Сергей Жилин - Иоанниты

Виктория ещё раз выдохнула, на сей раз бодрее и легче.

- Мы со Штилем поговорили с Молохом, - пересказывая события дня, она начала расхаживать из стороны в сторону. - Вы все знаете, сколько стоят его услуги, так что смеритесь: отныне мы на мели. Однако он поделился с нами стоящей информацией. У него есть контакты с человеком, который занимается корреспонденцией работников Креже. Согласно письму его секретаря, завтра ровно в полдень Креже будет на Судейской улице, дом сорок девять.

- Кто адресат? - собранный, как никогда, спросил Дюкард.

- Хороший вопрос: адресат - Пито. Не знаю, как добрались до письма, ведь на нём стояла отметка о секретности.

- А этому человеку можно верить? - подал я голос с задних рядов.

- За свои сведения он отвечает головой и отвечает перед такими, как я. Да, ему полностью можно доверять, - Виктория пододвинула себе стул и села на него задом-наперёд. - Я продолжаю: информатор от Креже отслеживал переписку работодателя с Пито и другими шишками, но гриф секретности видит впервые. А ведь этим месье и до этого было что скрывать, так что данное письмо с большой долей вероятности говорит о том, что намечается совещание, которое посетят самые важные персоны.

У меня аж дыхание перехватило.

- Вплоть до Монарха? - украл мой вопрос Дени.

- Мы надеемся на это, - безрадостно прозвучала фраза из уст Виктории.

Последовала гробовая тишина, в которой стало слышно, как свечи затрещали не своим голосом. Все начали потихоньку переглядываться. Каков же был страх перед этим человеком... Насколько же мы оказались не готовы к встрече с ним.

Но леденящий нутро паралич прошёл, утихло головокружение. Нам хватило полминуты, смериться с неизбежным, а затем настал черёд правильных вопросов:

- Почему именно это место? - донёсся голос Дюкарда. - Судейская улица, сорок девять, так? Кому принадлежит дом?

- Мы не знаем, - покачала головой моя дочь.

- Паршиво-то как... И какой у нас план?

Виктория сделала приглашающий жест, и слово взял Штиль:

- Мы осмотрели местность: дом трёхэтажный, вокруг полно охраны. Однако перед домом большая площадка. Очень много открытого пространства, а вокруг два превосходных гнезда и ещё четыре позиции похуже. Близко мы всё равно не подберёмся, так что возьмём снайперские винтовки и застрелим Монарха, если появится.

- У вас есть снайперские винтовки? - придурковато спросил я.

- Да, найдётся парочка. Винтовки же хватит для иоаннита? - уточнил Штиль с понятным намёком.

- Если в голову, то хватит. Иначе может и выжить.

- Две из них приспособлены для стрельбы инертными патронами, - вставила Виктория. - Ими можно хоть мамонтов лупить. Итак, всего стволов пять. Делимся парами: Штиль будет с Паттером, у Штиля винтовка, Паттер - на сигнале; Адам и Дени в паре, винтовка у Дени; Август, ты будешь с Роде, винтовка у Роде; я буду с Дюкардом, у обоих винтовки.

Все закивали, принимая распоряжения. Я, если честно, мало понял, в чём смысл пар и раздаваемых ролей в них. Со снайперской винтовкой я дела до этого не имел, благо мне и не предложили. Насколько мне удалось уразуметь, все, кто без винтовки, "на сигнале", что бы это ни значило.

Виктория поднялась и выдохнула в третий раз. Даже не представлю, что за клубок у неё внутри, явно, что с дочерью не всё в порядке.

- Если пока нет вопросов, собирайтесь, через час выходим на репетицию.

Я застал дочь в её каморке за плетением кос. Быстро перебрасывая локоны, она натуго вяжет волосы. Лицо у неё побледнело, дыхание стало тяжелее. Что-то подобное творится и со мной. А ещё у меня в затылке ломит.

- А, пап, присаживайся.

В голосе и в помине нет той стали, что скрежетали минуты назад. Оставшись наедине со мной, дочь обратилась в перепуганную девчонку, пускающую весь свой арсенал хитростей на то, чтобы скрыть это.

Я присел. Принялся наблюдать, как ловко у Виктории выходит плести косы вслепую. Она закончила первую, тугую, как канат, и с тем же проворством скрутила в пучок, который зафиксировала красной лентой. Приступила было ко второй косе, но досадливо хлопнула себя по лбу:

- Какая красная, о чём я? Куда снайперу красная лента? Где-то же чёрные лежали.

Она принялся за истеричные поиски. Видя, что у неё ничего не получается, я включился, пытаясь в чужой каморке найти, страшно сказать, чёрные ленты. Тут каждую тряпку и шнурок можно принять за искомое.

- Как они выглядят?

- Чёрные такие, - выдала дочь ответ краше вопроса.

- А это случа... нет, это платок какой-то.

- Давай сюда.

Не имея иной возможно дать ход нервной спешке, Виктория набросилась на протянутую чёрную тряпицу и оторвала две полоски ткани. Одну она сразу повязало вместо красной ленты, а вторую повесил на плечо. Настал черёд второй косы.

Я попробовал растечься по креслу и расслабиться. Попробовал даже обмануть себя, что спокоен, вот только носки туфель неистово бьются друг об друга.

- Виктория, мы завтра убьём Монарха?

- Да, если придёт.

- А если не придёт?

- Просто уйдём и попытаемся когда-нибудь ещё.

- Когда-нибудь ещё?

- Да, и очень скоро.

Затем я рассказал про сегодняшнее открытие в музее поплавков. Виктория недоумённо застывала, когда я добирался до самых непонятных моментов. Не сказал бы, что рассказ сильно её заинтересовал.

- Знаешь, вообще не похоже, что они имеют отношение к Монарху, - заметила дочь, скривив губы.

- То есть, мы случайно наткнулись на каких-то террористов?

- Вроде того.

Я откинулся в кресле и поднял взгляд в потолок. И тревога вдруг забылась, вылетела из головы, а мне захотелось улыбаться. Потом я просто залился хохотом, который давно себе не позволял.

Не понимая, что тут смешного, Виктория тем не менее охотно заразилась приступом.

- Какой я стал великолепный детектив, - заглянул я в глаза дочери.

Теперь ей стало понятнее, и смех у неё стал яснее и веселее. Неуклюжая шутка рассмешила нас не хуже лучших комедий. Говорят, комедии смешные, но мне как-то не довелось побывать.

Виктория закончила со второй косой, но опять не смогла найти приготовленную ленту.

- Так, она же здесь была. Ладно, сделаем новую, - с треском от платка оторвали очередную полоску ткани. Она сразу же отправилась фиксировать тугой пучок.

Ей идёт. Вот, бывало, смотрю я на Арику, и у меня появляется какое-то чувство умеренного восхищения. Назвал бы правильнее, если б подобрал слова. Теперь понимаю, что это было чем-то вроде отцовского любования. У меня самая красивая дочь-снайпер.

- Нервничаешь? - спросила она, не находя себе места на кресле.

- Нет, - соврал я, - я спокоен, как дерьмо.

- Почему "как дерьмо"?

- А ты видела когда-нибудь паникующее дерьмо?

- Нет, в этом ты прав, - улыбнулась Виктория совсем детской улыбкой. - Ладно, можешь выйти? Мне нужно переодеться.