Евгений Нестеренко - Тень ведьмы

Свеча тихо трещала.

Колдун некоторое время читал. Беззвучно шевелил губами. Кивнул, прервал чтение на середине. Перед тем как захлопнуть книгу и положить ее на полку, он заложил в нее закладку — широкий кожаный шнурок, на котором был нанизан небольшой крысиный череп. И погасил свечи, горевшие зеленым огнем.

Шел теплый летний дождь. Он шумно хлюпал листвой, вздувался пузырями в лужах, сбегал с широкого тракта на обочину небольшими ручейками. Земля уже утолила жажду — сухая еще утром, теперь она сыто извергала лишнюю влагу из своих недр. Тракт покрылся лужами и грязью.

Лошади ступали осторожно.

— Как ты думаешь, Михаил, долго еще нам мокнуть? — спросил Иоанн, откидывая пропитанный водой капюшон плаща.

Охотник посмотрел коню под ноги.

— Скоро дождь закончится, — уверенно сказал он, указывая на лужи. — Видишь пузыри? Верная примета.

Иоанн вытер с лица воду, сердито сплюнул.

— Хорошо, если так.

— А как насчет следов? — поинтересовался Лука. — Следы-то размыло…

Охотник обернулся, посмотрел на Луку.

— Ну и что?

— Да ведь теперь не сможем определить, куда карета поехала.

Охотник ничего не ответил.

— Независимо от следов, — монотонно произнес Петр, — поедем сначала в Каменку, а затем в Горное.

Больше вопросов Лука не задавал.

А дождь все лил. Вопреки предсказаниям Охотника. Он даже стал гуще.

— Вот тебе и пузыри! — буркнул Иоанн.

— Все верно. Сначала должен усилиться, а затем утихнет, — невозмутимо сказал Охотник. И действительно, вскоре дождь начал слабеть, а затем и вовсе утих. Выглянуло солнце. Вода заблестела в его лучах, испаряясь легкой незаметной дымкой, воздух наполнился горячей влагой.

— Ну, теперь начнет парить, — сказал Охотник и отстегнув плащ, свернул его и положил в притороченную к седлу торбу.

Клерики последовали его примеру.

Не успев толком просохнуть, путники уже въезжали в крупную деревню под названием Каменка. Название свое деревня получила из-за широкой горной речки, протекающей рядом. Нет, не по имени реки была названа деревня, (речка-то называлась Ширрой) дело было именно в камнях. Круглые, обтесанные быстрыми водами реки, камни усеивали берега и дно Ширры. Такие камни служили отличным строительным материалом, и в больших количествах «добывались» местным населением для последующей продажи, либо для собственных нужд.

Проезжая по деревне, Охотник внимательно всматривался в какие-то одному ему известные архитектурные особенности крестьянских изб, чем вызвал недоумение клериков.

— Что ты там высматриваешь? — не выдержал Иоанн.

— Уже высмотрел, — Охотник указал на несколько покосившийся частокол, небрежно скрывавший невысокую избу. — Погодите чуток.

Он подъехал к воротам и, не слезая с коня, заглянул во двор.

— Хозя-а-аева!

Вышел невысокий рыжеволосый крестьянин.

— Здравствуй, хозяин! — приветствовал его Охотник. — Не сочти за труд, вынеси путникам водицы испить, а?

Крестьянин что-то буркнул и ушел в избу. Клерики подумали было, что он уже не вернется, но крестьянин таки возвратился, неся в руках ковш с водой. Охотник спрыгнул на землю.

— Вот спасибо тебе! — он поманил рукой клериков и сделал глубокий глоток из ковша.

Пить никто не хотел, но клерики все же подъехали к частоколу, спешились и привязали лошадей.

Охотник окинул крестьянина внимательным взглядом.

— Дочка, небось, пропала? — сочувственно спросил он ни с того ни с сего.

— Да, господин, как есть пропала, — хмуро подтвердил крестьянин, отводя взгляд. — Не приведи Господь…

Иоанн вытаращил глаза, Лука недоверчиво покачал головой, а Петр пытливо посмотрел на Охотника.

— Взрослая дочка-то? — продолжал расспрашивать Охотник.

Крестьянин кивнул.

— Почитай шестнадцать годков.

— Да, пропала помощница… В хозяйстве, наверное, рабочие руки на вес золота.

— Ясное дело, — протянул крестьянин. — Хотя…

Охотник вытер губы рукавом и передал ковш Иоанну.

— Хотя… — задумчиво сказал крестьянин, глядя куда-то вдаль, — оно-то все одно пришлось бы вскоре расставаться. Только вот не думал, что так.

— Замуж, что ль, собирались отдавать?

— Да не, на службу должны ее были господа забрать, в служанки, что ль. Она еще чуть не цельный год до того в замке хозяйки нашей прожила.

— А к чьим владениям вы относитесь, не к Ла Карди ли? — небрежно кинул Охотник.

— Вот-вот, к ним самым, к графьям Ла Карди. Знатные господа.

Охотник многозначительно посмотрел на Петра. Иоанн хотел что-то сказать, но Петр сделал ему знак не вмешиваться в разговор. Иоанн допил воду и вернул ковш крестьянину.

— Спасибо.

— Не за что, — ответил крестьянин равнодушно. — Нам воды не жалко.

Клерики принялись отвязывать лошадей.

— Ну, бывай! — Охотник взял в руку повод. — Не печалься — авось еще найдется дочка.

Только они отъехали от двора, как клерики засыпали Охотника вопросами.

— Откуда ты узнал, что у этого крестьянина дочь пропала?

— Ты что, знаешь его?

— Наугад, что ли, спросил?

Охотник выдержал паузу.

— Связку чеснока на воротах видели? — спросил он клериков в ответ.

— Да.

— Ну, видели.

— Так вот, существует в селах такой старинный обычай: если пропадает кто-то из родственников, и есть подозрение, что он погиб от клыков упыря, на ворота вывешивают чеснок.

— Зачем?

— Крестьяне считают, что человек, укушенный упырем, сам становится упырем, — пояснил Охотник. — И что упыри предпочитают сосать кровь в первую очередь из ближайших родственников и из друзей… Ну а чеснок должен, по их мнению, упыря отпугнуть.

— А почему они решили, что девушку похитили вампиры? — не понял Иоанн.

— Я так думаю, что из-за прошлогодних убийств. Сельские жители — народ наблюдательный. Да, они могут не догадываться о причинах какого-нибудь явления, могут толковать это явление по-своему, зачастую неправильно, но зато очень хорошо подмечают все его особенности и связанные с этим приметы. Могу поспорить, что мы найдем чесночные венки на воротах всех домов, где недавно кто-нибудь пропал.

Так оно и оказалось. Более того, все пять пропавших в Каменке девушек проходили обучение в графской фрейлинской школе. Теперь замолчал даже Лука, до того не веривший Охотнику.

Недолго думая, клерики и Охотник двинулись в направлении Горного.

— А где же ваш управляющий? — удивился герцог.

По лицу графини пробежала легкая судорога.

— Он… уехал. Поправить здоровье.

— Что же с ним такое приключилось? Разве целебный горный воздух не лучшее лекарство от всех болезней? — шутливо спросил герцог.

Но у графини не было желания шутить.

— Иосиф болен, — сказала она нервно, — у него малокровие. И… душевное расстройство.