Константин Костинов - Моя не понимать

– Это надо расценивать как признание?

– Признание? – Точно такая же усмешка появилась на губах министра. – Я не арестованный убийца в вашем полицейском подвале. У вас есть доказательства?

– Зачем вы вызвали в столицу войска?

– Я? Приказ об их прибытии в столицу подписал король.

– Не юродствуйте. Приказ подписал король, но убедили его вы.

– Откуда вы знаете? – усмехнулся министр. – Вы там были?

– Мне не нужно быть где-то, чтобы понять, что там происходило. Ведь Первый гвардейский – это ваш полк.

– Да, – министр был ненормально весел, – это мой полк, и ребята этого полка выполнят любой мой приказ.

– Даже приказ о штурме королевского дворца?

– Даже такой.

– Как вы сумели убедить короля? Его величество не глуп и знает, сколько раз гвардейцы поворачивали оружие против него.

– Закон вы знаете лучше меня. Волнения в городе.

– Волнения?

– А вы не знаете? Сожжено несколько домов, где жили торговцы зерном. Есть погибшие.

– Как вы это организовали, интересно?

– А зачем вам знать подробности?

– Ну, например, чтобы не вытаскивать их из вас раскаленными клещами на допросе.

– Не смешите. Вы не можете меня даже арестовать, не говоря уж о пытках.

– Не могу?

– Нет, не можете.

– Интересно, почему вы в этом так уверены?

– А вы догадайтесь!

Понятно, что быть разоблаченным не хочется никому, но Хозяин практически признался в организации переворота и только что не хохочет, считая, что господин Шарль не сможет ничего ему сделать. Что происходит?

– Сеньор Грегуар, – а вот господин Шарль был до странного спокоен, – ответьте мне, это вы организовали беспорядки в городе, чтобы вызвать сюда Первый гвардейский?

– Да. – Министр внезапно успокоился и сел.

– А гвардейцы нужны вам для штурма дворца?

– Да.

– И для убийства короля?

– И королевы тоже.

– Меня пытались убить вы?

– Ну, господин Шарль, вы себе льстите. Конечно, не лично я…

– Вы упомянули, что это делали не ваши люди, – вернулся к непонятному замечанию господин Шарль. – Кто это был? Вы наняли людей?

– Если бы вносили смуту в народ и убивали гвардейцы, все уже давно бы поняли, что я задумал. Конечно, я нашел других людей. Вернее, они нашли меня…

– Сеньор министр, вы признаетесь в измене и при этом считаете, что я не смогу вам ничего сделать?

– А вы думаете, сможете?

В руках господина Шарля развернулся меч.

– Не смешите меня. – Министр и глазом не моргнул. – Убийство дворянина недворянином – это виселица. Конечно, для вас будет трудновато найти подходящую, но я думаю, это ненадолго затруднит палача…

– Я не собираюсь вас убивать. Вы арестованы.

– Арестован? – Министр расхохотался. – Неужели у вас есть и приказ о моем аресте?

– Господин Хыгр!

Димка достал бумагу. Министр даже не взглянул на нее.

– Это либо фальшивка, либо беззаконие. Арестовать дворянина за измену может жандарм, имея приказ, подписанный королем и утвержденный Советом аристократии. Наш король, при всей своей горячности, не пойдет против древних законов и мнения влиятельных людей. Или вы сменили место работы?

– Откуда вы знаете, может быть, за дверью стоит герцог Алекс?

– Герцог Алекс? Я поставлю последнюю монету на то, что его там нет. Этот мерзавец сегодня ночью умер от удара. Распереживался после смерти дочери, а теперь и после несправедливых обвинений в убийстве Этьена…

Министр скрипнул зубами и ударил кулаком по столу:

– Этот подонок мертв! Никто другой арестовать меня не может…

– Не может по обвинению в измене. Арестовать дворянина по обвинению в убийстве могу даже я.

– Убийстве? Кого же я убил?

– Своего сына. А это даже не петля. Это костер.

– Не смейте… – прошипел министр, – не смейте…

– Смею. Очень даже смею. Поверьте, я повидал убийц.

– Докажите! Вы не сможете доказать это!

Не так, совсем не так будет вести себя несправедливо обвиненный…

– Я это уже доказал. Король мне поверил.

– Я буду все отрицать!

– На столе у палача вы признаетесь во всем.

Министр сел, ненавидящим взглядом испепеляя господина Шарля, спокойного как удав.

– Как ты это понял, проклятый нюхач? Тебя даже не было в доме, там сновала только твоя обезьяна…

– Яггаи, как я недавно понял, умный и сообразительный народ. Ваше преступление раскрыл именно господин Хыгр. Хотите послушать?

Министр осунулся. Спрятал лицо в ладони.

– Почему на вашем столе лежала шпага сына? – Голос господина Шарля звучал как приговор судьбы. – Что нужно для того, чтобы кавалерист, и хороший кавалерист, бросил оружие?

Министр молчал.

– Вы рассказали сыну о своих планах. Иначе что бы он делал ночью в вашем кабинете? Вы вызвали его для разговора и предложили ему присоединиться. Не подумали, что для молодого горячего юноши присяга – не пустые слова. Могу поспорить, вы кричали друг на друга, но стены вашего дома толсты, а слуг ночью на этаже не было. Сын отказался, и вы попытались приказать ему, не как отец сыну, а как командир – подчиненному. Он сорвал шпагу и бросил к вашим ногам. Что потом?

Министр молчал.

– Ваш сын сказал, что обо всем сообщит королю? Хотя нет. Такое вас бы не взбесило. Вы ведь убили сына в бешенстве?

Министр молчал.

– Я знаю, что ваш сын сказал. Что он сообщит обо всем герцогу Алексу, вашему злейшему недругу. Он выкрикнул это и повернулся к двери. Вы выскочили из-за стола и бросились за ним. Может быть, в этот момент вы еще не думали об убийстве, вы хотели остановить, объяснить… И тут вам на глаза попался егерский нож на ковре.

Министр молчал.

– Вы схватили нож и отработанным ударом перерезали сыну горло. Он упал, головой к двери, уже такое положение тела показывает, что он стоял спиной к столу, за которым мог находиться только хозяин кабинета. Вы.

Министр молчал.

– Вы – солдат, сеньор министр, вы не убийца. Скорее всего, вы действовали в панике, и ваши попытки запутать следы только увеличили подозрение. Вы вложили в руку сына пуговицу жандарма, не думая, что оторвать ее от мундира убийцы, стоявшего за спиной, ваш сын не мог. Вы придумали историю о проходившем по улице жандарме и не сообразили, что увидеть его из-за забора высотой в два с половиной ярда вы просто не могли. Почему вы вообще решили обвинить жандармов? Просто потому, что их начальник – ваш враг?

Министр молчал.

– Чтобы убедить всех, что в дом проникли снаружи, вы разбили окно, однако осколки стекла на траве показали, что стекло выбито изнутри. Вы приставили лестницу, слишком хлипкую для кого-то, кроме вашего садовника-летуна, и даже не удосужились хотя бы встать на нее, чтобы ножки лестницы погрузились в землю. Раз в дом не проникали снаружи, значит, убийца находился внутри. А кто мог убить Этьена мастерским егерским ударом? Только вы, ведь вы служили в егерях в молодости. Садовник был денщиком и не обучен вашим ухваткам, дворецкий – военный моряк, охранники – мушкетеры. Вашего сына убили вы.