Лорел Гамильтон - Прегрешения богов

— А женщина поняла, что за магию против нее используют?

Джордан нахмурился, лицо стало отсутствующим, словно он смотрит на что-то невидимое нам. Я уже видела на его лице такое выражение.

— Она восхитилась красотой и крыльями, пожалела, что не умеет летать, а потом вошел ее муж, в мыслях была любовь, а потом страх. Ужасный страх, но она почти не успела испугаться за мужа — ее слишком быстро убили. Она умерла первой. Мужчину они не ждали — растерялись. Убийц двое, мужчина и женщина. Влюбленные. Секс, вожделение… От убийства они чувствовали и то, и другое, и еще любовь. Они друг друга любят. Они не понимают, что чувства у них неправильные. Их ведет любовь, и ради этой любви они творят ужасное, кошмарное.

Он смотрел испуганными глазами то на меня, то на Риса.

— И это у них не впервые. Они уже испытывали те же чувства — подъем, прилив энергии от совместного убийства. Они уже убивали… Убивали…

Голос у него постепенно затих, из глаз исчез лихорадочный блеск. Рука разжималась сама собой, он попытался удержать полу пиджака Риса.

— Женщина и мужчина, влюбленные… Убивают. Сила, им нужна сила… Магия. Чтобы хватило на…

— На что? — спросила я.

Рука разжалась и бессильно упала на одеяло.

— На то, чтобы…

И он отключился.

— Маршалл, — крикнул Рис, — вы что, снотворное ему ввели?

Маршалл появился в дверях, слишком долгим взглядом окинул Катбодуа черную, готичную и жуткую. Шолто выглядел куда безобидней, хотя на самом деле ничем ей не уступал. Маршалл кивнул:

— Транквилизатор. Стандартное назначение при шоке у парапсихиков. Они успокаиваются, и шок проходит. Когда он проснется, будет в норме.

— Но забудет начисто, что он воспринял на месте убийства, — буркнул Рис.

— У меня на руках однажды парапсихик от сильного шока чуть не умер. Я понимаю, что вы теряете часть информации, но моя работа сохранить ему жизнь и здоровье, и я этим и занимаюсь.

Рис был так зол, что вышел из машины молча — наверное, боялся, что липшего наговорит.

— Ему действительно могло стать хуже, если бы он продолжал, говорить? — спросила я.

Маршалл кивнул.

— Шансы скорей в его пользу, но я однажды положился на удачу — и тот пациент до сих пор в реабилитационном центре, заново учится шнурки на ботинках завязывать. Я такого больше ни с кем не допущу, если это от меня зависит. Я обязан лечить, а не расследовать преступления. Прошу прощения, если помешал вашей работе.

Я тронула лоб Джордана. Пот уже почти высох, кожа потеплела, а дыхание выровнялось почти до нормального сонного ритма.

— Спасибо, что вы ему помогли.

— Это моя работа.

Я ему улыбнулась:

— Вы его повезете в больницу?

— Как только толпа слегка рассосется. Но мне сказали, что этого не будет, пока вы не уедете, ваше высочество.

Я кивнула:

— Наверное, так, но нужно, чтобы с ним кто-нибудь поехал. Там наверху его брат, я его позову. Пообещайте мне, что вы не увезете Джордана, пока он не придет.

— Честное слово, не увезу.

Я погрозила ему пальцем:

— Я принцесса фейри. Мы очень серьезно относимся к данному слову. Вы мне симпатичны, Маршалл из «Скорой». Не ручайтесь словом, если вы не намерены его сдержать.

— Вы мне угрожаете? — спросил он.

— Нет. Но рядом со мной творится магия, даже здесь, в Лос-Анджелесе, и эта магия может очень серьезно отнестись к вашему слову чести.

— Вы хотите сказать, что магия творится вокруг вас, хотите вы того или нет?

Я уже хотела уйти от разговора, не стоило бы выдавать этот факт прессе, но Маршалл помог моему другу, и вообще был хороший человек, кажется. Плохо будет, если он пострадает из-за того, что не понимает возможных последствий.

— Если проговоритесь репортерам, я скажу, что вы все выдумали, но вообще да, время от времени. Вы мне кажетесь хорошим человеком, и я очень не хочу, чтобы вы пострадали от случайного всплеска магии. Так что дождитесь уж Джулиана, пожалуйста.

— Иначе со мной может произойти что-нибудь скверное? — спросил он.

Я кивнула.

Он недоверчиво нахмурился, но все же кивнул:

— О'кей, зовите его брата. Все равно толпа вряд ли разойдется быстро.

Я вышла из машины. Катбодуа мгновенно оказалась рядом со мной — автоматизм опытного телохранителя, который я начала уже принимать как должное. Шолто точно так же скользнул на другую сторону. Я позвонила Джулиану по мобильному телефону. Ему в любом случае надо было знать, что его брату стало плохо… Только я забыла, что парапсихиками были оба брата.

Он как раз доставал телефон, когда я заметила его за спинами копов — он уже шел сюда. Я нажала отбой и помахала ему. Он помахал в ответ, опуская телефон обратно в карман. Парапсихикам телефоны без надобности.

Утер подошел к нам одновременно с полицейскими, назначенными нас сопровождать. На этот раз оба копа были мужского пола, один — молодой афроамериканец, второй — белый, глубоко за пятьдесят. Выглядел он так, словно его запихнул сюда, перепутав со съемочной площадкой, агент по подбору актеров, получивший задание: пожилой белый коп, слегка располневший, слегка потрепанный жизнью и очень от жизни уставший. По глазам у него читалось, что видел он в этой жизни все и не удивится уже ничему.

Зато напарнику него был новенький, как блестящая монетка. Фамилия новичка была Пендлтон, пожилого — Браст.

Пендлтон вытаращился на диковинную громадину — Утер ростом совсем немного уступал великанам. Браст глянул на Утера так же кисло, как на все вокруг, и спросил:

— Вы сопровождаете принцессу?

— Да, — ответил Утер рокочущим басом, отлично подходившим к его богатырскому росту. Занимаясь с логопедом, он избавился от дефектов речи, возникавших из-за клыков, и теперь, если хотел, мог изъясняться будто на приеме у британской королевы. Его — и нас тоже — забавляло, как люди пытаются увязать его внешность и речь профессора из Оксфорда.

— Я считал, что нас и четверых телохранителей будет достаточно, — сказал Браст.

Я сделала шаг вперед, улыбаясь.

— Конечно, достаточно. Но Утер наш коллега, и нам нужно обсудить с ним некоторые подробности дела.

Оба полицейских оглядели Утера сверху донизу. Я такие взгляды уже видела, и Утер тоже. Он сказал:

— Мне вам процитировать Мильтона и Китса или назвать результаты футбольных матчей? Как вам легче будет поверить, что я не такой идиот, каким кажусь?

Пендлтон забормотал:

— Мы не… То есть, я не… Мы ничего такого не говорили.

— Брось, Пенни, — сказал Браст и прищурился на Утера. Без малейшей тени иронии он спросил: — Значит, тебя на работу не за милую мордашку взяли?

— Браст! — ошеломленно сказал Пендлтон, как будто оскорбился за Утера. То ли он еще моложе, чем я думала, то ли на службу поступил позже обычного. Так мог бы оскорбиться штатский, но не коп.