Анна Орлова - Любовь до гроба

Молодая женщина в порыве благодарности сжала руку рома.

– Спасибо вам! И простите меня, пожалуйста.

Шувихани улыбнулась в ответ:

– Не горюй об ошибках – такова жизнь. А теперь иди к костру – нечего тебе сидеть со старухой, когда молодежь поет и пляшет.

Желая отблагодарить, София вынула из кошелька несколько монет (все, что там было) и протянула Шаните, но та отвела ее руку и спокойно возразила:

– Я не возьму ничего, и не спорь. Так правильно.

Несколько мгновений София всматривалась в лукавые и понимающие глаза шувихани, потом произнесла с чувством:

– Тогда спасибо вам еще раз – и за гадание, и за урок.

С этими словами она уважительно поклонилась и поспешила прочь.

Рома проводила ее взглядом и нахмурилась: недобрая тень лежала на Софии…

У входа в повозку молодую женщину поджидал господин Рельский.

– Надеюсь, все прошло успешно? – спросил он, помогая ей спуститься.

– Вполне, – кивнула она. – Вы были совершенно правы – мне стоило сюда приехать.

– Это было предложение Шеранна, – с какой-то непонятной интонацией запротестовал господин Рельский, и София взглянула на него встревоженно, вдруг подумав, что он вполне мог слышать все, что говорилось за тонкими полотняными стенами кибитки. Но невозможно было понять, так ли это – мужчина оставался невозмутимым, как и подобало джентльмену.

– Шанита велела мне идти к костру, – зачем-то сказала она.

– Тогда так и поступим, – согласился господин Рельский, но хмурая складка меж бровей не исчезла.

Мировой судья удобно усадил ее у огня, подальше от дракона, а сам присел рядом. Шеранн с безмятежным видом тут же встал со своего места и устроился по другую руку госпожи Черновой, но та всецело увлеклась представлением.

Здесь пахло мускусом и лошадиным потом, табаком и драгоценным розовым маслом, и от смешения столь разных ароматов, от мельтешения пестрых нарядов и тягучего пения кружилась голова и мир казался необыкновенным, тревожащим и колдовским. И будто отодвинулись, потерялись в волшебной дымке грязь и кричащая бедность, куда-то подевалось отвращение и опаска…

Немного подпортила восторг лишь Гюли, та самая дерзкая красавица-рома, которая все норовила увлечь в танец Шеранна, соблазнительно кружилась возле него, откровенно выставляя напоказ свои прелести и посылая жаркие взгляды.

Софию это нервировало, однако, твердо решив, что ей нет до этого дела, она повернулась к господину Рельскому и усердно не обращала внимания на соблазнение дракона.

Мировой судья весьма увлекательно повествовал о технических новинках, виденных недавно в столице.

Шеранн с видимым раздражением прислушивался к этой высоконаучной беседе, но царивший вокруг гомон и шум все время ему мешали. К тому же его постоянно отвлекали то настырная Гюли, то баро…

Мимоходом госпожа Чернова заметила, что не только ей не по нраву поведение юной обольстительницы – чуть поодаль, в тени дуба, стоял молодой рома, который не принимал участия в общем веселье, мрачно наблюдал за каждым шагом девушки.

Наконец он, видимо, на что-то решился, приблизился к Гюли, схватил за локоть и выпалил что-то резкое, неразличимое в окружающем шуме.

Та вскипела, раздраженно ответила… А потом будто одумалась – что-то негромко сказала, глядя прямо в лицо юноши, улыбнулась…

Он несколько мгновений всматривался в ее глаза, потом молча потянул за собою, прочь от костра.

София вздохнула с облегчением, тут же себя выругала за это и вновь вернулась к разговору с соседом.

– Позвольте задать личный вопрос? – вдруг решилась она. Глаза мирового судьи блеснули, он кивнул, и госпожа Чернова справилась: – Вы представили господина Шеранна как своего друга, но держитесь друг с другом так холодно, без малейшей приязни. Отчего так?

В действительности она желала побольше разузнать о драконе.

Мужчина внимательно посмотрел на Софию, видимо, догадываясь о подоплеке вопроса, и нехотя ответил:

– Он скорее мой компаньон, хотя у нас вполне приятельские отношения. Точнее, были до недавних пор.

Молодая женщина покраснела, осознав, что именно она была причиной распри.

– Но какие дела могут быть у вас с драконами, – поспешила уточнить София, и так же торопливо спохватилась: – Ох, простите! Я не должна об этом спрашивать!

– Почему же? Я вам отвечу. Видите ли, дети стихии мало интересуются техническим прогрессом, но даже среди них иногда бывают исключения. Шеранн рассказывал, что с детства грезил морем, оно неодолимо влекло его… Но огню не по пути с водой, это слишком разные стихии. Мальчишкой он все дни проводил на берегу, хотя не мог даже искупаться – стоило ему войти в воду, как та начинала кипеть. Свободная стихия не приемлет пламени и испаряется, выталкивая дракона вместе с паром. Любопытно, что такой феномен не распространяется на жидкость в ванне или в стакане, к примеру, хотя и в этом случае она ощутимо нагревается… Однажды Шеранну в голову пришла гениальная мысль использовать эту силу для судоходства, и много лет спустя он сумел воплотить эту идею. Для этого ему потребовалась помощь людей, и он окольными путями договорился обо всем со мной. На моей верфи построили первый пароход, воплощение его мечты…

Госпожа Чернова молчала, завороженная рассказом. Действительно, Шеранн беззаветно любил море, это проскальзывало в каждой ноте сочиненной им музыки…

– Я понимаю, что такое заветная мечта… Всегда мечтала увидеть Муспельхейм, – вдруг тихо призналась София. – В детстве я лежала ночами без сна, накрывшись с головой одеялом, и представляла себя то юнгой на бриге корсара, то отважной первооткрывательницей затерянного в песках города… Думаю, если бы мама узнала о моих мечтах, меня ждала бы изрядная порка, – усмехнулась она, – но я таскала книги из папиной библиотеки и пряталась в парке, чтобы тайком читать о приключениях и открытиях…

Она замолчала, задумчиво глядя на огонь.

– А что было потом? – не сдержал любопытства господин Рельский.

– Потом? – Она оторвалась от созерцания пламени и взглянула на него. – Потом я выросла и забыла детские мечты, ведь женщины не вольны искать приключений или хотя бы учиться тому, что им интересно. Рукоделие, искусство, дом и дети – вот наш удел.

Господин Рельский поспешил сменить тему, уловив в ее тоне отблеск старой горечи напополам со смирением. Далее он повествовал о нововведении – ярком газовом освещении улиц и своих мечтах устроить подобное диво в Бивхейме.

За этим занимательным разговором прошло около часа.

Госпожа Чернова постепенно расслабилась, более не обращая внимания на дракона, и действительно увлеклась беседой. Было так чудесно ненадолго вырваться из привычного мирка, узнать нечто новое…