Пип Баллантайн - Министерство особых происшествий

А сейчас в его кармане лежал адрес, который, как он знал, отсутствовал в деле, лежавшем в министерстве. Новый пово­рот в загадке, и о нем в настоящее время никто не знал.

«Я только запомнил, что неожиданно появился один моло­дой человек, он думал, что игра уже началась, но кроме него никого не было».

А потом агент Торн исчез.

«Кэмпбелл нашел его в одном из притонов Вест-Энда, он рьяно нес какой-то сумасшедший бред...»

Этот адрес был следующим ходом Торна восемь месяцев то­му назад. Он понимал: что-то не так и ему угрожает опасность. И агент Торн предпринял несколько шагов, необходимых для того, чтобы Элиза могла продолжить преследование, если с ним что-то случится.

«Архив — это место, где тайна продолжается».

Он когда-то сказал это Элизе. Верил ли он сам своей рито­рике до этого момента? В архиве действительно продолжает­ся тайна дел, забытых даже самими агентами, которых чувство долга обязывало раскрыть их во имя королевы и родины.

Он чувствовал, что земля у него под ногами пошатыва­ется. Голова шла кругом. Да, он на самом деле прилично выпил. И алкоголь свалит его, если он немедленно не отпра­вится домой, чтобы приготовить снадобье от похмелья по ре­цепту майя.

Продолжая идти, он ощутил какой-то запах в воздухе, не­что такое, что точно никак не ассоциировалось с его собствен­ной квартирой в полуподвальном помещении. Что-то очень знакомое, но определенно не связанное с его домом.

Над его головой высился парадный вход в Министерство особых происшествий.

Он знал, где найти свое лекарство в архиве. Знал также и о побочных эффектах этого средства, если употреблять его без предохранительных компонентов, которые он добавлял в смесь. Осторожно поднимаясь по ступенькам, Веллингтон огляделся по сторонам и достал ключ механизма, открывав­шего главный замок, одновременно отключая дополнительные средства безопасности на двери.

Насколько он понимал, больше внутри никого не было. По­сле того как Веллингтон покинул фойе и надежные запоры на входной двери вновь сработали, ему было гарантировано пол­ное уединение. Трижды повернув ключ в форме трезубца в па­нели вызова лифта, он снова положил его в карман сюртука и услышал, как где-то в глубине здания затарахтели колеса подъемного механизма. Через несколько мгновений он будет стоять в свете газовой горелки перед люком, ведущим вниз, к его собственному уголку министерства.

Веллингтону было необходимо побыть одному. После того как он залпом выпьет свое проверенное средство, ему пред­стоит многое прочитать, но так, чтобы ему не мешали.

Элиза сама точно не знала, как нашла в себе достаточно сил, чтобы на следующее утро попасть в министерство. Тем не ме­нее, руководствуясь каким-то остаточным инстинктом, она про­снулась и даже двигалась, хотя все ее тело отчаянно протесто­вало против этого, в особенности при запахе еды. С трудом приоткрыв свинцовые веки, она умудрилась одеться и выйти на улицу, все же отказавшись от завтрака, предложенного горнич­ной. Сама она думала, что поесть было бы неплохо, но желудок ее не хотел об этом даже слышать. Звук колес экипажа, катив­шего мимо по булыжной мостовой, тысячей блестящих ножей впивался в ее горящую голову. Летнее солнце неумолимо свети­ло ей прямо в лицо, даже когда она тщетно пыталась прикрыть отчаянно болевшие глаза. Этим утром она чувствовала себя от­вратительно, и все в Лондоне, казалось, старалось добить ее.

Элиза вспомнила свое прошлое задание, когда ее протащи­ли вслед за повозкой по улицам Праги. Она прекрасно помни­ла, как она чувствовала себя на следующий день после этого. Но сегодня утром все было намного хуже. Болело буквально все, каждое движение доставляло страдание, а еще впереди ее ожидал нагоняй от Веллингтона — потому что, да, она опо­здала на несколько часов. И теперь ей предстояло узнать, на­сколько архивариусу свойственны жалость и сострадание.

Элиза пересекла улицу и вошла в «Агентство древностей Миггинса». По пути, в фойе и даже в лифте ей не встретилось ни единого агента. И это было только к лучшему для всех. Для Кэмпбелла его обычные шуточки сегодня уж точно просто так не закончились бы.

Элиза без остановки двинулась в архив, находя много поло­жительного в своем новом назначении. Там будет темно и спо­койно. Убежище Веллингтона теперь укроет и ее. Она тяже­ло вздохнула и открыла железную дверь.

От пронзительного скрипа петель колени ее подогнулись сами собой.

Она миновала уже два пролета лестницы, когда услышала бодрое и язвительное приветствие Веллингтона:

—Доброе утро, мисс Браун!

Элиза вздрогнула. Ощущение было такое, будто Квазимо­до медленно откручивает ей голову. Несколько секунд ушло на то, чтобы навести резкость и сфокусировать глаза на Вел­лингтоне, сидевшем за своим столом, — человек вообще не имеет права выглядеть таким бодрым и свежим, тем более в тот момент, когда сама она чувствует себя настолько жутко. Она тяжело рухнула на свой стул, не осмеливаясь ответить ему, прежде чем примет сидячее положение.

—Должен отметить, выглядите вы неважно. — Если он хотел сказать этим «я же вас предупреждал», то подано это было с бессовестной жизнерадостностью. — Тем не менее просто замечательно, что вам все же удалось добраться до места вашей работы с опозданием в каких-то жалких не­сколько часов.

Ей было очень трудно сконцентрироваться на его словах, когда комната вокруг нее так шаталась. Но хуже всего то, что она была сбита с толку. Никому еще никогда не удавалось пе­репить ее — ни одному человеку. Если бы это произошло до­ма, в Новой Зеландии, над ней еще долго подшучивали бы по этому поводу; а теперь все эти подколки и подтрунивания бу­дут исходить от Веллингтона.

Когда Элиза наконец сфокусировала на нем свой взгляд, то вдруг поняла, что он не собирается воспользоваться такой чуд­ной возможностью. Вместо этого он смотрел на нее с таким выражение лица, которое можно было бы истолковать как... ожидание? Сидя на своем стуле абсолютно прямо, Веллинг­тон Букс ждал, что она ему скажет.

Мобилизовав все свои скудные ресурсы, Элиза попыталась осмотреться и сообразить, с чем это связано. Сбоку на столе лежала большая коробка, а вся остальная его поверхность бы­ла завалена бумагами и папками. Затем, присмотревшись не­много повнимательнее, она все же заметила нечто странное.

— Велли, на вас сегодня та же одежда, что была вчера. — Как будто был кто-то еще, над кем она могла подшутить на­счет пирушки с «приятельницей» вчера вечером.

Он улыбнулся.