Владимир Серебряков - Звездный огонь

— Именно он является нашей главной целью, — подчеркнула Тоомен.

— Но не первой, — парировал я.

Агентесса обернулась ко мне с грацией пулеметной турели. Глаза ее приобрели опасный серебряный блеск.

— Почему?

— Потому что вас интересует не только то, как эта штука работает, — объяснил я безмятежно. — Вам нужно узнать еще, и зачем она работает. Или — почему.

Тоомен размышляла над моими словами долго — почти с полсекунды, для распараллеленного мозга — целая вечность.

— Не вижу связи, — призналась она.

Мне хотелось ответить, что в этом и состоит разница между природным умом и искусственным наращением интеллекта. Но я, не будучи рискуном-самоубийцей, воздержался.

— Я почти уверен, что вы хотите применить этот эффект для создания оружия, — отозвался я. — А вам не приходило в голову, что не вы с Лиетом первые до такого додумались? Возможно, целью было не привести планету к ее нынешнему состоянию, а разрушить прежнее? Что, если эта штука — не автоматический афродитофо… тьфу! Короче, если это не богмашина, а — смертьмашина ?

— Автоморт, — тяжело проронила Новицкая.

Термин был мне знаком — из всех пущенных прекурсологами в оборот словечек это, к счастью, до сих пор не выходило за рамки гипотетических построений. Автоморт — псевдоразумная машина уничтожения, сама себе звездолет, команда, оружие и генеральный штаб. Существованием таких самовоспроизводящихся машин объяснялись следы боевых действий между явно несинхронными цивилизациями Первой волны Предтеч. Нечто подобное предсказывали фантасты Серебряного века — кажется, их выдумка носила название «берсеркер», однако термин не прижился.

Но столкнуться с действующим автомортом… Если машина до сих пор работает, то одному богу известно, что осталось от ее базовых программ за миллионы лет и что ей взбредёт в интелтроны, или что там ей их заменяет, если мы вдруг ненароком разбудим смертьмашину от спячки. Я не очень верил, чтобы автоморт мог пролежать миллионы лет без движения, исполнив основную программу, да и методика, выбранная им, не очень соответствовала представлению о разумной машине… но созданный Предтечами искусственный интеллект будет скорей всего копировать их мыслительные процессы, а что мы о них знаем?

— Вот на этот случай, — оборвала Ибар тоном, не терпящим возражений, — у нас имеются бомбы.

Можно было парировать, что существа, способные создать автоморт, вряд ли стали бы враждовать с технически слаборазвитой расой, а бомба из сломанного ракетного двигателя — не самое разрушительное оружие… вот только следующая фраза агентессы отбила у меня всякое желание возражать.

— У меня есть приказ.

Перейдя на полярную орбиту, мы сделали еще несколько кругов над планетой. Каждый оборот отзывался внутри корабля циклическими вспышками активности, нараставшей по мере того, как приближался северный полюс, и стихавшей — по мере того, как баржа начинала удаляться от Икс-точки. Постепенно картина начинала складываться.

Чем дальше от Земли забрались планетологические команды, составленные ими карты становились все более однообразны — не в смысле изображенной на них топографии, а в отношении имен и названий. Классическая мифология, как уже говорилось, исчерпала себя очень быстро, легенды народов мира — чуть медленнее, но к десятой-двенадцатой заселенной системе кувшин показал дно. Нобелевские лауреаты, включая записных миротворцев, кончились еще на альфанской системе; ученых употребили от изобретателя колеса до Уилсона с Пенроузом включительно (несколько раз). Жить среди наименований, почерпнутых из научной фантастики, почему-то никому не хотелось, хотя следы подобной ономастики сохранились на Новатерре. Короче говоря, уже в те времена, когда лифтовоз притащился в систему Адоная, планетографы перестали давать имена даже самым крупным образованиям на пригодных для заселения планетах, оставляя эту честь колонистам, отчего названия становились сходны и невыразительны. Габриэль не избежал подобной участи; соотносить его географию с топонимикой преисподней было бы напыщенно, а с ономастикой Рая — попросту богохульно, так что, окрестив окруженное складчатыми хребтами плато в северном полушарии венцом Творения, картографы более не утруждали фантазию и нарекали что видели и как видели (у меня зародились серьезные подозрения относительно того, кому мы обязаны пиком Сикорского). Самаэлю не досталось и того. На тех картах, которыми мы располагали, горы, равнины и провалы обозначались исключительно цифровыми индексами, составленными по сложной и невразумительной системе. Естественно, мы уже на втором витке выработали свои наименования.

Икс-точка лежала в центре обширной приполярной равнины, в полном согласии с шаблоном Арракиса тут же перекрещенной нами из «объекта гамма-38-0635» в Большой Биляд. В направлении нулевого меридиана равнина равномерно повышалась, переходя в сильно эродированную горную цепь Хребет Селедки, в противоположном — так же постепенно сходила в древнее океанское ложе. Лайман Тоу предположил, что до фазового перехода эти места представляли собой огромное болото, сливавшееся с морем, которое мы заслуженно, хотя и не слишком оригинально, поименовали Мертвым. Разные методы подсчета давали разные оценки температуры на Самаэле до того, как планета иссохла, но о полярных шапках тут не слыхивали и в лучшие времена. Ближе к экватору даже на этих высотах дул бы непрестанный ветер, отголосок стратосферных бурь, но эту северную область не затрагивали циклонические ячейки. Единственным источником возмущений служила «зона нагрева» — некая точка, почти идеально совпадавшая с полюсом, где густой воздух бурлил, словно вода в чайнике.

Проблема в том, что получить четких снимков Большого Биляда в оптическом диапазоне нам так и не удалось, невзирая на все алгоритмы разрешения. В тепловом планета сияла, точно костер; Икс-точка горела особенно жарким угольком, но и только. А радар не показывал ничего. Во всяком случае, никаких объектов больше, чем характерный размер неровностей на равнине.

Предположения выдвигались одно другого невероятней. Кто-то предположил, что планета, обладающая вполне пристойной магнитосферой, затянула магнитный монополь и тот уже миллионы лет пожирает ее вещество, заставляя распадаться протоны; после беглых расчетов вышло, что зловредная частица быстро провалилась бы к ядру — это во-первых, а во-вторых, смолотила бы Самаэль целиком, превратив в пояс астероидов. Не желавший отказываться от гипотезы Предтеч Лайман Тоу говорил что-то об энергетических машинах, лишенных материального компонента. Катерина Новицкая в сердцах огрызнулась, что фантастикой пусть занимается на досуге. Мне тоже было трудно вообразить сооружение, не имеющее в своем составе ни атома, но ведь что-то же создавало зону нагрева поперечником в два десятка километров! Откуда-то должна была браться на протяжении тысячелетий колоссальная энергия, излучаемая в строго определенном диапазоне — в том, где поглощение углекислотной атмосферы было наибольшим.