Клайв Баркер - Зомби

Серый Дом еще стоит, там никто не живет, и он постепенно приходит в упадок. Месье Гасион, сильно поседевший, ушел на пенсию и живет на вилле в Нормандии; монсеньор Жоффруа умер; Роже Фрей — успешный архитектор и работает в Париже.

Романы Филипа по-прежнему пользуются популярностью. Он живет в Лондоне, у него молодая жена, весьма легкомысленная, но довольная, как она говорит, «простой жизнью». Он редко ездит за границу, очень редко во Францию и никогда — в Бургундию. Новые его работы, весьма популярные в англоговорящих странах, совсем иные по жанру.

В основном это комедии, легкое чтение, иногда — политические триллеры. Несмотря на то что Филипу еще нет пятидесяти, он совершенно седой и лицом походит на старика. Лишь взглянув пристально ему в глаза, можно увидеть в них адское пламя.

Два небольших примечания. После зловещих событий Роже Фрей обнаружил в Сером Доме, на террасе, в круглом каменном горшке, большую кучу пепла.

Изображение старика и девушки в большом холле исчезло; вся стена у террасы была исцарапана, словно кто-то долбил ее киркой.

Роже не строил догадок и ни у кого не спрашивал, куда делась фреска. Но об этом нетрудно догадаться.

Монтегю Родс Джеймс (1862–1936) остается одним из самых известных авторов произведений в жанре хоррор благодаря своим знаковым сборникам «Рассказы антиквария о привидениях» («Ghost Stories of an Antiquary»), «Новые рассказы антиквария о привидениях» («Моге Ghost Stories of an Antiquary»), «Кривая тень и другие истории» («А Thin Ghost and Others»), «В назидание любопытствующим» («А Warning to the Curious») и «Собрание рассказов М. Р. Джеймса о привидениях» («The Collected Ghost Stories»). Он также написал роман для детей в жанре фэнтези, «Пять кувшинов» («The Five Jars»), вышедший в 1922 году.

Джеймс известен прежде всего как автор классических «историй с привидением», таких как «Ты свистни — тебя не заставлю я ждать…» («Oh, Whistle and I'll Come to You, My Lad»), «Заклятие рун» («Casting the Runes»), «Меццо-тинто» («The Mezzotint») и «Альбом каноника Альберика» («Canon Alberic's Scrapbook»); среди них и предлагаемый читателю рассказ, в котором затрагиваются многие излюбленные писателем темы.

В начале семидесятых компания ВВС-TV поставила фильм по рассказу «Предупреждение для любопытных», который вошел в сериал «Рождественские истории о привидениях» («A Ghost Story for Christmas»). В этом фильме Питер Воган сыграл незадачливого искателя кладов, которого преследует мертвый страж древней короны английских королей.

Местечко на восточном побережье, куда я предлагаю мысленно перенестись читателю, называется Сиборо. Со времен моего детства этот городок почти не изменился. На юге тянутся исчерченные канавами болота, напоминающие о первых главах «Больших надежд»; [23] «Большие надежды» — роман Чарлза Диккенса (1860). на севере — плоские поля, переходящие в вересковые пустоши; на западе — тоже вереск, сосны, бесконечные заросли утесника. Вдоль длинного пляжа идет улица; в конце улицы возвышается большая каменная церковь с широкой, основательной западной башней и шестью колоколами. Как хорошо я помню их звон воскресными августовскими вечерами, когда мы медленно поднимались в гору по дороге, покрытой белой пылью, — церковь стоит на вершине невысокого, но крутого холма. В те жаркие дни колокола звонили глухо, но, когда воздух был чище, они звучали мелодичнее. Вдоль той же улицы проходит и железная дорога, упирающаяся в небольшое станционное здание. Как раз перед станцией стоит веселенькая белая ветряная мельница, другая находится ниже, у самого галечного пляжа на южном конце Сиборо, еще несколько — на возвышенности, расположенной к северу от города. Улица застроена коттеджами из красного кирпича, крытыми шифером… Но зачем я обременяю вас этими деталями? Дело в том, что они словно собираются на кончике моего пера всякий раз, когда перо начинает писать о Сиборо. Я хотел бы быть уверен, что позволяю упасть на бумагу именно тем словам, которые необходимы. Но все время забываю об этом. Я еще не совсем овладел искусством создания слов.

Идите со стороны моря через город, мимо станции, затем поверните направо. Перед вами песчаная дорога, параллельная железнодорожным путям, и если вы пойдете по ней, то окажетесь на невысоком холме. Слева от вас (вы сейчас смотрите на север) — вересковая пустошь, справа, вдоль моря, — полоса старых сосен с густыми верхушками, изуродованных вечными ветрами, наклоненных в сторону побережья, как все приморские деревья. Увидев их из вагона поезда, вы сразу же поймете, что подъезжаете к морю. На вершине холма линия сосен прерывается и поворачивает вдоль небольшой гряды в сторону берега. Гряда эта заканчивается довольно заметной насыпью, возвышающейся над плоскими полями, заросшими травой; она увенчана кучкой сосен. Здесь можно сидеть жарким летним днем, безмятежно глядя на синее море, белые ветряные мельницы, красные домики, церковную колокольню и старый форт, расположенный дальше по побережью.

Как я уже сказал, я знаю Сиборо с детства, но не бывал там многие годы. Все же этот городок занимает некое место в моем сердце, и все истории, связанные с ним, интересуют меня. Вот одна из таких историй; я услышал ее очень далеко от Сиборо, совершенно случайно, от человека, которому оказал услугу, — он счел ее достаточно важной, чтобы доверить мне этот рассказ.

Я неплохо знаю эти места, начал он. Раньше я почти каждую весну ездил в Сиборо играть в гольф. Обычно я останавливался в «Медведе» со своим другом — его имя Генри Лонг, возможно, вы его знали («Немного», — кивнул я); мы занимали одну из гостиных и неплохо проводили там время. С тех пор как он умер, я туда больше не езжу. Мне совсем не хочется видеть Сиборо после странного случая, происшедшего с нами во время последней поездки туда.

Стоял апрель 19… года. Получилось так, что мы оказались почти единственными постояльцами отеля. Поэтому общие комнаты практически пустовали, и мы весьма удивились, когда однажды после обеда дверь нашей гостиной отворилась и в нее заглянул незнакомый молодой человек. Какой-то анемичный, со светлыми волосами и бесцветными глазами, он походил на кролика, но черты лица у него были довольно приятны. Поэтому, когда он спросил: «Прошу прощения, этот номер занят?» — мы не проворчали «да», напротив, кто-то — Лонг или я, это не важно — пригласил его войти. «Большое спасибо», — ответил он, и на лице его отразилось явное облегчение. Было очевидно, что гость наш нуждается в обществе; и, поскольку он оказался человеком разумным и не стал обрушивать на нас свою семейную историю, мы попросили его чувствовать себя как дома. «Осмелюсь заметить, что остальные номера могли бы показаться вам довольно пустынными», — сказал я. Молодой человек согласился и рассыпался в благодарностях. Покончив с этим, он уселся и сделал вид, что читает книгу. Лонг раскладывал пасьянс, я писал. Через несколько минут мне стало ясно, что незнакомец находится во взвинченном состоянии, которое передалось и мне, так что я оставил свою работу и решил занять его разговором.