Мария Барышева - Говорящие с...-2 Последствия больших разговоров

- Да?

- Здравствуйте, вы меня не помните, но не так давно я у вас работала! - протараторила Эша.

- И что же? - мрачно спросил Аркадий Алексеевич.

Хотела узнать, как там поживает ваша мебель?

- Я присматривала за вашим племянником, Севой. Меня зовут Лера.

- Ты? - удивился Гречухин. - Как же, помню! То, что ты Севку выручила, это, конечно... но ничего бы не случилось, будь ты, девочка, побдительней!

- Дыра в голове несколько снижает человеческую бдительность, - дерзко заметила Эша заслуженному дальнеозерскому предпринимателю. - Впрочем, я звоню не по этому поводу.

Аркадий Алексеевич заверил, что ему неинтересен любой из ее поводов, и Эша поспешно сказала:

- Я насчет Севы.

- А что с ним? - голос Аркадия Алексеевича ничуть не изменился, в нем не появилось ни малейшего оттенка тревоги или даже простого интереса. Упаси боже иметь такого родственника!

- О, у Севы все прекрасно. Понимаете, мы пытаемся восстановить то, что произошло шесть лет назад, понять, что случилось. Севина мама...

- Тебя это не касается! - отрезал Гречухин. - Если Сева хочет говорить на эту тему, пусть сам звонит! Или сильно гордый стал, чтоб с родственниками общаться?!

Эша решила пойти ва-банк. Конечно, если Сева об этом узнает, он почти наверняка перестанет с ней разговаривать, зато на славу пообщается со всей окружающей Шталь мебелью. Ничего, придется рискнуть.

- Мне интересно, Аркадий Алексеевич, когда именно вы собираетесь рассказать Севе, что именно ваша жена по пьяни сбила его мать, когда она была беременна, и бросила ее на дороге?

На несколько секунд в трубке наступила потрясенная тишина, а потом Аркадий Алексеевич оглушительно грохнул: "Да ты..." - после чего в течение трех минут не произносил ни одного приличного слова. Эша тихонько ждала, глядя на колыхающиеся шторы и отталкивая Бонни, снова начавшую подбираться к ноутбуку. Разумеется, она не собиралась говорить, что Сева сам ей об этом рассказал. Наконец, Гречухин снова перешел на относительно литературный язык.

- Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю, если ты...

- Я понимаю, что может сделать Сева, если узнает эти подробности из биографии своей веселой тети. Например, слегка испортить репутацию такого серьезного бизнесмена, как вы. Я знаю, что вы очень цените свою репутацию. Как и покой.

На этот раз Аркадий Алексеевич молчал гораздо дольше, и молчание это было зловещим. В ту секунду, когда Эша уже решила, что их диалог окончен, собеседник снова заговорил, и теперь от его голоса на Шталь повеяло могильным холодом.

- Что ты хочешь знать?

- Что произошло шесть лет назад, когда пропала Севина мать?

- Откуда мне знать, что произошло?! Они нашли меня только через три дня, Сева ведь не знал ни телефона, ни адреса. Спросили, есть ли у меня племянник, дали его описание... - Гречухин шумно откашлялся. - Сказали, парнишка в невменяемом состоянии голяком бродил возле путей. Дали поговорить с ним по телефону, и тут я, конечно, засомневался. Голос был его, но то, как он разговаривал... Я, вначале, даже решил, что это какой-то... но я все же приехал, - в голосе Аркадия Алексеевича отчетливо проскользнула гордость за самого себя. - Оказалось, действительно Севка. Но как он стал нормальным... этого я до сих пор не могу понять.

Он не был ненормальным, ты, старый осел! Он просто был болен!

- Вы сказали, он голый бродил возле путей?

- Да. Ни вещей, ни документов - ничего! Вероятней всего, их ограбили, и Севку выбросили из поезда. Представления не имею, что случилось с Валей. Вряд ли она еще жива.

- Значит, он был один?

- Разумеется, он был один! Я забрал его и уехал. Мне некогда было все выяснять, у меня бизнес стоял. Насколько мне известно, расследование ни к чему не привело - что я мог сделать?! Я сказал тебе достаточно. Не вздумай позвонить снова!

Эша бросила телефон на подушку, перевернулась на спину и уставилась в потолок. Что же такого случилось в июле шесть лет назад? Это определенно был точный срок, потому что именно тогда Сева изменился. Двенадцатилетний мальчик, бродивший вдоль путей без одежды, совсем один... Его ограбили и бросили? Привезли и бросили...

Привезли откуда?

- Я пойду ужинать! - свирепо сказала Шталь лежащему на подушке телефону. - А потом пойду погулять! Или может, наоборот. С меня на сегодня хватит загадок! И странностей хватит! За один день я их получила больше, чем за все время работы на Георгича! Я в этом институте статистики сетевязания чувствую себя, как Алиса в кроличьей норе! Говорящие и их собеседники хороши в небольших дозах! Мне вполне хватает самой себя! К тому же, теперь еще Поля собирается в Шаю на постоянное местожительствование! Я не смогу врать, когда мне вздумается! Это кошмар! А если она устроится в мою контору?! Конечно, ее возьмут - такой крутой детектор лжи! Все их камешки по сравнению с ней - тьфу!

От хризолита немедленно пошли негативные эмоции - ему явно не понравились ни тон, ни определение "тьфу!" Шталь сердито сдернула его с шеи и сунула под подушку, потом наклонилась, почти касаясь губами телефонного дисплея.

- Ты считаешь, что я должна куда-то позвонить?! Считаешь?! А?!

Тотчас же телефон то ли с перепугу, то ли в знак отрицания, то ли, что было наиболее вероятно, в силу естественных причин, писком известил о полной разрядке аккумулятора и, мигнув на прощание, отключился. Эша победно кивнула и, спрыгнув с кровати, схватила Бонни, задумчиво топтавшуюся по клавиатуре, переправила птицееда в его обиталище и решительно направилась в коридор, собираясь поменять местами ужин и прогулку. Ей совершенно определенно нужно проветриться и поменьше думать о Говорящих, о нечисти, о начальниках с горящими глазами и бедных голых мальчиках, бродящих вдоль железнодорожных путей! Но уже в прихожей Шталь сообразила, что из одежды на ней только полотенце и раздраженно вернулась в комнату.

- Я ухожу! - сказала она платяному шкафу, выхватывая из него сразу пять вешалок с одеждой. - Я никуда больше не буду звонить! - сообщила она одежде, сваливая ее на кровать. - Во всяком случае, сегодня! - заверила она подушку, доставая из-под нее хризолит и возвращая его на шею.

Эша выбрала темно-зеленое платье, закрутила волосы на затылке, добавила к имиджу длинные ажурные серьги, проверила еще раз террариум и китайскими шажками выбежала из комнаты.

Через пару минут она вошла обратно - на сей раз суровыми славянскими шагами. Сдернула трубку городского телефона и еще раз набрала номер редакции газеты "Вечер". Она не рассчитывала на то, что звонок услышит неизвестно зачем забредший в редакцию припозднившийся сотрудник, и сделала это исключительно для того, чтобы убедить себя в том, что сделала все возможное.

Шталь, томно разглядывая себя в зеркало, прослушала пять гудков и собралась уже положить трубку, когда в ней вдруг приглушенно сказали: