Сергей Михайлов - Оборотень

Я заметил, что дверь в кабинет директора приоткрыта, и решил войти. Выпитый спирт уже начал оказывать свое действие. Директор мрачным взглядом прошелся по мне и холодно спросил:

— Вы ко мне?

— К вам, — ответил я и в двух словах объяснил ему суть своего дела.

Он молча выслушал меня, с минуту размышлял, потом выдвинул ящик стола, вынул оттуда ключ и протянул его мне.

— Берите и спите спокойно. — Он вдруг ухмыльнулся и ехидненько так спросил: — Значит, храпит ваш сосед? Интересное дельце… Не знал. Это для меня, прямо скажу, новость.

Почему, недоумевал я, идя по коридору, его удивил тот факт, что Мячиков храпит?

Вернувшись в номер, я застал там сияющего Мячикова.

— Хочу вас обрадовать, дорогой Максим Леонидович, — воскликнул он, поднимаясь мне навстречу, — следственная группа уехала.

— Я знаю, — сказал я.

— Знаете? — слегка удивился он. — Вы их видели?

— Нет, я слышал это от директора.

— А! Значит, вы слышали также, что с собой они увезли и нашего подозреваемого, Хомякова?

— Хомякова? — в свою очередь удивился я. — Нет, об этом я слышу впервые.

Он хитро прищурился.

— Представьте себе, наши прогнозы сбылись. Видимо, милиция шла по тому же пути, что и мы, и вышла на Хомякова. Не забывайте также, что в их распоряжении гораздо больше информации, чем у нас, — ведь они опросили все население дома отдыха.

Лично для меня причастность Хомякова к убийству не была очевидной, но, может быть, Мячиков прав, и у следователя, безусловно знакомого с фактами лучше нас, были веские основания к задержанию Хомякова. Но так или иначе, а следственная группа уехала, убийца арестован и увезен, и дело, следовательно, можно считать закрытым.

— Раз так, — сказал я с облегчением и улыбнулся, — то наше дальнейшее расследование, думаю, не имеет теперь никакого смысла.

— Вот именно, — улыбнулся в ответ Мячиков. — Давайте на этом прекратим его.

Я согласился и тут же подумал, что теперь, пожалуй, не имеет смысла рассказывать ему о том странном впечатлении, которое оставили у меня визиты к доктору и директору, но Мячиков сам спросил меня об этом.

— Ну, как сходили к директору? Успешно?

Я показал ему полученный от директора ключ.

— И что же, он прямо вот так взял и рассказал вам об отъезде следственной группы?

— Нет, я слышал, как он говорил об этом местному врачу.

— Вот оно что! — понимающе кивнул Мячиков, продолжая проявлять интерес к моим похождениям. — Так вы были у врача?

— Да, я зашел к нему за анальгином, так как директора в тот момент не было на месте, но анальгина не оказалось, и доктор предложил мне, — я слегка смутился, — спирту.

— Ха-ха-ха! — добродушно рассмеялся Мячиков. — То-то я смотрю, у вас глаза блестят. Ну и как, помогло?

Я сказал, что да, сейчас вроде лучше, и даже намного лучше, можно даже сказать, что совсем прошло. Потом я все-таки вкратце рассказал ему о впечатлении, произведенном на меня недавним визитом, не забыв упомянуть о словах, сказанных директором доктору, причем я постарался передать их дословно. Единственное, что у меня совершенно вылетело из головы, — это пустая ампула из-под таинственного лекарства. Но чем больше я говорил, тем быстрее остывал его интерес к моим словам. Наконец Мячиков сказал:

— В конце концов, это уже не имеет никакого значения. Дело окончено, и все эти странности и якобы подозрительные слова смело можно списать на причуды упомянутых вами, дорогой друг, лиц. Словом, плюньте вы на все это и забудьте.

— Легко сказать — забыть, — возразил я.

— А вы все-таки забудьте. И давайте-ка после обеда рванем на лыжах. Идет?

Я охотно согласился.

На обед Мячиков снова не пошел, и мне пришлось отправиться одному. У входа в столовую я столкнулся с Лидой, которая тоже была одна и выглядела усталой и измученной. Что-то у них с Сергеем явно не ладилось. Она натянуто улыбнулась, желая, видимо, на моем месте видеть своего капризного супруга.

— Вы не думайте, Максим, Сергей хороший, — сказала она убежденно, когда мы уселись с ней за один столик, — просто… просто он не привык ко всему этому…

— Я, знаете ли, тоже не привык к ежедневным убийствам, — с некоторой язвительностью произнес я, хотя она, видит Бог, этого не заслуживала.

— Я не о том… — она запнулась. — Видите ли, Сергею всегда все легко давалось в жизни, все его двадцать четыре года прошли ровно, гладко: ни трудности, ни критические ситуации, ни сложные житейские проблемы не коснулись его. Он из интеллигентной, обеспеченной семьи, где все без исключения решалось его отцом, директором какого-то крупного завода, а на долю Сергея приходилось только подчинение. Единственным его самостоятельным шагом была женитьба: его родители были категорически против. Поэтому сейчас, в этом мрачном, ужасном месте, связанном со смертью человека и допросом у следователя, он сразу же раскис.

— Он просто эгоист, — жестоко отрезал я.

— Все мы в какой-то степени эгоисты, — философски заметила Лида.

— Мне кажется, жизнь была к вам менее благосклонна, нежели к вашему супругу, — произнес я, заглядывая в ее удивительные глаза.

— Вы правы, Максим, — печально улыбнулась она. — Я ведь уже была замужем. Мой первый муж погиб под Кандагаром.

— Простите, — смутился я, чувствуя себя настоящим ослом.

Она кивнула и отвернулась. Я решил сменить тему разговора и отвлечь ее от невеселых дум.

— А знаете, Лида, берите своего Сергея — и айда после обеда на лыжах! А? Мы с Григорием Адамовичем, моим соседом по номеру, уже собрались. Присоединяйтесь к нашей компании, нам всем нужна хорошая встряска.

Ее лицо прояснилось.

— Он ведь у меня спортсмен, — с гордостью сказала она, и я не сразу сообразил, что она имеет в виду боготворимого ею Сергея, — академической греблей занимался. В прошлом году на чемпионате Европы в Берлине пятое место занял, даже приз получил. Не один, конечно, — с командой, — добавила она тихо.

— Если бы вы знали, Лида, как я завидую вашему супругу, — восторженно произнес я.

— Вы бы тоже хотели заниматься академической греблей? — с воодушевлением спросила она.

— Возможно. Но я не о том. Ему крупно повезло, что он ослушался своих родителей и женился на вас. Вы, по-моему, лучший приз в его жизни.

Ее щеки вспыхнули ярким румянцем.

— Не сердитесь, Лида, — сказал я с улыбкой.

— Я не сержусь, — улыбнулась она в ответ, и глаза ее засветились благодарностью.

— Итак, после обеда я жду вас с Сергеем в холле первого этажа. С лыжами.

Она неуверенно посмотрела мне в глаза.

— Я попробую… его уговорить. И потом… знаете… после всего, что произошло… эта страшная смерть…

— Ну, теперь все позади, теперь бояться нечего. Убийца арестован и увезен под надежной охраной.