Антон Толстых - Шерлок Холмс: прекрасный новый мир

Джеймс Бонд дал мне свои часы с хронометром, строго наказав ничего не нажимать. Я отсчитывал время, когда «Титаник» достигнет нью-йоркского порта.

— Мы добились нашей цели! — сказал Бонд.

— Теперь мы наконец-то можем сойти на берег и вернуться домой на другом корабле, — добавил Холмс.

Семнадцатого апреля мы миновали Статую Свободы. Толпа народа встречала прибывших из Англии в первом рейсе «Титаника». Мы сошли на берег.

— Таких планов нет ни у одного из пассажиров «Титаника», — заметил Холмс. — Преодолеть такое расстояние затем только, чтобы тут же вернуться обратно!

— Я рад, что вы возвращаетесь обратно, — заметил один из находившихся в порту. — Я сам недавно вернулся из путешествия по Европе.

Перед нами стоял мужчина лет сорока в пенсне и с выступающими губами, его бритое лицо производило впечатление насупленного вида.

— Почему вам это интересно, сэр? — поинтересовался я.

— Я недавно вернулся из Европы. Теперь мы находимся в Нью-Йорке, и это город в Соединённых Штатах, где властвуют американская мечта и большой бизнес. Поэтому я желаю вам убраться из этой страны.

Даже без этого совета мы были готовы вернуться в Лондон. Прошла ещё неделя, прежде чем мы проникли в музей Шерлока Холмса и настроили машину времени на 17 июня 1941 года.

Вернувшись в 1941 год, я первым делом взялся за газету, намереваясь перечитать статью о сыворотке гениальности. Читая её, я издал крик удивления.

— Что случилось, Ватсон? — спросил Холмс, заходя в гостиную.

— Профессор Драйзер!

— О каком профессоре Драйзере вы говорите?

— В статье вместо профессора Джойса упомянут профессор Драйзер!

Холмс взял у меня газету.

— Вы правы. Мистер Бонд, боюсь, что спасение «Титаника» привело к неожиданным последствиям.

— К каким неожиданным последствиям? — спросил Бонд.

— Над сывороткой гениальности начал работать профессор Драйзер, в то время как судьба профессора Джойса нам неизвестна. Мистер Вульф!

— Что вы хотели, мистер Холмс?

— Вы слышали о профессоре Драйзере?

— К сожалению, нет.

— О каком профессоре Драйзере вы говорите? — спросил Исаев, зайдя в гостиную.

— Вы тоже не слышали о нём?

— Я советский гражданин, и меня не интересуют профессора из вашей страны.

— Всё ясно. Эффект бабочки, — уверенно сказал Бонд.

— Что означает «эффект бабочки»? — спросил я.

— Термин, появившийся благодаря американскому рассказу. В мезозойской эре пришелец из настоящего задавил бабочку, и в результате у вас в Америке, мистер Вульф, выбрали не того президента. Здесь получается более очевидная цепь причин и следствий. Горацио Нельсон встретил Эмму Гамильтон. Александр Корда снял о них фильм. Черчилль стал смотреть этот фильм. Мы не смогли шпионить за Черчиллем по причине его занятости. Поскольку нам было нечего делать, мы вздумали спасти «Титаник». Дальнейшее ясно. А с кого началось?

— Вы спасли «Титаник»? — удивился Ниро Вульф. — Но разве его необходимо спасать?

— Он должен был утонуть от столкновения с айсбергом, — ответил Бонд. — Скажите нам, он ещё плавает?

— Разумеется. Неизвестный пассажир передал капитану Смиту инструкцию по усовершенствованию «Титаника». Лайнер действительно был усовершенствован и потому до сих пор на плаву. Даже столкновение с айсбергом в 1927 году ни к чему не привело. Другой пассажир выдал себя за вперёдсмотрящего Флита и помог довести судно до Нью-Йорка, миновав айсберг. Постойте, на что вы намекаете? Вы были теми пассажирами?

— Так оно и есть. Мы отправились в 1912 год. Кстати, Ватсон, что вы там прочитали в газете? Там ведь написано и о вас с Холмсом.

Я взял в руки газету и остановил взгляд на конце статьи.

— Появились подозрения, что Холмс и есть тот пассажир, выдавший себя за вперёдсмотрящего. Его личность была опознана Уильямом Мердоком. Капитан Смит внимательно рассмотрел лицо мёртвого Исаева, но не смог распознать в нём того пассажира, который вручил ему инструкцию по улучшению судна. Таким образом, к изложенному в статье добавились ещё две загадки: как исчезнувший Холмс оказался на борту «Титаника» (если считать, что это был он), и кем был второй таинственный пассажир. На руке второго из этих пассажиров были замечены часы фирмы «Ролекс».

— Всё нам отлично известно. Но неужели остальные из вас не знают о профессоре Драйзере? — спросил Холмс.

— Я подозреваю, что он американец, — предположил Вульф.

— Почему вы так считаете?

На щеках Вульфа появились складки, заменяющие улыбку этой флегматичной персоне.

— Очень просто. Его фамилия. Иными словами, если бы этот профессор был профессором Хемингуэем, профессором Фицджеральдом, профессором Ирвингом, профессором Берроузом, профессором Митчеллом, профессором Бирсом или профессором Стейнбеком, мой вывод был бы тем же самым.

Я мало что понял из этих слов, но похоже было, что Вульф обосновал свою версию на сомнительных предпосылках. Холмс был того же мнения.

— Должен заметить, что фамилия Драйзер немецкая. А остальные названые вами фамилии бывают и у англичан. Поэтому ваша теория ничего не стоит.

Холмс взял том Британской энциклопедии и стал искать там профессора Драйзера. Достигнув цели, он виновато поднял глаза на Вульфа.

— Вы правы. Он американец.

— Что вы о нём прочитали, Холмс? — спросил я с живейшим интересом.

— Томас Вудро Драйзер родился 22 января 1913 года в Нью-Йорке. В 1934 году занял позиции евгеники, впоследствии написал научные труды: «Нужно ли нам изобретение Фрэнсиса Гальтона?» и «Исправление человечества». В 1938 году занял место профессора Джойса в Лондонском университете, преподаёт в Кингс-колледже. В энциклопедии о нём написано не так много, но указано, что он боится утонуть.

— Зачем нам знать о том, что он боится утонуть? Главное то, что этот профессор подсидел профессора Джойса!

— Ладно, оставим профессора Драйзера. Казалось бы, какая нам разница? Был один безумный учёный, стал другой безумный учёный. Но зато у нас теперь есть горький опыт. Мы должны уничтожить машину времени.

Мы спустились на первый этаж и открыли дверцу в машину времени. К нашему удивлению, она была пуста. Кварц, никель, слоновая кость, циферблаты, рычаги и заводные головки отсутствовали, оставив лишь голые стены.

— Вы удивляетесь, куда исчезли детали? — спросила фрау Штольц. — Ведь Холмс велел мне передать приказ об уничтожении машины времени. Вот уже сорок шесть лет как от неё остался лишь остов.

— Но как же мы использовали её для перемещения в 1912 год и обратно? — спросил Холмс. — Здесь наблюдается какая-то ошибка. Но чтобы не допустить другую ошибку, мы должны вспомнить, что полиция не обнаружила машину времени. Нам остаётся спрятать её остатки.