Леонид Шифман - Дежа вю (сборник)

Антон спустился к лодочной станции и купил билет на прогулочный катер, который должен был подойти с минуты на минуту. Полный круг по каналам, двухчасовая экскурсия. Антон не любил экскурсии. Голос гида, вещавший о сведениях, которые он мог найти сам в интернете или путеводителе, мешал разглядывать дома, площади, машины, людей. Он никогда не присоединялся к экскурсиям в музеях, бродил по залам, разглядывая картины не потому, что они были известны и описаны в буклетах, а просто потому, что ему приглянулась, скажем, голова девушки, читающей письмо, и только наглядевшись, он подходил ближе и узнавал, что это знаменитая работа самого Вермеера, ах, ах…

Подошел катер, и Антон поднялся по сходням на полупустую палубу, где стояли ряды скамеек, как в дешевом кинотеатре, экран заменяла темная гладь канала, а на месте будки кинооператора находился капитанский мостик. Антон выбрал место ближе к борту, чтобы видеть, как впереди качается вверх-вниз, приближаясь, мост с узким пролетом, куда можно было попасть, по-снайперски направив катер в полукружие, а за мостом возникает вереница стоящих по обеим сторонам канала на приколе корабликов, оформленных, как обычные голландские домики – даже садики можно разглядеть на палубе, что-то там росло зеленое и цветастое, совсем, казалось бы, не приспособленное к жизни на воде.

Один из плавучих домиков Антон узнал сразу. Белое с зеленой широкой полосой посредине, деревянное строение на желтой, будто яичным порошком выкрашенной палубе, четыре широких окна с красивыми ярко-оранжевыми занавесками, плотно задернутыми и скрывавшими от постороннего взгляда… что? Антон сначала привстал, чтобы не упустить кораблик из виду, а потом перешел на корму и смотрел, как домик удаляется – почему-то не только в узком пространстве канала, но и в широком, каком-то раскидистом времени. Он не мог описать словами это ощущение, но приблизительно так получалось: будто домик во времени расплывался на несколько себе подобных, и каждый уплывал в собственную временную даль, оставаясь, как ни странно, единым сооружением, скрывшимся, наконец, за очередным мостом и оставившим после себя ощущение потерянности, несбывшихся надежд и еще чего-то тоскливо-нужного, но все равно ушедшего и невозвратимого.

«Запомнить, – думал Антон, – нужно запомнить место. Запомнить, сойти на ближайшей пристани и вернуться. Вернуться и посмотреть на судно с берега – может быть, тогда…»

Что «тогда», Антон не мог себе представить. Не мог он сейчас и вспомнить, при каких обстоятельствах видел домик в первый раз. Возможно, даже бывал внутри – смутно вспоминалась низкая узкая комната, мебель… какая? Комната не была пустой, но что в ней стояло… туман… и не нужно вглядываться, Антон знал, что это бесполезно – или вспоминается сразу, или не вспоминается вовсе. Нужно посмотреть еще раз, войти, если пустят хозяева… Кто? С конкретными людьми дежа вю не ассоциировалось, может, их и не было в реальности – всего лишь помещение, где он бывал, хотя и не мог быть на самом деле за три дня пребывания в Амстердаме.

Ближайшая лодочная станция, где катер сделал остановку, оказалась за поворотом к привокзальной площади – Антон узнал место, он и вчера, и позавчера здесь гулял, вот арка, пройдя которую можно попасть в небольшой дворик, где растут очень красивые цветы, яркие, огромные, а справа – да, вот же он – стоит автофургон с огромной белой надписью на борту: «СССР». Никакого отношения к давно исчезнувшей стране советов машина, конечно, не имела, читать надпись надо было «си-си-си-пи», и расшифровывалась она как-то по-голландски, не понять…

Антон поднялся на набережную и пошел назад, заглядывая через гранитный барьер. Кораблики-дома стояли вплотную друг к другу, нос к корме, корма к носу, они были прочно принайтованы причальными канатами, тихо поднимались и опускались, когда по фарватеру проплывал катер или другое судно, нагонявшее на берег волну. Один, два, три… Антон считал кораблики, чтобы точно запомнить, не сбиться, узнать… Это были знаменитые, описанные в любом путеводителе, гостиницы на воде – при внешней непритязательности они отличались высоким уровнем комфорта, комната (каюта) стоила здесь столько же, сколько номер в четырех– или даже пятизвездочном отеле. Вряд ли Антон когда-нибудь мог накопить столько денег, чтобы снять здесь апартаменты. Видимо, приходил к кому-то в гости… то есть, не приходил, конечно, никогда он тут не был, дежа вю не подсказывало ему ничего более конкретного, за что могла бы уцепиться обычная память или хотя бы фантазия. Скорее всего, он с берега и не узнает, вот уже сколько прошел. Наверно, миновал нужное место, не вспомнив…

Вот.

С набережной домик на катере выглядел совсем иначе, чем со стороны канала. Плоская красная крыша с торчавшей, будто Пизанская башня, декоративной трубой, дощатая палуба, большие иллюминаторы, один из которых был раскрыт, и оттуда медленно проливалась и растекалась по палубе тихая мелодия, которая, испаряясь, поднималась – неплотными облачками – вверх и достигала ушей. Получались какие-то обрывки, не мелодия, а пунктир музыки, но все равно у Антона возникло непреодолимое ощущение узнаваемости. Мелодию невозможно было узнать по этому звуковому пунктиру, но Антон узнал – это была баркарола из «Сказок Гофмана», пунктир сам собой соединялся в его сознании в непрерывную линию, скрипки сшивали ткань музыки прочнее, чем это могла сделать самая прочная нить. В первый раз Антон услышал эту мелодию, когда был в опере – Нора, девушка, с которой он встречался на первом курсе, спросила, не хочет ли он пойти с ней на премьеру, он, конечно, согласился, хотя к опере относился настороженно – впрочем, как и к самой Норе. Общего у них было мало, они больше ссорились, не понимая друг друга, и вскоре расстались без сожаления, но посещение оперы Антону запомнилось.

Спуститься? Удивить постояльцев вопросом о том, когда и при каких обстоятельствах они могли встречаться?

Антон стоял, облокотившись о барьер, ощущение дежа вю исчезло, внизу была просто лодка-гостиница, одна из многих, и музыка больше не звучала, никто не выходил на палубу, никто не спускался с набережной, так можно было простоять весь день… хотя куда торопиться, можно и постоять, здесь красиво, а день теплый, с канала не тянуло, как вчера, холодным промозглым воздухом.

Можно стоять здесь и ждать звонка от Манна. А если проголодаешься – на углу одно из множества амстердамских кафе, два столика на тротуаре, можно заказать булку с тунцом и помидорами, сидеть и следить…

Следить и думать.

Возможно, здесь живет девушка Эсти, с которой он был ночью в церкви и которая стояла у колонны и видела, как убили художника.