Глен Кук - Золочёные латунные кости

— Слави Дуралейник, — произнёс я.

Туп посмотрел на меня, как на чокнутого.

— Просто предположение. Пару лет назад был слух, что он вернулся, тогда ничего не произошло, возможно, кто-то остановил его. Может это своего рода городская партизанская война.

— У тебя, оказывается, есть воображение, Гаррет. Если в этом присутствует политическая сторона, то источник, скорее всего, окажется внутри движения за права человека.

Я посмотрел на Морли.

Тот покачал головой.

— Бесполезно. Я не знаю, что делал, когда меня захватили. Но я не был на задании Эльфийской Оборонной Лиги. Это были какие-то чокнутые.

— То есть, тебя тогда взяли в плен? — задал вопрос Туп.

— Я… — Морли нахмурился. — Я так думаю. Само собой. Брр!

— Ну и?

— У меня было видение, что-то тёмное и вонючее. Обычно в таких местах держат людей под замком.

Палёная сразу вцепилась в него:

— Опиши запахи!

— Народ, прекращайте! Это была просто вспышка. Больше мне нечего вам добавить.

Он встретил мой взгляд и отвёл глаза в восточную сторону.

Жаль, что Покойник ушёл на перерыв.

Без всякой видимой причины я спросил:

— А где Пенни? Кто-нибудь видел её?

Никто не знал, где она. Бурная деятельности закончилась через несколько секунд, когда Кара заглянула в комнату Покойника. Пенни была там с Птицей, который учил её рисовать.

Вернувшись в кабинет Палёной, я спросил:

— Когда Птица успел появиться?

Никто не видел. Заинтригованный, я потопал на кухню, спросить Дина. Тот тоже не имел понятия, зато его имели Плеймет и Доллар Дан, находившиеся там. Доллар Дан сказал:

— Художник пришёл одновременно со мной. Молодая девушка впустила нас.

Любопытно.

— Спасибо.

Я поспешил обратно к остальным, где пересказал Палёной рассказ Доллара Дана.

— Я побеседую с Пенни. Она осторожна с незнакомцами, но должна предупреждать о своих друзьях.

— Больше никто ничего не хочет мне рассказать? — спросил Туп.

Вот чёрт. До него дошло увиденное.

— Расскажите сначала, что есть у вас. Я на сто процентов открыт сейчас, поэтому расскажу после этого всё, что вы не знаете, — сказал я.

Он мне не верил, но продолжил сотрудничать со мной, рассказав мне о том, что разузнала гвардия. Я сказал ему:

— Вы узнали гораздо больше, чем мы здесь. Что, по-вашему, мы можем скрывать от вас?

— Ты всегда так делаешь. Ты по природе своей не способен…

— Капитан, прекратите, — это сказала Седлающая Ветер, Неистовый Прилив Света. — Думаю, у вас самого имеются природные недостатки.

Капитан?

— Есть, мэм, — кротко ответил Туп.

— У нас, возможно, будет что-то попозже. Вы первым из наших знакомых посетили нас сегодня, — сказала Палёная.

Я попробовал вспомнить всё, что скрывал, чтобы не путаться, при изложении фактов.

Туп решил сменить тему:

— Принц Руперт просил передать, он желает видеть тебя, Гаррет.

— Зачем?

— Попытается предложить тебе ещё раз работу. Скрытный Фелхск оказался не так порядочен, как принц надеялся.

Я пожал плечами:

— Меня это не интересует.

— Скажи об этом ему сам.

— Мне некогда. Я занят здесь.

— Гаррет, с тобой хочет говорить наследный принц.

— Если это так важно, то он знает, где меня можно найти.

Туп посмотрел на меня так, словно застал писающим на алтарь.

Я вел себя возмутительно, но счёл, что Руперт был чересчур занят, чтобы обижаться.

Кто-то постучал в дверь.

Этим кем-то оказался кузен Хитер Тейт. Палёная проводила его в кабинет. Он протянул ей потертый кожаный курьерский портфель. На нём был вытеснен, уже почти стёршийся, фамильный герб Тейтов.

— Эти люди будут свидетелями того, что я передал вам. Будьте любезны, вскройте его и расскажите всем, что там.

Говорил он смело, но смотреть в глаза избегал.

Палёная открыла дурацкий коричневый портфель, достала бумаги, прочитала и произнесла:

— Это ответ от Объединённой корпорации на наше заявление о том, что мы не получили причитающиеся нам ежеквартальные дивиденды. Здесь депозитарная расписка, оформленная по всем законам. Причём, прошу заметить, датированная сегодняшним числом. Ещё здесь письмо с извинениями от Нестора Тейта, признающего небрежность, объясняемой тем, что из-за посторонних отвлекающих факторов главный бухгалтер забыл провести большое количество выплат дивидендов. Возможно, вследствие неадекватных поступков члена семьи, который не должен иметь доступа к финансовой службе.

Вот как. Это моя вина, потому что у Тинни на уме кроме бизнеса были и другие вещи. Но если это не смогут повесить на меня, то найдут подставное лицо, на которое всё свалят.

— Они хотят свалить всё на Розу.

— Может быть. Если это её вина, — сказал Хитер.

Я взглянул на Морли. Когда-то давно между ним и неуравновешенной кузиной Тинни Розой была пылкая история.

— Первый Закон, — произнёс он.

— И немного удачи.

— Спасибо, Хитер. Передай своим дядям, что мы поражены скоростью и вежливостью их ответа. Не желаешь ли прохладительных напитков, перед возращением по такой жаре? — предложила Палёная и занялась снова писаниной.

— Нет, спасибо. Но я хотел бы получить письменное подтверждение того, я был здесь, а вы получили то, что мне поручили доставить.

Мне начинал нравиться этот Тейт. Держался своей позиции. Очень умной позиции.

— Уже сделано, — сказала Палёная. — Генерал, вы и Седлающая Ветер добавите свои печати? Сделаем факт передачи абсолютно законным?

Я даже начал бояться, оба согласились на просьбу. Моя маленькая девушка точно знала, что делать и так по деловому, что никто и не думал возражать.

Она с каждым часом всё сильнее наводила на меня ужас.

По едва заметной усмешке Тупа, я понял, что он заметил медленное сползание моего статуса в этом доме до уровня мальчика на побегушках.

Хитер несколько раз немного поклонился и направился к входной двери, вооружённый своим потрёпанным портфелем и нотариально заверенной квитанцией. Умница Гаррет добровольно вызвался выпустить его, но это никого не могло одурачить. Даже Хитера, который сказал мне, когда я открыл дверь:

— Мне очень жаль. У меня ничего нет для тебя от Тинни. У неё вдруг совсем не стало ни для чего времени. Она то всё утро занимается ерундой, то работает ночи напролёт с бухгалтерскими книгами, — он засосал в себя бушель воздуха и выпустил его в длинном, печальном вздохе. — Мужик, думаю, она сдалась. Она перевезла свои вещи обратно в поместье, после того как крысючка не позволила ей повидать тебя. Марми сказала, что слышала, как она плакала вчера вечером.

Он поднял руку и положил на моё левое плечо.

— Не знаю, что я должен чувствовать, мужик, но она страдает. И, думаю, ты в этом есть доля твоего участия. Она падает в пропасть. Я, по теории, должен находиться на её стороне, потому что она член семьи, но… Я вовсю пытаюсь объяснить, что семья не будет недовольна тобой, как ты, наверное, думаешь. Мы не собираемся портить отношения с тобой. Если ты, конечно, не совершишь какую-нибудь глупость.