Михаил Ахманов - Али Бабаев и сорок покойников

В особом боксе лежал огромный пожелтевший клык – не меньше, чем слоновый бивень. Из пояснений Рабиновича следовало, что его извлекли из пасти ихтиозавра, обитающего в озере Лох-Несс. Его не смогли обнаружить десятки экспедиций, американских и немецких, британских и французских, но тридцать лет назад агенты КГБ тайно изловили чудище, вышибли клык, а ихтиозавра отпустили на волю. Клык был преподнесен Леониду Ильичу, но тот проявил государственную мудрость – распорядился отправить подарок в Бункер-61.

Осмотрев затем коллекцию йети – чучела и шкуры, собранные на Памире, в Гималаях, в сибирской и канадской тайге – комиссия приблизилась к дверям биологического хранилища. За ними было обширное помещение с подъемниками, столами-каталками и пультом посередине зала. На пульте перемигивались разноцветные огни, вдоль стен на высоту человеческого роста тянулось что-то вроде картотеки с большими ячейками, похожими на саргофаги или гробы. Здесь работала группа сотрудников в термокостюмах – трое стояли у пульта, остальные, пять или шесть человек, возились в дальнем конце хранилища.

Проводив комиссию к пульту, Юдашкин представил работавших там людей:

– Доктор Юрий Зиновьевич Кацнельсон, заведующий биологической секцией. Его помощники – Георгий Бронштейн, ведущий хирург, и Аркадий Лившиц, патологоанатом.

Не снимая перчаток, обменялись рукопожатиями. Кацнельсону было за пятьдесят, Георгий и Аркадий выглядели молодыми – лет на тридцать, не более того. Гутытку, здороваясь с патологоанатомом, сказал:

– Надо же, однофамилец! Я ведь тоже из Лившицев.

Аркадий сначала изумился, потом сообщил, что он из Петербурга, и тут они с джадидом углубились в семейную генеалогию. Не прошло и трех минут, как они признали друг в друге четвероюродных братьев, затем откуда-то возникла склянка со спиртом, к которой приложились все присутствующие.

Отметив счастливое воссоединение родичей, Бабаев вернулся к инспекционным делам, кивнул на пульт и произнес:

– Это для чего, уртак?

– Для управления криотроном, – пояснил доктор Кацнельсон, а профессор Рабинович обвел широким жестом помещение и добавил:

– В ячейках криотрона в глубоком холоде лежат тела пришельцев. Их тут гораздо больше, чем у американских коллег. По нашим сведениям, в Ангаре-18 семь неповрежденных трупов и разрозненные фрагменты еще примерно двадцати. А у нас триста четырнадцать тел. И все целехоньки!

– Они из породы зеленых? – спросил Ахматский.

– Ну почему же! – откликнулся хирург Бронштейн. – Всякие есть. Желтенькие, красненькие, синенькие… Взглянуть хотите?

– Да! – в один голос ответили Ахматский, Сердюк и оба их помощника.

– Нет проблем.

С этими словами Бронштейн принялся нажимать кнопки на пульте, и десятка три ячеек выдвинулись на всю длину. В них лежали существа, очень напоминавшие людей: две руки, две ноги, голова, а при ней все, что положено – рот, нос, глаза и уши. Большей частью брюнеты, хотя блондины тоже попадались.

Физик Михал Сергеич уставился на эту коллекцию с видом осла, узревшего пучок моркови.

– Можно взглянуть поближе?

– Разумеется.

Хирург направился к ближайшей ячейке. Три комиссанта, Эдик и Сергей шли за ним. Они обступили саргофаг, и Сердюк, приглядевшись, пробормотал:

– Все у него на месте. Даже то, что пониже пупа, повыше колена.

– Верно, Виктор Ильич, – согласился Сергей. – Мужик как мужик.

– Только роста небольшого, – молвил Эдик.

– И кожа желтоватая, – произнес Бабаев.

Ахматский склонился над покойником, обнюхал его, затем поднял голову и сказал:

– На китайца похож или на японца. Как думаете, коллеги?

Сердюк пожал плечами, а Бабаев кивнул:

– Похож! Даже очень!

Хирург Бронштейн усмехнулся:

– Китаец, говорите? А где вы видели китайца с третьим глазом?

– И где этот глаз? – спросил недоверчивый Ахматский.

– На затылке, конечно.

– Хотелось бы посмотреть… – Михал Сергеич потянулся к покойнику, но Бронштейн перехватил его запястье.

– Не трогайте, прошу вас! Мы не касаемся их руками, даже в перчатках! Тут холодно, но инопланетный вирус выживает и при такой температуре. Для работы с телами есть необходимые приспособления. – Он помахал одному из сотрудников в глубине зала. – Гриша, иди сюда! С инструментами!

Молодой парень подкатил столик, заваленный крючьями из толстой проволоки, хирургическими ножами, клещами и бурами. Еще здесь были пластиковые контейнеры, кюветы, пробирки и бутыль, в которой плескался синеватый препарат.

– Григорий Цукерман, один из моих ассистентов, – сказал хирург. – Ну-ка, Гриша, приподними ему головку… Затылочек хотим увидеть.

Парень ловко подцепил крюком шею инопланетянина и потянул вверх. Ахматский опять склонился нал саргофагом.

– Хмм… В самом деле, третий глаз… Али, Виктор, взгляните…

Бабаев посмотрел, брезгун Сердюк отказался.

– А не нарисован ли этот глазик? – спросил Ахматский.

– Если хотите, могу выковырнуть, – предложил хирург Бронштейн и взялся за нож.

– Не стоит. – Али Саргонович похлопал Ахматского по спине. Ты, калантар, большой ученый и потому недоверчивый, а для меня все ясно. Что видел, то видел. Настоящий глаз!

Сомнения, однако, были – вспомнились Бабаеву шаман Захиров и тибетский центр «Аюрведа». Вдруг не пришелец перед ним, а настоящий шаман или, предположим, панчен лама?… Из тех, кому открыли третий глаз?… Но он смолчал, не стал делиться с физиком своими подозрениями.

Осмотрев другие тела, они вернулись к пульту. Доктор Кацнельсон ткнул в нужную кнопку, и саргофаги скрылись в криотроне.

– Что вы с ними делаете? – поинтересовался Михал Сергеич.

– Режем, – ответил Кацнельсон. – Берем пробы для биохимических анализов. Воздействуем электричеством и различными полями. Изучаем, словом.

– И каковы результаты?

– Установлено, что они не люди, – молвил профессор Рабинович. – То есть не совсем живые существа в нашем понимании. Что-то вроде биороботов, которые в момент катастрофы не умерли, а просто отключились. Они двуполые и, судя по всему, способны к размножению, но это опять же не наш случай, а запрограммированный производственный процесс. Иными словами, это биологические агрегаты с множеством функций.

– А можете сделать таких? – оживился Сердюк. – Чтобы, значит, на комбайне… и картошку копали… и свинок обихаживали… Сделаете?

– Сделаем, – пообещал хирург Бронштейн, – непременно сделаем лет через двести-триста.

Распрощавшись с ученой братией, они вышли в коридор и, решив, что на сегодня впечатлений хватит, направились к лифту. Бабаев придержал Юдашкина, заставил отстать и тихо промолвил:

– Вижу, полковник, у вас тут больше евреев, чем в Израиле. Все есть, от Рабиновича до Цукермана… Пойми меня правильно, уртак, я к ним хорошо отношусь, народ древний, мудрый… Но почему их здесь так много?