Мария Барышева - Говорящие с...-2 Последствия больших разговоров

- Хорошенькое дело! - возмутился Шофер. - Только я, значит...

- Потом выскажешься, - перебил его Ейщаров. - Что там про... нашего? Ты видел его?

- Сам я не видел, - Вадик откинулся на спинку кресла, время от времени стреляя глазами в сторону потолка, - но вот поговорил с теми, кто с ним общался... Говорят, он меняет лица. Никто не знает, какой он на самом деле. И штука в том, что многие из наших его побаиваются. Откровенно говоря, если б вы все были такими, мы бы предпочли переговоры приговору. Короче, он предложил помощь. Сказал, что у него миссия, что он должен очистить этот мир от таких, как вы. Потому что если этого не сделать, все вещи мира обратятся против нас, сойдут с ума, и сам мир тоже. Сказал, что вас каждый день становится все больше, - Вадик на мгновение позабыл о птичке и пристально взглянул на Ейщарова. - Это правда?

- Уговор был информация на деньги, а не информация на информацию, - прохладно ответил Ейщаров. Эша заметила, что его взгляд стремительно прыгает между лицами сидящих, словно Олег Георгиевич ожидал, что вот-вот кто-то сорвется, и готовился его изловить. Вадик сделал примирительный жест.

- Простите, профессиональное... В общем, в подтверждение своих намерений он привел одного из ваших... Я не знаю его имени, какой-то парень... Делал забавные штуки с лампами, - Вадик снова надвинул шляпу на нос, на этот раз словно пытаясь спрятаться от тяжелых взглядов. - Он действительно... И тот, многоликий, он его прямо на переговорах... извините.

Пальцы Эши сжались на ручке, и ручка сломалась с громким треском, но никто даже не взглянул в ее сторону. Мысленно она порадовалась тому, что на совещании нет Славы. И все же здесь было полно других Говорящих. Специализация разговоров не имеет значения, когда речь идет о ком-то из своих. На мгновение Эша была почти уверена, что Вадику не судьба покинуть институт исследования сетевязальной промышленности своим ходом. Иллюзия то была или нет, но в комнате словно начали сгущаться стылые зимние сумерки, хотя за распахнутым окном, увитым зеленью, вовсю цвело яркое теплое утро. Но что-то зловещее слышалось теперь в шелесте рябин и чудилось в очертании предметов. Плавное порхание бумажной птички стало резким, рваным, хищным. И даже в едва слышном человеческом дыхании чувствовалась угроза.

Вадик подобрался в кресле, поглядывая в сторону двери, и его лицо слегка задрожало, точно марево. Кожа утратила здоровый загар, став мутновато-белой, полупрозрачной, и под ней судорожно дернулось что-то иное, но различить очертаний было нельзя - словно некое существо замотали в толстенный слой целлофана.

- И после этого ваши поверили ему? - абсолютно спокойным голосом спросил Ейщаров.

И ничего не стало. Бумажная птичка продолжила свое беззаботное порхание, и рябины шелестели за окном совершенно обыденно. На стене шевелились тени от ветвей. Кто-то кашлянул, прочищая горло. Костя-Шофер закурил, задумчиво наблюдая, как сигаретный дым вьется спиралью в солнечном луче. Казалось, кто-то невидимый старательно собрал все признаки надвигающейся бури и вынес прочь, сделав атмосферу совещания такой же, как и до сказанного Вадиком, потому что беседу очень важно было довести до конца.

- Я оценил вашу выдержку, - с отчетливым облегчением произнес Вадик и осел в кресле, стукнув указательным пальцем по полям шляпы и открывая свое, сейчас вполне человеческое лицо. Эша покосилась на Ейщарова - тот смотрел на столешницу, склонив голову и поглаживая пальцем бровь. Ее взгляд быстро оббежал остальных - лица всех были обращены к Вадику, и на них были внимание, раздумье и полное отсутствие вежливости. Только старший Оружейник разглядывал зажигалку, которую крутил в пальцах, и в его поджатых губах было что-то сердитое.

