Мария Барышева - Говорящие с...-2 Последствия больших разговоров

На носилках лежала она.

Эша Шталь.

Хрипло выдохнув, Шталь дернула рукой, рука задела пепельницу, и та грохнулась на пол, извергнув окурки и плюнув облачком пепла. Она вскочила, потом снова села, потерянно шаря взглядом вокруг. Ее рука деревянно потянулась к "мышке" и начала лихорадочно пролистывать присланные фотографии. Всего их было четыре, и Эша нашла себя еще на одной - ее, все также лежащую на носилках, уже загружали в старенькую машину "Скорой". Теперь возле нее не было никого - только все та же светловолосая женщина - уже в чьей-то просторной футболке и по-прежнему стоящая спиной. На двух других фотографиях Эша обнаружила человека, который, если ему изменить цвет волос и форму подбородка, вполне мог бы быть старшим Техником Гришей, непривычно тощего Марата с затравленным взглядом и крохотную испуганную девчушку пяти-шести лет - именно так шесть лет назад могла бы выглядеть старший Садовник Таня. Приглядевшись, она увидела на ее левой руке ярко-красный спиралевидный вздувшийся рубец, казавшийся очень свежим. Да, это действительно была Таня.

- Что это такое? - прошептала Эша. - Этого не может быть! Не может быть!

Она ринулась в спальню, судорожно вытрясла из своей одежды телефон и вызвала номер сотрудницы "Вечера". Та ответила через четыре гудка, и Эша тут же закричала, не дав ей сказать ни слова.

- Этим фотографиям шесть лет?! Ты хочешь сказать, что им шесть лет?! Им не может быть шесть лет!

- Кто это? - озадаченно спросила трубка. - А-а... Ну да, они две тысячи третьего... А разве тебе были нужны какие-то другие?

- Июль две тысячи третьего?! Сняты у вас в Веселом?!

- Ну да.

- Это невозможно, - просипела Шталь, роняя телефон. - Что это за бред?! Меня никогда не было в Веселом! В июле две тысячи третьего я попала в аварию на ялтинской трассе. Я лежала в ялтинской больнице! Там нет никаких железных дорог! Там нет никаких электричек! Что за ерунда?!

Ерунда-то ерунда, только она попала в ялтинскую больницу с травмой головы. А на фотографии у Эши Шталь определенно пробита голова. Ее пальцы сами собой потянулись к темени, нашаривая под волосами старый шрам. Шрам на месте. И Шталь на месте. Она не сошла с ума! Она не была в Веселом. Она была в Ялте. Полина постоянно сидела с ней в больнице! Полина знает! Что проще - позвонить Поле, и она подтвердит, что все это чушь! Какой-то фотомонтаж! Злая шутка, лишенная всякого смысла! Кто-то из коллег на нее озлился! Скорее всего, Михаил! Чего стоит недавний разговор!

Эша подхватила телефон и дрожащими пальцами вызвала номер сестры, но безмятежный женский голос немедленно сообщил ей, что в данный момент абонент недоступен. Шталь едва сдержалась, чтобы не запустить телефоном в стену, кинулась обратно в гостиную и уставилась на фотографию в надежде, что за время ее отсутствия сфотографированная Эша Шталь волшебным образом превратилась в кого-нибудь другого либо вовсе пропала. Но это оказалось не так.

- В общем, я загрузил все в холодильник... Слушай, Шталь, я хотел извиниться. Я и вправду наверное, переутомился - сам не знаю, что говорю.

Эша медленно повернула голову и посмотрела на стоящего в дверном проеме старшего Оружейника, не сразу поняв, кто это такой и что он здесь делает. Потом перевела взгляд на Оружейника на фотографии и вяло махнула рукой.

- Ты не мог бы подойти?

- Зачем? - настороженно спросил Михаил, но все же пошел через гостиную к ней. - Ты хочешь мне врезать? Это нечестно, Шталь, я же не могу дать сдачи девушке...

- Объясни мне, пожалуйста, вот это, - Эша развернула ноутбук экраном к нему.

Ее сердце болезненно дернулось. Это был не фотомонтаж. Это не было шуткой. И девушка на носилках не была ее удивительно точной копией или потерянной во младенчестве сестрой-близнецом. Окаменевшее лицо Михаила и его смятенный взгляд сказали об этом лучше всяких слов. Нервно облизнув губы, он сразу же выпустил на лицо выражение предельной озадаченности - выражение, надо сказать, сотворенное весьма мастерски - но было уже поздно.

- Что именно объяснить?

- Вот это, - Эша ткнула пальцем в искаженное злобой лицо Михаила на фотографии. - И вот это, - ее палец скользнул на собственное, залитое кровью лицо.

- Мужик похож на меня, - с интересом заметил Оружейник. - Забавно.

- Да что ты?! Может, скажешь, что и эта женщина на носилках похожа на меня?!

- Разве?

Эша медленно поднялась и неверными шагами подошла к нему. Михаил остался стоять, глядя в угол, и озадаченность на его лице была уже насквозь фальшивой - теперь она никого не смогла бы обмануть. Он молчал, и Шталь показалось, что Оружейник надеется, что если он продержит паузу как можно дольше, то Эша забудет про него, забудет про фотографию и займется своими делами.

- Миша...

- Шталь, я честное слово не понимаю, что у тебя опять за фанта...

- Хватит мне врать! - Эша вцепилась ему в рубашку и дернула ее, попытавшись встряхнуть Михаила, но ей не удалось даже на миллиметр сдвинуть его с места. Ткань рубашки жалобно треснула, и несколько пуговиц отлетело. - Хватит врать, Миша! Это ты на фотографии, а это я! Шесть лет назад! В Веселом! Я, ты, остальные Говорящие первого поколения! Вот почему многие говорили, что видели меня раньше! Мы были все вместе на этом вокзале, в этой электричке, шесть лет назад! Но это полная бессмыслица, потому что я там не была! У меня отшибло память, как и у остальных?! Тогда как я попала оттуда прямиком в ялтинскую аварию - потому что эта травма головы именно та, с которой меня вытащили из искореженной машины, другой просто не было! Что я вообще могла там делать?! Мне было восемнадцать, я училась в Волжанском универе, приехала в Крым на лето со своим приятелем... что мне делать в этих диких степях вдали от моря?! Миша, ты же знаешь! Я же вижу - ты знаешь! Что со мной случилось?! Я каким-то образом увидела, как вы откуда-то вернулись, и мне за это дали по голове?! Я случайно села в какой-то не тот поезд?.. Проехала пару станций, а тут вы?..

Лицо Михаила, который на протяжении всего взбудораженного шталевского монолога по-прежнему невозмутимо смотрел в угол и даже не возражал, что Эша уродует его рубашку, внезапно налилось кровью, и он, отшвырнув от себя шталевские руки, отчего рубашка лишилась последних пуговиц, в свою очередь схватил Шталь за плечи и так сжал пальцы, что она взвизгнула. Даже не столько от боли, сколько от ужаса. Такой знакомый, обаятельно-дурашливо-раздражающий старший Оружейник обернулся страшным незнакомцем, полностью потерявшим над собой контроль, и на долю секунды Эша была уверена, что сейчас он свернет ей шею.

- Проехала пару станций, а тут мы?! - взревел он. - Случайно села не в тот поезд?! Да ты везла нас в том поезде! Ты была заместителем начальника охраны на том поезде?! Ты была с нами от начала и до конца! Вы укокошили половину из нас! Ты чуть не убила моего друга! Ты чуть не убила пятилетнюю девчонку!.. Ты вернулась вместе с нами! Ты даже не отсюда!..