Жилин - Неделя: Истории Данкелбурга

- Но я...

- Катарина! - грозно прервал я девушку, - Это очень серьёзные вещи! Мы имеем дело не с какими-то грабителями, а с организованной преступностью! В Ваших же интересах сотрудничать с нами, а не сомневаться, стоит ли нам доверять!

- Я не хотела... - жалобно пропищала девушка, - Эрик действительно был в тот день просто психологом...

Тяжело вздохнув, я глубоко в душе смачно сплюнул и ответил вконец перепуганной Катарине:

- Неважно, как всё на самом деле, и как это видите Вы. Главное лишь то, как это видят злоумышленники. Если они видят шанс добраться до нужного им человека, они попробуют это сделать. Пусть через ваш труп, пусть через чей-либо ещё...

Девушка опустила голову и, кажется, начала потихоньку плакать...

- Не расстраивайтесь, Катарина, всё не так плохо. Спасибо, что сказали-таки правду. Счастливо.

Да, наверно, мне следовало остаться и успокоить её, однако я справлюсь с этим хуже, чем слепой алкоголик с реставрацией картины Фрауша. Пришлось спешно и позорно ретироваться...

Но мои мысли быстро заняло другое: клан Фуокозо, члена которого, вероятно, искали синдикатовцы... Теперь сомневаться, что это были именно они не приходится...

Катарина просто оказалась на железнодорожных путях, по которым ехал поезд карателей.

Семнадцать лет назад мы с Помелой говорили о детях. Последнее время она не находит себе места и вдруг решает, что нам обязательно нужны малыши...

Мы десятки раз пытались, однако всё было без толку: врачи обнаружили у меня какие-то отклонения... язык сломаешь, пока выговоришь... в общем, я не способен зачать ребёнка.

Разумеется, Помела была в курсе.

Она говорила, что можно усыновить кого-нибудь из детского дома. Для меня это было чем-то вроде оскорбления, насмешкой над моим недугом. Однажды мы как-то съездили в сиротский приют, но я лишь брякнул, что мне тут никто не нравится, и поспешил увезти Помелу.

И всякий раз, когда вновь заходил разговор об усыновлении, я отнекивался и предлагал обсудить это позже. Сколько бы мы не откладывали, моя любимая, разумеется, и не думала оставлять попыток, а я никак не мог придумать, что же со всем этим делать.

Семнадцать лет назад мы поссорились. Она кричала на меня, что я мешаю её мечте, думаю только о себе, я кричал на неё, что не желаю видеть в доме чужого ребёнка. Я довёл Помелу до слёз, после чего она два дня со мной не разговаривала...

Тогда я думал, что вот он - тот момент, когда она больше не сможет терпеть жизнь со мной и уйдёт, однако она продержалась ещё целый месяц...

Вернувшись в свой кабинет, я решил сесть и попробовать свести вместе те ниточки, что успел собрать - бесполезное занятие: ниточек мало, вариантов много...

Предположим, нам действительно нужно плясать от этого одноглазого, назвавшегося Эриком Пансм... а чёрт, надо было записать... Понятное дело, Пятый Синдикат решил прижучить мафиози, а заодно и выбить из него какую-нибудь информацию...

Что же выходит? Чтобы выйти на преступников, надо будет разыскать либо штаб Синдиката, либо Фуокозо... этим мы занимаемся уже бог знамо сколько лет, но тут... тут есть шанс действительно выйти на бандитов или на мафию...

А это уже дело не для одного стареющего детектива. И даже не для него же, но в компании усатого и бестолкового напарника...

Возможно, я просто отчитаюсь перед начальством, и оно поручить расследование другому. Так было бы лучше.

- Я нашёл! - радостный влетел в кабинет Ирвин, чуть не сорвав дверь с петель, - Нашёл!

- Одноглазого? - выдохнул я, отойдя от испуга.

- Да, одноглазого! Вот: член мафиозного клана Фуокозо, мастер по допросам и пыткам, прозвище - Гомер, настоящее имя неизвестно. Отличительные черты: высокий, блондин, правый глаз отсутствует. В преступных делах замечен не был, и, как заверил полицию один из допрошенных соклановцев, в них никогда и не участвовал. Понимаете, Зиммер? Тут есть связь с мафией!

- Понимаю. Я допрашивал Катарину - она сказала мне, что неизвестный мафиози. Вот только решила его выгораживать... А ты-то понимаешь, что всё это значит?

- У нас есть зацепка...

- Неверно, - равнодушно отрезал я, - Это значит, что мы имеем дело с очень крупной рыбой. Нашими снастями такую не выловить, если ты понимаешь, о чём я...

Словно шокированный до глубины души, Ирвин с сомнением уставился мне прямо в глаза и принялся тупо моргать. Кивнув его немой догадке, я принялся складывать все собранные документы в папку...

- Мы отдаём дело другим?

- Ну да, - спокойно ответил я и забрал из рук напарника скромное описание одного из действующих лиц этой истории, - Или ты собираешься связываться с синдикатовцами, мафией и разборками двух преступных группировок? Это нам с тобой не по зубам, и нужно бы это понимать...

- И кому поручат дело?

- Создадут рабочую группу, заставят разбираться... А может, просто оставят папку пылиться в архиве: улик не так много, чтобы вообще было возможно разобраться с этой ерундой...

Поднявшись и обойдя стол, я вдруг заметил, что мой напарник не двинулся с места. Уже в дверях я бросил ему через плечо:

- Ты раздосадован?

- Да! - зло огрызнулся Коперни, - Я сильно раздосадован! Какого чёрта? Мы то обнаруживаем, что искомого нами маньяка кто-то убил, то вдруг отдаём дело кому-то другому! Мы сами-то работать будем?

- Успеешь ещё наработаться...

Я вышел за дверь, и только после этого Ирвин увязался за мной. Через три шага он уже справа:

- Я хочу хоть одно дело довести до конца! - практически закричал мне на ухо, - Я хочу работать детективом!

- Об этом необязательно кричать на весь участок. Если хочешь, я могу попросить, чтобы тебя включили в группу по работе над этим делом...

- Да, я этого хочу!

- Вот и славно...

Действительно, славно! Буду очень рад, если меня избавят от твоей компании.

А вот уже и кабинет шефа, его застеклённая дверь. Больше всего мне не нравиться в неё стучаться.

- Войдите! - рявкнул оттуда Виктор.

Мы послушались. Оказавшись в просторном душном кабинете начальника, я невольно поёжился: мне тут совсем не нравиться, словно садишься в муравейник. Роскошные шкафы, вентилятор под потолком, белоснежный жалюзи, гнетущие цвета обоев и дорогой стол у окна. А за столом восседает шеф Виктор Гробс, похожий на бульдога с пышными бакенбардами. Взгляд, как у пираньи на диете, рот, как у жабы, и нос, как у боксёра, не знающего, что такое блок...

Как говорится, каждый видит человека по-разному. Я на месте Виктора вижу злобного, хмурого гнома... Пусть он и имеет вполне нормальный рост, ассоциации приходят только со сказочным карликом...

Вертя в руках дорогую ручку 'Кранж', он недовольно глянул на нас, двигающихся в его сторону, и проворчал:

- Нечасто ты заходишь, Клаус...

- Ну да, нечасто, - чуть слышно ухмыльнулся я, - Будто ты скучаешь.