Антон Толстых - Шерлок Холмс: прекрасный новый мир

Несмотря на тавтологию, мы потратили изрядное количество времени на разборку остатков машины времени. Оглядев результат наших трудов, мы поняли общество, для которого наше появление в середине двадцатого века должно было быть тайной.

Оставшееся до сна время я посвятил написанию «Собаки Баскервилей». Лишь теперь я смог поведать миру события, участником которых стал сэр Генри Баскервиль. Баронет давно уже вернулся из кругосветного путешествия, но я тогда не знал, был ли он жив в тот момент, когда я писал ту повесть. Этой ночью мы спокойно спали, не тратя время на шпионские операции.

На следующий день Вульф пришёл с бутылкой стаута [59] Крепкая разновидность портера. .

— Со мной произошло курьёзное происшествие, — объяснил Вульф после того, как уместился в кресле. Он никак не решался открыть бутылку, и рассеяно держал её в руке. — Я возвращался из ресторана с бутылкой пива. Бутылка ещё не была открыта. Вокруг никого не было. Неожиданно ко мне подбежала пожилая женщина в сером пальто. Я как сейчас помню, у неё были поседевшие каштановые волосы и серые глаза. Она закричала: «Винни, ты и так отличаешься вредными привычками, неужели ты в 67 лет начал пить пиво?» Я от испуга выронил бутылку. Женщина ушла. Я тут же понял, что это была миссис Черчилль, так как сам Черчилль появился из-за угла. Его нос был красным, и в руке он держал бутылку не то коньяка, не то виски. Когда он выронил бутылку, и та укатилась, я по мере сил поспешил уйти. Черчилль нагнулся и поднял моё пиво. Когда бутылка оказалась в его руке, вернулась миссис Черчилль в сопровождении копов, то есть бобби. Она обещала, что Уинстон больше не выйдет из дому. Тот повторял: «Клемми, Клемми…»

Холмс подошёл к Вульфу и положил руку на спинку кресла.

— Женский разум — неразрешимая загадка для мужчины. Иначе как она могла так ошибиться? Вы ведь ещё не седой. Вы младше Черчилля на 17 лет. Вы выше него на несколько дюймов. Что было надето на вас?

— Английский котелок. На Черчилле тоже был котелок, но высокий. Вообще, на нас была похожая одежда.

— Есть сходство, но есть и различие. Миссис Черчилль приняла за собственного мужа человека, похожего на него лишь наполовину.

— Я тоже собираюсь поделиться своими наблюдениями, — добавил Бонд, садясь за стол. — Знаете ли вы, что Черчилль обладает потрясающей способностью оборачивать любую неприятность с пользой для себя? После семейной ссоры из-за фотооткрытки он решил, что ему поможет Сотбис. Да, Черчилль решил продать мой «подарок» на аукционе. И как вы думаете, кто его купил?

— Неужели вы?

— Да, я. Чтобы вернуть фрау Штольц её фотографию, мне пришлось потратить 2000 фунтов. Но мне удалось взять реванш. Миссис Черчилль склонна к пуританству и ненавидит любимую Уинстоном Черчиллем рулетку. Я сам люблю азартные игры. Я встретил Черчилля в казино и обыграл его на 3000 фунтов. Правда, теперь Черчилль не попадёт в казино, поскольку Клементина держит его взаперти на Даунинг-стрит. Я считаю, что теперь мы можем снова совершить акт шпионажа. Мы должны узнать секрет замка, имеющего отношение к литературе. Но на этот раз двое из вас отправятся непосредственно в резиденцию.

— Но Черчилль может узнать нас! И разве нас впустят туда?

— Не удивляйтесь. Вы будете замаскированы. К примеру, Холмса можно будет загримировать под миссис Черчилль.

— Мистер Бонд, я могу воспринять эти слова лишь как неудачную шутку. Я признаю, что я мастер перевоплощения, но даже в таком случае полноценное и совершенно правдоподобное вхождение в роль миссис Черчилль вряд ли возможно. Ведь я мужчина.

— Что ж, у каждого свои недостатки.

— Что вы имеете в виду?

— Узнаете в пятьдесят девятом году.

На лице Холмса застыло озадаченное выражение. Даже Вульф захлопал глазами, хотя ему свойственно сдерживание эмоций.

— Ладно, мы обойдёмся без такого варианта. Вы, Холмс, должны будете выдать себя за профессора Драйзера. Вы, Исаев, выдадите себя за Энтони Идена.

— Но что будет, если Драйзер и Иден сами посетят Черчилля? — удивился я такому неосторожному заявлению.

— Этого не произойдёт. Разумеется, вы не слышали о лоботомии. В середине двадцатого века в ней видят лекарство от любого нарушения психики. В глазную впадину вводят нож, которым делают прорезь мозговых тканей. Согласно замыслу, дефект должен вылечить психическое расстройство. В моё время этой врачебной практики уже не существует. Вы спросите, какое отношение имеет лоботомия к нашей задаче. Эту процедуру назначили профессору Драйзеру. Иден будет сопровождать его.

— Но разве Черчилль не знает о том, что эти люди не смогут прийти к нему?

— В том-то и дело, что не знает. Черчилль был заточён в резиденции собственной женой. Процедуру профессору назначили позже, и Черчилль не может знать об этом.

— Но как вы предлагаете загримировать нас, думая, что Черчилль попадётся на эту удочку?

— Я сфотографировал профессора Драйзера. Всё дело в потайном фотоаппарате. Я подошёл к профессору, узнав его благодаря тому, что прохожий обратился к нему, начав диалог. Оставалось лишь нажать на кнопку. Теперь фотография проявлена. Я был бы лишён необходимости этих действий, если бы в Британской энциклопедии были фотографии людей.

Джеймс Бонд положил на стол фотоснимок. Мы увидели темноволосого мужчину в очках, его лицо с тёмными усами и выпяченными губами было обращено к невидимому нам собеседнику.

— На снимке не видно, что глаза у него серые. Эту деталь я просто запомнил. Внешность Идена мне известна и так. Теперь я должен сделать вам пластическую операцию.

— Вы ещё и хирург? И где вы возьмёте средство для наркоза? — спросил я, живо представив, как Бонд достаёт из чемодана хлороформ.

— Нигде. Я всёго лишь собираюсь временно изменить ваши черты лица. Пластырь подтянет, а парафин прибавит. Прошу на стол, мистер Холмс.

Следующие минуты были одни из самых неприятных в моей жизни. Конечно, «операции» подвергался не я, а Холмс, но я представлял, как Бонд орудует над лицом моего друга. Бонд позвал меня в гостиную. Передо мной стоял профессор Драйзер, каким я видел его на фотографии. Кончик орлиного носа Холмса был поднят, так что нос выглядел прямым. Губы выступали вперёд, над ними были приклеены тёмные усы. Холмс обладает узким лицом, и теперь оно было расширено парафиновым слоем. Бонд достал из чемодана очки и водрузил их на нос Холмса.

— Если Черчилль не будет присматриваться, он не отличит вас от Драйзера. К тому же профессор далеко от вас.

— Но что мы будем делать, если Черчилль укажет на предполагаемую причастность американского профессора к появлению фотографической открытки? Всё же он начал подозревать всех американцев.