Эрве Жюбер - Танго дьявола

— Если хочешь знать, что означает эта зона, продолжай смотреть в окно.

Один из квадратов перестал показывать Базель — в нем возник холмистый ландшафт с оливковыми деревьями. По двору фермы с белыми стенами расхаживали крестьяне. Рагнетруда подошла к Роберте и уставилась на подвижную картинку, вытирая руки тряпкой. Потом указала на мужчину, который ругал другого мужчину.

— Представляю тебе Димитруса, коринфского землевладельца, жившего в IV веке до нашей эры. Он разгневан тем, что сбежал один из его рабов. Завтра Димитрус отправится в город и подаст жалобу. Если беглеца отыщут, его намажут медом и оставят на съедение насекомым.

На втором квадрате появилась другая сцена. Поле, усеянное трупами. На горизонте в морском заливе пылала трирема. Ландшафт был схож с предыдущим, но здесь летали стервятники, и от сцены веяло печалью.

— Саламина, несколькими годами ранее… А вот и наш дезертир.

Спартанец, притворявшийся мертвым, с тысячами предосторожностей поднялся с земли. Сбросил шлем, поножи, панцирь, откинул в сторону щит и, не оглядываясь, бросился бежать.

— Его еще не звали Скадло. Его заочно приговорили к баратре за трусость и измену. Ты знаешь, такая казнь — человека бросают в пропасть, утыканную острыми мечами…

Миксер, словно иллюстрируя слова Рагнетруды, включился сам. В окне появилась третья сцена, датировать которую было очень трудно. Вооруженные люди учинили на постоялом дворе гулянку. Приходили и уходили женщины. Атмосфера была мрачной и пропитанной насилием.

— Германцы никогда не щадили чужого брюха! — фыркнуло существо. — Ты и представить не можешь, сколько почтенных базельцев происходит от этих проституток, осужденных на изгнание, чтобы не идти на пытку грязью. Пилюль, конечно, тогда еще не было… Это правда. Сколько их? — Оно стало считать на пальцах, потом отказалось от затеи. — Среди них были те, кого нашли под аэростатом.

Рагнетруда постучала ногтем по чистому квадрату, и на нем появилась кошмарная сцена — средневековая площадь. Герольд, стоящий на помосте, держал развернутый пергамент. Плотная толпа в странных одеждах слушала его.

— Слушайте! Слушайте! За дружбу с папистами и заговор против короны Англии сэр Мак Машен будет подвергнут четвертованию. Его конечности, голова и внутренности будут выставлены в разных частях города. Его мужское достоинство будет брошено в огонь, чтобы мерзость сгорела!

Рагнетруда вернулась к своему рагу, пока на оконных квадратах возникали новые сцены. Короткие немые фильмы сопровождали титры: «Скифский лагерь», «Оракул читает по птичьим внутренностям, его слушает вождь», «Он предсказывает победу над вражеским племенем», «После поражения», «Сложен костер», «Прорицателю удается бежать. Он отправляется в таинственную Бактриану».

Сюжет мог относиться к Фликару или Паскуалини. Появилась новая сцена.

«Экс-ла-Шапель во времена Карла Великого», «Пригороды ночью», «Бандиты с большой дороги», «Нападение на купца», «Их ждали», «В темницах императорского дворца, их подвергают допросу», «Названо имя главаря», «Пусть его отыщут! — приказывает император».

Значит, среди предков Оберона Грубера был один бандит с большой дороги, усмехнулась про себя колдунья.

Сцены прекратились, и появился вчерашний Базель. Роберта вспомнила термин, который использовал Роземонд, чтобы указать на наследственное отличие, обнаруженное на древе Мартино.

— Таинственная зона есть шрам, — произнесла она.

— Позорное наследие, записанное в генах. Суд состоялся, но наказания не последовало. Эти базельцы были виновны, не подозревая об этом. Каждый родился с крохотным дамокловым мечом над головой. Туманный палач лишь завершает работу.

— Привет, дылда!

В кухню вошел отец и поцеловал дочь.

— Хорошо провела денек?

— Ты же знаешь, что Роберта в трудах! — заворчала Рагнетруда. — Как она может провести хороший денек? Ведь ей надо поймать Барона.

Ее отец всегда витал в небесах, а потому долго вспоминал.

— Ах да, правда, следствие… Ты нашла гнусного серийного убийцу?

— Да, — ответила Роберта.

Ей бы очень хотелось похвастаться своей находкой перед истинным отцом.

— Ну-ка расскажи все, — потребовала Рагнетруда, испытывая любопытство.

Голуби перестали ворковать. Аватара ее отца прекратила дышать. Секундная стрелка на часах над дверью застыла.

— Убивают метчики. Они собираются в одну массу, принимают человеческий облик и убивают.

На мгновение воцарилась мертвая тишина.

— Конечно, — пробормотало существо. — Вот почему мне не удалось ухватить его суть…

— Pede poena Claudo , — процитировал оживший отец, который, как и оригинал, любил латинские выражения.

— Наказание, хромая, следует за Преступлением, — перевела Роберта.

— Эти милые крошки-метчики созданы Колледжем колдуний, — подчеркнула Рагнетруда. — Вы несете прямую ответственность за эти смерти, ты это осознаешь?

— Нет, — возмутилась Роберта. — Тут нечто другое. На уровне Переписи. На уровне Фулда.

— Ах да. Конечно. Интриган. — Часы пробили один раз. — К столу, рагу остынет.

Роберта знала, что стоит ей направить мысль вверх, как она уйдет. Но села перед своей тарелкой и с детским восхищением залюбовалась копией отца, рассказывавшего о мелких дневных событиях. Она приняла то, что окружало ее, за сон наяву. Рагнетруда видела все в ином свете. Ее посетительница не могла уйти в радужном настроении. А потому решила, что пора дать ей пострадать.

— Ты думаешь, мы умерли? — небрежно бросила она. — И нас унес Великий Потоп? — Она положила ладонь на руку мужа. — Могу уверить тебя в одном — земля нас не увидела.

Существо улыбалось. Отец молчал.

— Как и твой еж. Уже долгое время я не ощущала его коготков на своей поверхности. — Она призвала мужа в свидетели. — Помнишь, Ганса-Фридриха, ежа-телепата?

— Да, да, — отрешенно кивнул мужчина.

— Заметь, это ничего не значит. Быть может, он утонул.

Роберта знала, что Рагнетруда не лжет, поскольку их мысли на мгновение слились. Колдунья ощутила, что ее бросило вверх, и оказалась в саду майора Грубера. Занималось серое утро. Ноги у нее заледенели. Но все ее существо напевало:

— Мама и папа не вернулись на сушу. Нет, нет, нет, они не вернулись.

— Если Рагнетруда не видела ваших родителей на суше, это не означает, что они все еще живы. — Роземонд наполнил чашку Роберты до краев, как бы подчеркивая свои слова. — Чтобы обрести уверенность, вам надо найти и опросить четырех остальных существ, свидетелей рождения мира. А этого, насколько я знаю, не делал никто.

Моргенстерн с упрямством глянула на Роземонда. Пишенетт, стоявший позади профессора истории, внимательно выслушал рассказ колдуньи. Отныне он будет пересекать сады с опаской.