Андрей Уланов - Ночные загадки

Старший инспектор Мэтьюс — личность весьма беспорядочная даже для человека. Он постоянно забывает надеть шляпу или повязать галстук, его запонки обнаруживаются в самых неожиданных местах участка, карманно-башенные часы или спешат на пять минут, или опаздывают на пятнадцать, а месяц назад он явился на службу в домашних тапках. Но при этом вечернему ритуалу «инспектор собрался домой» мог бы позавидовать любой гном, а уж эти коротышки знают, как быть помешанным на пунктуальности.

Прежде всего Мэтьюз аккуратно закручивает чернильницы, все три. Тщательно, до блеска, протирает перья ручек, укладывает их в самодельный чехол и затягивает горловину. Следующий пункт — заточка карандашей, затем идет вытряхивание пепельницы, пересчет бланков… тут я обычно не выдерживаю и начинаю клевать носом, пока звяканье чашки не прогоняет сон.

— Уф, кажется все, — промокнув лоб, старший инспектор убрал платок в карман, оглянулся в поисках котелка, — в очередной раз забытого дома, — печально вдохнул и взялся за ручку зонта.

— Не совсем, сэр.

— Гм… я что-то забыл, мисс Грин?

— Да, сэр, — мой вздох был кроток и преисполнен смирения, — ключи.

— Что… ах… — старший инспектор озадаченно уставился на саквояж, в недрах которого упомянутые ключи скрылись несколько минут назад, — ох… сейчас…

Кому-то может показаться, что я попросту издеваюсь над бедолагой. Конечно, если этот «кому-то» ничего не понимает в эльфах. Нам вовсе не доставляет удовольствия наблюдать за страданиями живых существ.

— Вот, прошу вас, — Мэтьюс положил на край стола глухо звякнувшую связку, — теперь, — он с тревогой взглянул на меня, — кажется, все?

— Кажется, да, — успокоила я страдальца. В конце концов, закорючку в журнале дежурств я могу нарисовать и без него. Сейчас же мои мысли все больше занимала печка, буквально по капле выдавливающая из пузатой тушки несколько лишних теплых градусов.

— В таком случае — удачного дежурства, мисс Грин! — раскланялся Мэтьюс и торопливо засеменил к двери.

Развернув ухо, я подождала, пока «бдизнь-шкряб» наконечника зонта о булыжник не затихнет вдали — после чего вскинула руку и щелкнула пальцами.

— Слушаюсь, мисс инспектор! — дежурный констебль уже стоял наготове, с полным совком в одной руке и кочергой — в другой. Как я и подозревала, печь уже почти потухла, но у дежурного имелся козырь в рукаве, точнее, в черпаке. Отлитый из казенной лампы керосин мигом заставил огонь жадно вгрызться в бурые угольные комья.

— Так-то лучше…

— Намного лучше, — кивнула я из-за конторки, пытаясь разобраться в каракулях утренних записей. Согласно директиве суперинтенданта, претенденты на службу в полиции обязаны доказать свое умение читать, писать, а также владеть первыми двумя арифметическими действиями. Увы, на практике эти умения часто были весьма условным понятием. Вот что, к примеру, может означать запись: «Доствлн тело со следми пытлось уйти водврно»? И клякс понаставили. Нет, решила я, выкладывая поверх журнала трубку и кисет, без пары хороших затяжек в этих письменах не разобраться.

Глухо ухнула входная дверь.

— Вечер добрый! — пробасил вошедший, снимая каску. От промокшего форменного плаща почти сразу же потянулись вверх едва заметные полоски пара.

— И вам того же, констебль, — дежурный скрипнул табуретом. — Чай будете, мистер Фрайм?

— Не откажусь.

Фрайм провел рукой по лицу, то ли растирая замерзшие щеки, то ли пытаясь выжать влагу из бакенбард, и присел на скамью, задумчиво глядя, как дежурный возится с пузатым чайником.

— Дрянная нынче погодка, — произнес он. — У реки туман уже наполз… дождь опять же — то ли есть, то ли нет его. В такую погоду добрые лю… добрый народ по домам сидит, носу не кажет.

Что-то царапнуло мой слух в этой фразе… не слова, скорее тон, которым они были сказаны. Конечно, Фрайм вполне мог зайти просто погреться и поболтать с товарищами по мундиру, констебль все же не простой стражник, прикованный к маршруту обхода, словно каторжанин к ядру. Но «владение» Фрайма было едва ли не самым дальним. Да и вообще, как я помнила, этот констебль весьма старательно избегал начальственных взоров.

— А злой… народ?

— В корень глядите, мисс инспектор, — констебль осторожно принял из рук дежурного блюдце с аляповатой «гербовой» чашкой. — Благодарствую. Так вот о чем я. Злыдням в такую погодку как раз самая работа. Налетел из тумана, кошелек сцапал и растворился, поди догони его в этом киселе. По домам, опять же, шарить безбоязненно — соседи не разглядят, тревоги не поднимут…

Вздохнув, я отложила перо.

— Что случилось, констебль?

— Да вот в том все и дело, — Фрайм коснулся верхней губой чашки, помедлил и одним шумным глотком всосал не меньше трети ее содержимого. Как он при этом умудрился не обжечься, осталось для меня загадкой. — Случай-то есть… а как бы и нет.

Наверняка у меня во лбу сейчас ярко вспыхнула руна удивления. Констебль, изъясняющийся загадками, — диковина куда более экзотичная, чем заморские пернатые рептилии в зоосаде.

— Поясните, констебль!

— Вам лучше будет взглянуть на это самой, мисс инспектор, — с виноватым видом произнес Фрайм. — Тут недалече, меньше мили. Склад Хикса, Хикса и Ошкотта, мож знаете?

— У реки? — уточнила я, уже заранее предчувствуя неприятный, да что там, трагический для меня ответ.

— Ну да, — обрадовано закивал констебль. — В проулочке, седьмом, ежли от пристани справа. То есть, записан-то склад на Даркфиш-стрит, но на самом-то деле она в другой стороне получается, просто с именованием путаница вышла, когда магистратскую табличку сорвали…

Мне очень захотелось швырнуть в констебля — или хотя бы просто в стену! — чем-нибудь тяжелым. Я даже начала шарить рукой по столу… наткнулась на трубку… чиркнула спичкой и глубоко затянулась. Знакомый аромат с нотами шоколада и карамели на какое-то время заслонил все прочие запахи…

…но полностью заглушить отвратительную вонь, конечно же, не сумел. К счастью, на складе рыбу лишь хранили. К разделочному цеху я бы не смогла подойти ближе, чем на полмили.

— Вот, — Фрайм лязгнул заслонкой масляного фонаря, — извольте полюбоваться, инспектор!

Горячий луч заставил туманные клочья неохотно раздвинуться. На потемневшем от вечной сырости дереве отчетливо виднелись свежие дыры, окаймленные клыками щепок — след от сорванных «с мясом» воротных петель. Сами ворота уже успели поднять и кое-как водрузить на место, но грязно-желтые пятна глины пока еще «украшали» большую их часть. Вглядевшись, я без особого труда разглядела и отпечаток вывески на краю лужи.

— Дерево дрянное, прогнило насквозь, — вполголоса произнес Фрайм. — Такой забор, считай, ворам приглашение. Говорил я… кхм, говорили уж хозяевам. А те все откладывали, жалели: доски новые денег стоят, а мы и так еще концы с концами сводим, рыба-то нынче совсем подешевела. Еще и пришучивали, мол, кто эту селедку красть будет, ее и даром-то иной раз не берут, нос воротят. Ну вот и дошутились…