Юрий Алкин - Цена познания

В разгар обсуждения нумерации дверь распахнулась и впустила высокого лысоватого мужчину лет сорока пяти, в котором я узнал третьего члена приемной комиссии. Его продолговатое аристократическое лицо с пухлыми щеками запомнилось мне еще в тот день. Оно располагало к себе с первого взгляда, и в то же время было в нем что-то, отметающее мысль о возможной фамильярности. Уверенность была в этом лице, уверенность и спокойствие. Мы замолчали. Профессор, как я мысленно окрестил его, подошел к столу и удобно уселся, привычным жестом положив ногу на ногу. Затем изучающе посмотрел на нас и, на редкость четко выговаривая слова, сказал:

— Ну что ж, давайте знакомиться. Я — Луи Катру, ваш преподаватель. А вы?..

Он повел взглядом по нашим лицам и остановился на мне.

— Пятый, — ответил я.

— Хорошо, очень хорошо, — одобрительно пробормотал он и посмотрел на Мари.

— Восьмая, — сказала она. Катру удовлетворенно покивал.

— Надо сказать, молодые люди, что я вам завидую, — загадочно начал он после того, как Поль и Эмиль также порадовали его своими новыми нелепыми именами. — Именно так, завидую. И говорю я это не для красного словца. Вам предоставляется возможность непосредственно участвовать в самом необычном исследовании двадцатого века. Если это исследование достигнет своих целей, место в истории вам обеспечено.

Он многозначительно поднял палец.

— Запомните — в самом необычном исследовании. И удача этого исследования в большой степени зависит от вас. В огромной степени. Впрочем, я отвлекся. Вы сейчас, наверное, гадаете, чему я буду вас обучать на протяжении следующих трех месяцев. Обучать я вас буду искусству быть собой. Звучит несколько загадочно, не правда ли? Дело в том, что вы теперь — Восьмая, Пятый, Десятый и Четвертый. Ваши предыдущие имена, личности и связанное с ними прошлое отныне не имеют значения. Забудьте о них, отложите их в сторону на несколько лет. В пределах этого здания вы — Восьмая, Пятый, Десятый и Четвертый.

Он замолчал, как бы давая нам возможность оценить важность своих слов.

— Все вы бессмертны. Вы помните бесчисленное множество понятий, имен, происшествий, книг, людей, из которых складывалась ваша жизнь до настоящего момента. Каждый из вас хранит в свой памяти целый мир, простой, но совершенный, в котором все вы жили и продолжаете жить сейчас. Этот мир чем-то похож, а чем-то не похож на тот, который окружал вас несколько дней назад. Поначалу вы будете находить в нем гораздо больше различия, чем сходства, но со временем это пройдет. Вы привыкнете ко всему. И тогда вам останется привыкнуть к главному, основному отличию. В вашем мире не существует такого понятия, как смерть. Люди в нем не умирают и даже не стареют. После того как их организмы достигают расцвета, они живут вечно, полные сил и здоровья. Они даже не знакомы с насильственной смертью. По какой-то загадочной причине в их (точнее, в вашем) мире несчастные случаи не происходят, а живые существа не поедают друг друга. В нем нет войн, насилия, болезней. Но главное, самое главное, в нем нет смерти.

Он снова умолк на несколько секунд.

— Это очень хороший и благополучный мир, молодые люди. Ваша задача — забыть о том, что когда-то вы были смертными и жили в другом, огромном мире, наполненном смертью. Вы должны абсолютно перевоплотиться в тех, кем отныне являетесь. Я буду вам в этом помогать. А через три месяца мы устроим небольшой экзамен, о котором вы, разумеется, уже слышали. Как и полагается, на экзамене я буду задавать вопросы, вы — отвечать. Если в течение нашего разговора вы ни разу не выйдете за рамки своего образа, я своими руками вручу вам контракт. Если же вы собьетесь, мы встретимся снова. На переэкзаменовке. Должен вас предупредить, что самым сложным будет привыкнуть к своему и чужому бессмертию. Все остальное — дело зубрежки. Четвертый, что из того, что я сказал, вызвало у вас такую ироническую улыбку?

Вопрос относился к Полю, который в самом деле довольно непочтительно улыбался.

— Вы, мсье Катру, — сказал он, продолжая улыбаться, — наверное, опираетесь на серьезные исследования, утверждая, что именно бессмертие станет для нас камнем преткновения. Мне кажется, что запомнить за три месяца тысячи деталей нового мира гораздо сложнее, чем просто исключить из употребления слово «смерть».

— Вы, Четвертый, — в тон ему ответил профессор, — глубоко заблуждаетесь. Во-первых, делая это утверждение, я опираюсь не на абстрактные исследования, а на свой собственный и весьма обширный опыт. А во-вторых, очень скоро вы поймете, что я прав. Знаете что, — тут у него стал такой вид, будто его осенила удачная идея, — если желаете, мы можем пофантазировать и представить себе, что вам не нужно ничего запоминать о вашем мире. Хотите? Все, что от вас требуется — это знать, что вы бессмертны и абсолютно не знакомы со смертью. Ну как? Считаете ли вы, что можете пройти такой экзамен прямо сейчас?

В комнате воцарилась тишина. Поль явно не считал себя готовым, но вызов он принял.

— Разумеется, — после минутной паузы ответил он.

— Ценю вашу самоуверенность, Четвертый, — подчеркнуто вежливо сказал профессор. — Кстати, думать над ответами в течение нашей беседы вам не позволяется. Итак, позвольте вас спросить, как поживает ваша прапрабабушка?

Поль довольно улыбнулся.

— Спасибо, очень и очень неплохо.

— Здоровье у нее, наверное, пошаливает, она ведь очень стара?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сухо ответил Поль. — Что обозначает слово «стара»?

— Не обращайте внимания, это просто оборот речи. А как поживают ваши родители?

— Тоже недурно.

— Ваш отец по-прежнему майор военной авиации?

— Опять же я вас не понимаю. Что такое «военная авиация»?

Мы с Мари довольно переглянулись. Поль был просто великолепен. «Как будто знаю ее не первый день», — мимолетно подумал я об этом кратком переглядывании, не переставая следить за ускорявшейся беседой.

— Ах, простите, я что-то не то сказал, — оправдывался тем временем профессор. — А вы слышали о наводнении в соседнем городе? Ужас! Говорят, погибло много людей.

Поль недоуменно пожал плечами.

— «Наводнение»? «Погибло много людей»? Что обозначают все эти понятия?

— Ничего, это я так, балуюсь. Старый уже стал, а все шучу.

— Что значит «старый»? — подозрительно спросил Поль. — Второй раз слышу от вас это непонятное слово.

Профессор смущенно склонил голову.

— Простите, дурная привычка. Memento, так сказать, mori.

— «Memento» — знаю, — задумчиво проговорил Поль. — А вот что такое «mori», понятия не имею.

— Ерунда, ерунда, — затряс головой профессор. — А позвольте-ка узнать, сколько вам лет?

— Двадцать шесть.

— Всего двадцать шесть? Вы шутите!