- А мы оценили твою несдержанность, - отозвался Олег Георгиевич, не поднимая глаз. - Вадик, я гарантировал тебе безопасность - и это был не пустой треп.

- Я - натура творческая, тонкая, нервная, - страдальчески вздохнул Вадик. - К тому же, возраст... Поверишь ли, начинаю задумываться о божьей каре...

- Ты ж атеист, - напомнил Ейщаров.

- Ах, ну да, - Вадик чуть жеманно отмахнулся ладонью. - Словом, я б не сказал, что они ему на сто процентов поверили, но они договорились, а это уже плохо. Для вас, - уточнил он, снова принявшись манипулировать шляпой.

- Голубой вампир-журналист-атеист... - прошелестела Эша, пододвигая к себе новую ручку. - Вовремя я вернулась в Шаю, ничего не скажешь. Значит, ваши собираются на нас напасть? Это будет только российская нечисть, или они призовут союзные войска? Если они пригласят нечисть из Китая - это ж страшная цифра!

- Ты правда уборщица? - отвлекся Вадик.

- Только когда луна полная.

- А вот нельзя сделать так, чтоб она какое-то время не разговаривала? - он просительно взглянул на Олега Георгиевича.

- Ты слишком многого просишь. Неразговаривающая Эша - это высшая магия, и у нас нет таких специалистов.

Лицо Вадика стало напряженным, точно он пытался понять - шутка это или нет. Его взгляд устремился к птичке, описывавшей восьмерки под потолком, и он чуть прикрыл веки, словно собеседник Бориса Петровича приносил ему успокоение.

- Я пока не знаю, что они готовят. Но я знаю, что что-то готовит многоликий. Он сказал, что привлечет наших, как только выгорит одно дело.

- Какое дело? - голос Ейщарова был по-прежнему неизменен, как будто ему ежедневно сообщают подобные новости.

- Я сказал все, что узнал, - Вадик переплел пальцы и уткнулся в них подбородком. - Он ни во что их не посвящал. Может, со временем я и узнаю больше. Он не называл никаких сроков. Единственно, что еще могу сказать - он был ранен, хоть и скрывал это. Рана свежая - не более двух суток. Глубокая. Нанесена высококачественной сталью.

- Откуда знаешь? - спросил Марат.

- У нас тоже есть свои секреты, - Вадик тонко улыбнулся. - На этом у меня все. Понимаю, Олег, ты разочарован отсутствием подробностей, и, все же, это ценная информация, как считаешь?

Он сдернул с пальца кольцо и перебросил его через стол обратно Олегу Георгиевичу. На сей раз кольцо перемещалось медленней, и Шталь успела заметить, что камень сменил цвет молока на слоновую кость, словно, пребывая на вампирском пальце, состарился на много лет. Ейщаров подхватил кольцо, взглянул на него и отправил по столешнице пухлый конверт, который Вадик схватил обеими руками. Олег Георгиевич передал кольцо Лиманской, и та, еще не успев принять кольцо в свою ладонь, выдохнула короткое ругательство, явно подтверждавшее искренность Вадика.

После этого высокое собрание мгновенно потеряло к Вадику всякий интерес, повскакивало со своих мест и принялось галдеть. Ейщаров с отсутствующим видом смотрел в окно, не принимая участия в галдеже. Эша тоже не принимала участия в галдеже, держась за свой хризолит, который ощущался скучающим, и пыталась смотреть сразу во все стороны. Молчал и Федор Трофимович-Спиритуалист, посасывая свою сигару. Четвертым человеком, не принимавшим участие в галдеже, был Байер - он резко встал и вышел из комнаты, попутно двинув ойкнувшего Шофера и саданув за собой дверью. Эша тут же ткнула в спину неистовствовавшего рядом старшего Мебельщика, и Сева, правильно истолковав тычок, пояснил: