Марк Ходдер - Таинственная история заводного человека

— Может быть, — ответил Бёртон, вспомнив графиню Сабину и очередной сон: «Отныне начинается Переход: один Великий Цикл перетекает в другой». — Но неужели мы действительно хотим, чтобы такое изменение осуществила посторонняя сила? Я нисколько не верю в то, что она действует нам во благо. — Бёртон бросил огрызок чируты в камин, встал и вернулся к окну. — Мы обязательно должны докопаться до сути событий!

Он взглянул вниз на улицу. Двое рабочих пристроились за джентльменом и безжалостно насмехались над ним. Однако, несмотря на эту сцену, на Монтегю-плейс было необычно тихо для этого времени дня.

— Чтобы победить врага, мы должны сами стать сильнее. Мне очень не хотелось этого делать, Алджи, но теперь я просто обязан тебя загипнотизировать.

— По-настоящему?

— По-настоящему. Видишь ли, нельзя, чтобы ты становился на сторону Претендента всякий раз, когда он окажется рядом. Если с гипнозом не выйдет, тогда тебе придется оставаться вечно пьяным, а этого я хотел бы избежать.

Суинберн надул щеки и с шумом выпустил воздух.

— А что, не так уж это и плохо!.. Кстати, раньше ты всегда отказывался использовать меня как подопытного кролика.

— Верно, — подтвердил Бёртон. — Но ты ведь легко возбудимая натура и можешь отреагировать самым непредсказуемым образом. Впрочем, ты и так ведешь себя непредсказуемо, а потому настало время забыть мои прошлые опасения. Я использую технику суфиев [108] Суфии — последователи суфизма, мистического течения в исламе (с конца IX века): исповедуют крайний аскетизм, культ бедности и безмолвную молитву. и заодно укреплю свой собственный ментальный барьер. А для тебя у меня есть работка.

— Отлично! Что надо делать?

— Меня очень интересуют «развратники»! Мы до сих пор не знаем, кто у них новый предводитель, и я хочу, чтобы ты с ними пообщался. Только веди себя хорошо!

— Я поговорю со своими приятелями-либертинами. Хотя, может статься, между Претендентом и «развратниками» нет никакой связи. Наш таинственный враг пытается расшевелить рабочих, зачем ему «развратники», эти беспечные аристократы?

— Ты читаешь мои мысли, Алджи!

Внезапно Суинберн застыл и с недоумением посмотрел на своего друга.

— Призрак, — сказал он. — Над уличным певцом. Ты его заметил?

— Вполне отчетливо.

— На мгновение он как бы затвердел, и я увидел высокого сутулого человека с длинной бородой. Клянусь, на нем были очки в проволочной оправе. И я чувствую, что видел его раньше.

— Ты считаешь, что за призраком стоит реальный человек?

— Да. Я уверен, что этот клуб дыма напомнил мне кого-то, с кем я пересекался раньше, но теперь, хоть убей, не вспомню, кого. Еще на ум лезет какое-то имя — что-то вроде Бойл… или Фойл…

— Алджи, постарайся вспомнить: это может оказаться чрезвычайно важно!

Спенсер потер рукой голый череп:

— Босс, а я могу чем-то помочь?

— Спасибо, Герберт, да, конечно. Твоя невосприимчивость и твоя, не обижайся только, отвратная внешность позволяют тебе свободно бродить в толпе. Я бы хотел, чтобы ты внимательно глядел по сторонам, высматривал привидения и — это очень важно! — установил бы те улицы, где они появляются особенно часто.

— Уже бегу, босс!

— Только сперва заверни к мисс Мэйсон и купи мне кое-что.

Бёртон объяснил Спенсеру, что́ надо купить, и снабдил его достаточной суммой.

— Уже без четверти восемь, Ричард, — пропищал Суинберн. — Что скажешь, если мы отправимся в Клуб Каннибалов и поболтаем с Монктоном Мильнсом? [109] Ричард Монктон Милнс, лорд Хаутон (1809–1885) — британский политический деятель и поэт. Приятель И. С. Тургенева. Он намного лучше меня в курсе того, что делается у «развратников». А потом можешь меня загипнотизировать.

