Виктор Ночкин - Свирель Гангмара

В трактире в столь ранний час было малолюдно, только два бедно одетых пожилых горожанина грустили над небольшим кувшином неподалеку от стойки. Женщина — должно быть, жена усатого — стояла рядом с ними, рассеянно возила тряпкой по соседнему столу и кивала, слушая монотонные жалобы одного из клиентов, тот клял неурожай, совпавший с новым налогом, введенным его светлостью, то есть теперь уже его императорским величеством. Война за престол стоит немало, а оплачивает — кто? Верно, оплачивает все тот же труженик. Снаружи доносились размеренные удары — кабатчик приколачивал вывеску.

Хозяйка, должно быть, почуяла в Петере более платежеспособного клиента и, угодливо улыбаясь, поспешила возвратиться за стойку.

— Чего желаете, мой господин? Пивка с утра, должно быть? — Тетка подмигнула. — Должно быть, бурная ночка выдалась, а?

«Ну и вид у меня, должно быть, — подумал Петер, — полночи старинный текст разбирал, а полночи… м-да…» Вслух же колдун сказал:

— Поесть, пожалуй. Яичницу…

— С сальцем? Лучком? — подхватила хозяйка. — И стаканчик вина для аппетита?

Хорошо хоть пива не предлагает больше… А почему бы и нет?

— И вина. Маленький стаканчик… А что за старик отсюда вышел?

— Какой старик? — с наигранным удивлением осведомилась женщина.

— Ну, старик, в темном плаще. Невысокий, прихрамывает слегка. Потасканный такой старичок.

— Нет, не помню такого, — отмахнулась хозяйка. — Сейчас яишенку сообразим, мой господин. Не желаете расплатиться вперед?

Петер нащупал в кошельке монету покрупнее и положил на стойку.

— Старик вышел не больше трех минут назад, — упрямо повторил он.

— Ну… Мало ли кто сюда входит и выходит, на то и заведение такое… Мое дело — что? Подать, налить… За это и платят. А больше мне ни за что не платят. Бывает, я сама плачу, а мне — нет.

— Что ж, — печально согласился Петер, сгребая монету со стойки, — должно быть, обознался я… Пойду в «Счастливом колесе» спрошу. Там и поем заодно. Мне велено дядю Герта отыскать и домой привести, пока он в долг не набрался. Ну и расплатиться, если что. Жаль, что мне привиделось… Придется искать дальше.

— Стойте, стойте, мой господин, прошу вас, не уходите! Ну конечно, я вспомнила! Всегда в черной одежде, слегка прихрамывает, наш завсегдатай, Гангмар его забери. То есть я хочу сказать… Кто бы мог подумать, что у него есть такие, такие… э… заботливые родственники! Сам-то ваш дядюшка, по правде говоря, пил в долг… который составил уже э… Половину… то есть целый келат. С четвертью. Да! Келат с четвертью.

Петер недоверчиво покачал головой.

— Ну да, дядя Герт, конечно, мог выпросить выпивку и в долг. Но келат…

— С четвертью! — напомнила хозяйка.

— М-да… Дядюшка превзошел себя. — Петер, входя в роль, скорбно покачал головой. — Да, но вы же сказали, что совершенно его не помните. Как бы мне убедиться, что это именно наш старик…

— А вот поглядите, мой благородный господин! — воскликнула кабатчица, хватая мага за рукав. — Чего ж тут доказывать, все ясно. Ваш дядюшка медальон в залог оставил. Муж и сомневался, верить ли в долг, но он выкупить поклялся, пьяница несчастный! Самое ценное, говорит, мол, тебе отдаю, единственный портрет супруги моей покойной. А в чем тут ценность, спрашивается, ежели вещица никудышная совсем? В общем, взгляните сами, там, стало быть, вашей тетушки портрет.

Хозяйка нырнула под стойку, суетливо достала медный медальон, довольно дешевый на вид, и протянула Петеру.

Чародей приоткрыл поцарапанную крышку. С небольшого полукруглого портрета печально смотрела миловидная светловолосая девушка. Петер никогда не считал себя знатоком живописи, но тут сразу решил: работа Лукаса. Манеру отца Моны маг запомнил хорошо — в свое время вывески, выполненные мастером, врезались в память. Герт, если это, конечно, он, знает не только тайны Марольда, но еще и каким-то образом связан с покойным Лукасом! Мона непременно должна увидеть медальон!

— Весьма хороша собой, смею заметить, была ваша родственница, мой господин, — заметила женщина. — Коли дядин долг покроете, то и залог отдаю вам.

Петер, старательно сохраняя внешнее спокойствие, кивнул, мол, узнает тетку, и выложил перед хозяйкой требуемую сумму. Та сгребла монеты, сразу повеселела и предложила Петеру присесть за стол и подождать яичницу.

Вошел хозяин, прислонил лестницу рядом с дверью и направился к супруге. Что-то коротко сказал женщине, та кивнула и ушла на кухню… Усатый занял место за стойкой.

Колдун присел у окна и задумался… Где Мона? Когда появится снова? Мысли, что девушка не вернется, он и не допускал. Вскоре хозяин принес миску с дымящимся завтраком и стакан вина. Петер кивнул усатому и, сглотнув слюну, уставился в окно, яичница горячая, пусть остынет. Однако, едва бросив короткий взгляд на тихую улицу, маг поспешно отвернулся — по мостовой неторопливо шагал начальник стражи Бэр. И поглядывал как раз на заведение с новенькой вывеской «За кружкой».

На крыльце раздались тяжелые шаги, скрипнула дверь. Петер торопливо склонился над миской и, обжигаясь, проглотил кусок яичницы. Бэр, скользнув равнодушным взглядом по посетителям, не обратил на колдуна внимания. Не узнал, слава Гилфингу. Встречаться с Бэром чародею было никак не с руки. Во-первых, ему, Петеру, как ни крути, время сейчас расследовать магические следы Марольда, а во-вторых — бумаги! Он обещал нынче возвратить бумаги Лукаса в архив. Петер затаился.

— Ну вот, — голос Бэра звучал благодушно, — вывеску сделали, так совсем же другое дело! Сразу ясно, что у тебя приличное заведение. А как с остальным, порядок?

Усатый что-то промямлил, интонации были вроде бы утвердительные, но слов колдун не разобрал.

Послышался шорох, звякнул металл. Петер украдкой оглянулся — Бэр, пристально глядя на кабатчика, прятал в карман некий предмет. Карман оттопырился, отвис — груз был довольно тяжелым.

— Вот теперь, — снова заговорил начальник стражи, — и в самом деле порядок. Трудись дальше, мастер. Теперь, с вывеской-то, я говорю… Главное — вывеску правильно повесить, верно? А? Что молчишь? Через месяц загляну, проверю, хорошо ли висит, не покосилась ли.

Бэр приязненно засмеялся и затопал к выходу. Когда дверь за ним захлопнулась, колдун перевел дух и залпом выпил вино, даже не заметив вкуса.

Петер доел, отодвинул тарелку и несколько минут сидел неподвижно, обдумывая произошедшее. Все было так… мирно. Привычно, спокойно. Бэр улыбался — доброжелательно, как всегда. Кабатчик тоже не выказал недовольства. А может, ничего и не случилось? Мало ли, какие совместные дела у жителей небольшого городка… Чушь, чушь! Петер поднялся и направился к выходу. Это не его дело, это его не касается! Он на службе и платит ему в конечном счете именно Бэр.