Анна Орлова - Любовь до гроба

– Вы ведь уже убедились, что я не в силах ничего рассказать об убийце и дневниках Шезарра, – предприняла она последнюю попытку.

Шеранн легко отмахнулся.

– Разумеется. Меня интересует совсем иное.

– Но…

– Это очень личный вопрос, – вкрадчиво добавил дракон. – Я не могу обсуждать его в присутствии посторонних, поэтому и стремился остаться с вами наедине.

– Хорошо, – пробормотала София, опуская глаза.

Она пребывала в таком смущении и расстройстве, что, казалось, готова была практически на все, лишь бы он поскорее ушел. Уютная гостиная в собственном доме более не казалась ей надежным пристанищем, настолько ее пугал и одновременно завораживал Шеранн.

Стыдиться своих чувств и вместе с тем упиваться ими – слишком тяжкое испытание для благовоспитанной молодой женщины.

Надо думать, ее состояние не укрылось от дракона, одарившего ее еще одной пленительной улыбкой, но он смолчал, наблюдая за приготовлениями к гаданию.

Под пристальным взором Шеранна София чувствовала себя будто птичка, прельщенная гипнотической силой змеи. Невольно вспомнив сочинения господина Месмера, молодая женщина с неожиданной иронией подумала, что на собственном опыте убедилась в наличии животного магнетизма, коим, несомненно, обладал дракон.

К счастью, именно данный аспид был определенно сыт и необыкновенно благостен, так что немедленное съедение Софии не грозило. К тому же он ведь заверил, что нуждается в ней лишь в качестве гадалки!

Он устроился на диване напротив госпожи Черновой, оставив между ними достаточно места – и для ворожбы, и для соблюдения приличий.

Немного успокоившись на этот счет, она вытряхнула плашки из мешочка и перевернула их пустыми сторонами вверх.

Знакомое прикосновение к рунам вернуло молодой женщине утерянное было душевное равновесие. Привычное ощущение поразительной ясности накрыло ее с головой…

Руны… Разве можно считать их бессмысленными черточками? Неужели можно не слышать тихих голосов, не видеть ярких (и часто, увы, расплывчатых) картин грядущего?

Это словно лишиться, к примеру, руки или ноги.

С древних времен принято самолично их изготавливать – вырезать одинаковые кусочки дерева, процарапывать или выжигать на них нужные знаки и покрывать символы красным (не суть важно, будет это кровь или краска). Изготовленные руками гадателя, они помнят его душу и тело и подчиняются ему наилучшим образом.

Со временем руны становятся частью гадалки, будто продолжением пальцев, кусочками души, перенесенными на деревянные плашки…

Дракон с любопытством наблюдал за превращением взволнованной молодой женщины в уравновешенную ворожею.

Она тихонько, почти ласково обратилась к богам, моля о помощи в гадании, потом устремила чистый, лучащийся безмятежностью и силой взгляд на него.

– Что вы хотите спросить?

Шеранн стряхнул оцепенение и вспомнил свою цель.

– Я хочу погадать на отношения с некой дамой, – пояснил он и уточнил: – Я могу не называть ее имени?

София вздрогнула, разом растеряв невозмутимость, согласно кивнула и опустила взгляд на руны. Помедлив несколько мгновений, она уточнила:

– Что именно вы желаете узнать?

– Меня интересует ее отношение ко мне, – определился дракон.

– Одна руна?

– Да!

«Я не должна об этом размышлять! – твердила София про себя, привычным движением перемешивая руны, которые будто ластились к пальцам, пытались подбодрить смятенную гадалку. – Спокойствие, только спокойствие…»

И вовсе не нужно терзаться догадками, о ком идет речь!

Ей стоило немалых трудов не думать о неведомой пассии Шеранна, но сердце больно сжималось. Опасаясь выдать свое замешательство, София низко опустила голову, притворившись полностью занятой ворожбой.

Кано.

– Ключевым здесь является понятие «рассеяние тьмы», высвобождение чего-то ранее сокрытого. Означает озарение, вдохновленное любовью…

Дракон серьезно кивнул, принимая толкование, и задал следующий вопрос:

– Как я к ней отношусь?

Софию подмывало сказать, что это следует спрашивать у него самого, но она прикусила язык и послушно вытянула руну.

Тейваз.

– Новый роман, страсть. В данном случае знаменует, что вы добиваетесь того, о чем мечтали…

Гадалка говорила холодно, лишь крепко сжатые кулаки выдавали ее чувства.

– Наши отношения в ближайшем будущем? – задал еще один вопрос дракон, внезапно напружинившись.

София сжала зубы, но послушно вытянула еще одну руну. Она взглянула на символ и с трудом сдержала досадливое восклицание. Она стала с нарочитым безразличием объяснять:

– Ингуз означает благоприятный исход того дела, которым вы сейчас заняты. Эта руна приносит с собой радость осуществления, часто предвещает важное событие, а также символизирует мужчину и воплощение плодородия… – По мере трактовки расклада голос гадалки все слабел, и последние слова она почти прошептала.

По правде говоря, книги давали вполне внятное объяснение, как трактовать «мужчину» и «воплощение плодородия» в совокупности, однако ничто не заставило бы ее произнести это вслух. Впрочем, слов не требовалось. Судя по горящему взгляду и ублаготворенной улыбке дракона, для него не осталось тайной истинное значение туманного высказывания госпожи Черновой.

– Вы знаете, кто та дама, на которую вы гадали? – вкрадчиво спросил Шеранн, отвлекая молодую женщину от невеселых размышлений.

Она покачала головой, опустив глаза, и почувствовала смутное недоумение. Зачем он допытывается? Разве мало той боли, которую он уже причинил?

Дракон протянул руку, осторожно тронул подбородок Софии и повернул ее лицо к себе, легко преодолевая слабое сопротивление.

Он взглянул в почти серые от переживаемого ею душевного смятения глаза и тихо, с необычайной лаской промолвил:

– Это вы.

Мгновение – и София вспыхнула, испытывая гремучую смесь растерянности, желания спрятаться где-нибудь в укромном уголке, недоверия, восторга, радости и необоримого смущения.

Разумеется, все зароки были тут же позабыты…

Руны были впервые небрежно брошены. Но они не обижались, лукаво улыбаясь и тихонько перемигиваясь.

К слову, разбросанные по дивану кусочки дерева ничуть не мешали применять оный предмет мебели по прямому назначению…

Домовая раздраженно выхаживала по кухне, ожидая звонка. Все давно было готово, однако госпожа Чернова отчего-то не спешила угощать гостя, что было совсем для нее нетипично.

Чайник уже несколько раз вскипел, блюда, накрытые салфетками, стыли на столе, сверкающая посуда красовалась на парадной белоснежной скатерти, но вызова все не было. А ведь уже давно наступил час обеда!

Наконец Лея не выдержала и, бормоча под нос нелестные эпитеты о нерадивой хозяйке, отправилась в гостиную. Она осторожно приоткрыла дверь, намереваясь подать знак Софии, однако увиденное заставило ее застыть на пороге.