— Отличная мысль! Возьмем пенни-фартинги: не хочу идти ночью по городу, в котором рабочие вооружены булыжниками.

Через полчаса Герберт Спенсер отправился в ЛЕСБОС на Орандж-стрит. Тем временем Бёртон и Суинберн спустились в цокольный этаж, где хозяйничала миссис Энджелл. Суинберн остался у задней двери, а Бёртон тихонько постучал в гостиную. Голос пожилой леди разрешил ему войти, и он сунул голову внутрь:

— Я лишь хотел узнать, как вы себя чувствуете, матушка Энджелл, — сказал он. — Надеюсь, вы ничего не будете нам готовить? Было бы очень мило с вашей стороны, если бы вы так и сделали!

— Я в порядке, Ричард, не о чем беспокоиться. Царапина на бедре, вот и всё. Как там малышка Элси?

— Доктор Штайнхауэзер дал ей успокоительное — она спит в гостиной и не проснется до утра. Я послал сообщение ее родителям — скоро они ее заберут. Так что сегодня вечером вам ничего не надо делать. Только отдыхайте, моя дорогая, и, если вам что-нибудь понадобится, зовите Адмирала Лорда Нельсона.

— Так и сделаю. Благодарю вас, Ричард.

Бёртон вернулся к Суинберну, и они вдвоем отправились в гараж. Через несколько секунд они выехали на Уиндем-мюз и направились к Лейстер-сквер. В чистом вечернем небе, темном и глубоком, уже мерцало несколько звезд. Легкий ветерок бесцельно и лениво шевелил теплый воздух. Ленты пара медленно вились вдоль мостовой, иногда приподнимаясь, как змеи, готовые к удару. Они неохотно отползали прочь от изредка проезжающих карет и паросипедов, а потом возвращались обратно.

— Куда же все подевались? — проорал Суинберн, пытаясь перекричать пыхтение мотора своего пенни-фартинга.

— Скорее всего, дрожат за дверями, закрытыми на все замки, — ответил Бёртон. — Или отдыхают после тяжелого дня мятежа.

— Ну и ну, сколько битых окон! Словно сквозь город пронесся торнадо…

— Лучше гляди, куда едешь: на дороге могут быть обломки… Эй! Ты куда?

— Давай сюда: срежем! — провизжал поэт, внезапно свернув в узкий переулок.

— Черт побери, Алджи, что ты затеял?

— За мной!

В боковой улочке пар оказался намного гуще: это было плотное молочно-белое одеяло, очень похожее на то, которое поднималось над Карачками в Тичборн-хаусе. Верхний слой пелены колыхался на уровне сидений паросипедов — примерно на высоте головы человека среднего роста, — и два пенни-фартинга, грохотавшие сквозь нее, оставляли за собой расходящийся след, словно катер на воде. Яркие газовые лампы подсвечивали белый туман, стены и углы зданий на другой стороне переулка отбрасывали резкие тени.

— Давай помедленнее, Алджи, а то я не вижу мостовую. Ты уверен, что знаешь, куда ехать?

— Не беспокойся, я ходил здесь тысячу раз.

— Куда?

— В «Вербену Лодж».

— В бордель?

— Именно!

— Я должен был дога… даться. — Зубы у Бёртона клацнули, когда паросипед подпрыгнул на выбоине.

Они свернули направо, в одну плохо освещенную улицу, потом налево — в другую, и сразу же очутились в центре какого-то скандала. Вдруг раздался громкий хлопок, похожий на револьверный выстрел, и Суинберн исчез. Королевский агент заметил, как маленькое колесо паросипеда его помощника взлетело вверх и снова исчезло в тумане. Мотор яростно заработал, потом закашлялся, затрещал и затих. Бёртон нажал на тормоз, заглушил мотор, спрыгнул с паросипеда и погрузился в облако.