчал, много народу прошло? То-то же… А ментам ты ничего не докажешь. У меня же свидетельница есть. Мы будем в два голоса твердить, что сидели тут, и беседовали о поэзии… Кстати, эта девушка поэтесса. А тебя вообще впервые видим. Да, а почему ты решил, что уйдешь отсюда живым? — Павел вытащил из шкафа длинную отвертку, подбросил, поймал за рукоятку. — Воткну в ухо, там и оставлю. Потом позвоню своим корешам, они приедут на тачке, отвезем тебя на берег, сунем кирпич за пазуху, и отправим в долгое плаванье… Чего не спрашиваешь, почему один кирпич, а не два?