Вячеслав Ракитянский - Приют Одиннадцати

— Хирту удалось добиться потрясающих результатов! Сначала он проводил опыты на животных, а затем и на людях. Результат был на удивление стабилен — сто процентов из ста.

— Для чего вы мне всё это рассказываете? Я не медик, вы же знаете…

Ракеш был настолько увлечён, что пропустил мимо ушей вопрос Манфреда.

— Хирт использовал давно известную методику лечения, а именно — люминесцентную микроскопию. В своё время некто Роял Райф, американец, пытался таким же образом лечить опухоли.

Манфред с удивлением посмотрел на индуса. Определённо, Ракеша несло. Он был полностью поглощён историческими перипетиями борьбы с раком. Похоже, что Лист и вся связанная с ним история отошли на второй план, стали менее значимыми.

— Причём тут американцы?

— Выслушайте. Прямого отношения к делу это не имеет, но поможет вам осознать всю значимость сегодняшней ситуации…

Ого! Уже теплее. Лист решил больше не перебивать и дослушать рассказ до конца. Вполне возможно, что воодушевлённый индус сболтнет лишнего, а сейчас это только на руку.

— Так и быть, рассказывайте, что там дальше, — Манфред показал полную незаинтересованность, даже зевнул в кулак для убедительности.

— Это было ещё в тридцать четвёртом, в Южной Калифорнии. В госпитале Пасадены. Райф назначил специальный курс лечения онкологическим пациентам с конечной стадией рака. Обречённым больным, чтоб вам было понятней. А через три месяца провели обследование. Почти восемьдесят процентов больных были здоровы. Ещё десять излечились в течение трёх последующих недель. А в тридцать девятом случилось нечто странное. Все те, кто работал в Пасадене, сказали, что знать не знают ни о каком Райфе… И тем более о его методе. Потом начались аресты, один за другим. Райфа обвинили в том, что он работает, не имея лицензии. Клиника была закрыта, потом разграблена. Не осталось ни одного сконструированного Райфом микроскопа. Компанию "Хойленд", которая производила инструменты для Райфа, обанкротили и закрыли ещё до войны. В общем, довольно тёмная история…

— Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне?

— Непосредственное!

Воодушевление Ракеша зашкаливало, и на этот раз Лист решил ему подыграть, постарался придать голосу взволнованности.

— Неужели?

— Заинтересовались? — Ракеш радостно посмотрел на Манфреда. — Если вы хотите узнать больше, придётся вам прогуляться со мной по Страсбургу.

— Помогите мне, Ракеш. Скажите, что именно вы ищете, и мы сэкономим время.

Улыбка тут же пропала с лица индуса. Это было опрометчиво, и Манфред слишком поздно понял, что совершил ошибку. Теперь из Ракеша и слова не вытянешь, будет юлить и изворачиваться до самой посадки.

До окончания полёта оставалось чуть меньше часа. Лист закрыл глаза и постарался уснуть.

Снег валил такой, что уже в нескольких шагах ничего не было видно. Если Зигфрид не успел подняться до снегопада, то пересидит в кулуаре. Тем более он прихватил с собой зимнюю куртку.

Фред повернул за небольшой выступ. Дальше площадка расширялась, ступенями уходила вверх. Поднимаясь по камням, он увидел впереди силуэт, еле различимый из-за снегопада. Трудно было определить, кто это — русский альпинист или Зигфрид, который каким-то чудом сумел его обойти.

Манфред ускорил темп и поднялся на ровную поверхность. Тот, кто шёл впереди, поскользнулся и на секунду задержался на полке, прежде чем скрыться за очередным поворотом. Теперь Лист мог с уверенностью сказать, что это был русский. Оказавшись возле выступа, Манфред достал пистолет.

В ту же секунду ударил сноп яркого света, который на секунду ослепил Листа, заставил зажмуриться. Когда он открыл глаза, света уже не было, но появился еле слышный гул. Ему показалось, что хлопья снега замерли, а затем снова стали кружиться в воздухе.

Внезапно вся площадка погрузилась в темноту. Мир качнулся в сторону, Манфред потерял равновесие и облокотился о камни. Из-под ладони брызнул сноп искр. Лист отдёрнул руку, оступился и чуть не сорвался с полки. В полной темноте на ощупь сделал несколько шагов, повернул за выступ и почти сразу наткнулся на русского.

Виден был только силуэт на фоне яркого свечения, лица не разобрать. Русский занёс над головой ледоруб, и Лист выставил руку, заслоняясь от удара…

Лёгкий гул двигателей, еле слышные голоса и больше ничего. Никакого снега, свечения и никаких русских с ледорубами. Никакой войны. Рядом Ракеш смотрит в иллюминатор. Впереди, слева и справа пассажиры. Манфред оглядел проход между креслами. Заметил, как шторка в передней части фюзеляжа чуть отодвинулась в сторону, за ней стоял человек. Кто — было плохо видно, но его присутствие в самолете имело прямое отношение к Листу.

— Что-то увидели?

— Нет. Мне нужно освежиться. Вы не знаете, где тут туалет?

— Туалетные комнаты и там, и там…

Лист направился по проходу. Отдёрнул шторку и лицом к лицу столкнулся с Завьяловым. Тот схватил Манфреда за локоть и потянул в сторону от прохода.

— Чёрт, и вы здесь?!

— Тише! Да, и я здесь. Ладно, времени нет, давай сразу к делу. Ты не слишком-то откровенничай со своим новым другом. Смотри, я тебя предупредил, чтобы ты не болтал лишнего.

— С чего ты взял, что я болтаю?

— Это я так… На будущее.

Павел говорил по-русски и обращался к Манфреду на "ты", как и при первой их встрече.

— А с тобой?

Завьялов пожал плечами.

— А вот со мной можно.

— Уверен?

— Уверен, — Павел криво усмехнулся.

— Сомневаюсь.

— Зря. Я мог придушить тебя подушкой ещё в гостинице. Но я не за этим приходил.

Манфреда раздражала откровенная наглость Завьялова. Уж чего он совершенно не боялся, так это смерти. Наоборот, был уверен, что все его новые знакомые заинтересованы в том, чтобы сохранить ему жизнь.

— Хорошо, что тебе нужно? Ты ведь не просто так полетел этим рейсом?

— В Страсбурге Ракеш сначала поведёт тебя к Анатомическому институту. Потом на окраину города, на трассу, которая ведёт через Рейн в сторону Келя. Даже если ты и вспомнишь что-то, молчи. Это в твоих интересах.

— Что я должен вспомнить?

— Не важно, — отрезал Павел.

— А если я расскажу? Вспомню и расскажу?

— Приговор себе подпишешь.

— Тебе-то что за дело?

— Моя башка тоже слетит. Мы с тобой в одном котле варимся, как две малознакомые курицы.

— Почему это я должен заботиться о твоей голове? — спросил Манфред.

Паша пожал плечами и не ответил. Дружески похлопал Листа по плечу и скрылся за шторкой, которая вела в салон экономкласса.

Манфред заперся в кабинке. Открыл кран, умылся холодной водой, посмотрел в зеркало. Собственное лицо показалось ему незнакомым, как тогда, в клинике Кёльна.