Мария Чурсина - Чужие сны

— Так что ты решила?

— Я не пойду с тобой, — тихо сказала Диана, уставившись на будильник, стрелки которого упрямо приближались к единице. — Уходи.

В полумраке снова казалось, что он улыбается, но голос стал глуше.

— Хорошо. Я не хотел говорить тебе, но придётся, как вижу. Когда я впервые увидел тебя, я сразу понял, что ты не человек. Ты маг, ты знаешь об этом? Возможно, сейчас это незаметно, но со временем тебе станет тяжело жить среди людей.

Он протянул ей руку, и Диана уставилась на узкую бледную ладонь, такую нежную, будто он никогда не держал в руках ни оружия, ни даже кухонного ножа. Она вдруг разозлилась на него: за эту ухоженную руку, за белый ворот рубашки, выглядывающий из-под пальто. За то, что он был точно уверен — она с ним пойдёт.

— Ерунда. Я знаю своих родителей, они не маги.

— Значит, они что-то скрыли от тебя, — произнёс Ано. Это была не улыбка — просто рисунок его губ, но Диане теперь казалось, что он насмехается. — Это не такая уж редкость. Кровь магов и людей давно смешалась, хотя некоторые предпочитают этого не замечать, устраивают глупые войны. Тебе будет сложно жить среди людей.

— Уходи, или я сообщу, куда надо, — сказала Диана, чувствуя, как становится тяжело дышать.

Она потянулась к телефону, да так и замерла с протянутой рукой, не решаясь совершить обещанное. Ано постоял ещё секунду или две. Мигнула старая лампа. Где-то в коридорах прошуршали шаги.

— Знаешь, — сказал Ано, протягивая руку к её щеке, — я ведь решил бежать, когда увидел тебя. Если ты откажешься, я вернусь к своим, хотя очень не хочу этого. Скоро наши войска будут здесь. Беги отсюда, беги на запад. Людям нас не победить. И я не хочу, чтобы ты пострадала.

Она не поняла толком, как вдруг оказалось, что обнимает его, а потом — дверь подсобки открылась, хотя тётка Капа наверняка запирала и её.

Безразлично — прошла минута или вечность. Когда всё закончилось, Ано сказал:

— Я уйду, если ты так решила.

Диана думала, что никогда больше его не увидит. И встретила снова спустя всего несколько дней.

Маша сбросила куртку и кроссовки в прихожей и закрылась в комнате, только в последний момент рассмотрев, что в углу кровати сидит Сабрина.

— Ох, ты здесь? Я думала, ты ушла с этим врачом.

— Ушла, — меланхолично пожала плечами Сабрина. — И что мне, до вечера с ним гулять? Я просто увела его, чтобы не мешал вам.

Маша бросила блокнот и ручку на постель и зашагала по комнате. Из окна — даже закрытого и заклеенного на зиму — дышало холодом. Она развернулась и пошла обратно, тяжело впечатывая шаги в пол.

— Утром Судья была на кладбище. Можем ли с уверенностью сказать, что это она жгла костёр? Конечно нет.

Сабрина молча ждала. Она знала: с Машей такое случалось, и не торопилась встревать с расспросами. Увлекательные беседы с самой собой — неотъемлемая часть рабочего процесса.

— Первое моё серьёзное дело, и уже просто руки опускаются, — выдохнула Маша. Если бы её сейчас видела Судья, она была бы просто обязана покраснеть со стыда. — Я вообще никогда не думала, что мне попадётся настолько пропащее занятие. Было ли убийство? Где состав дела? Врачи в городе твердили, что все смертельные случаи — результат какой-то инфекции. И даже диагноз какой-то придумали. — Она судорожно покопалась в блокноте, но, видимо, так ничего и не нашла. — Все остальные делают вид, что ничего не происходит, хотя ежу понятно, что происходит и даже очень.

— Если нет состава, то закрывай и поехали в город, в чём проблема? — зевнула Сабрина, прекрасно понимая, что никуда Маша не поедет. Даже если её потащить за шиворот. Она отчего-то вбила себе в голову, что её первое серьёзное дело должно оказаться самым громким, и, конечно же, она обязана с блеском его раскрыть.

Маша опустилась на край кровати, но тут же снова вскочила.

— У меня только бред каких-то сумасшедших в качестве показаний.

— У тебя всю жизнь так будет, это такая работа, — вздохнула Сабрина, опять же, не надеясь, что её услышат. Таков был почти священный ритуал.

Маша схватилась за голову.

— Как я буду перед начальством отчитываться?

— Я бы на твоём месте не волновалась, — улыбнулась Сабрина, прикрывая глаза. Руки её были спокойно сложены на груди, голова — откинута на поставленную торчком подушку. Она собиралась вернуть себе положенную порцию сна, но условия не позволяли.

— У меня — ни экспертизы, ни баз данных. Я даже до ребят дозвониться не могу, чтобы спросить про руны на стенах этого сумасшедшего, — пожаловалась Маша и уже основательно осела на кровать.

Сабрина ждала, потому что знала — скоро это кончится. Ещё недолго осталось.

— И ещё это. Я говорю Судье, что, мол, с демоном будем делать. А она мне: не твоё дело. И вот что теперь? Кого от кого спасать?

В окно снова застучал дождь, он поливал разбитую дорогу, превращая её в грязное месиво. Сабрина задумчиво смотрела на старую яблоню за окном — на её ветках уселись галки. Краем глаза она видела, как Маша ковыряет грязное пятно на джинсах.

Вскоре ей это занятие надоело, и Маша вынула из кармана телефон. Уныло пискнули кнопки. Судя по выражению её лица, связи так и не было.

— Пойду, поищу, где ловит. Может, всё-таки до ребят дозвонюсь. Нужно всё-таки выяснить, кто такая эта Судья, — вздохнула она.

Их госпиталь переводили глубже в тыл, хотя Диане всегда казалось, что дальше отступать некуда. Раненых увезли ещё затемно, она — одна из немногих — осталась в опустевшем здании, чтобы собрать документы. Машина за ними должна была приехать к обеду, но задерживалась, а чуть позже в небе зажглись красные и жёлтые огни.

— Паршиво. Наверняка же подбили машину, — пробормотала тётка Капа и быстро захромала вниз по лестнице, на ходу звеня ключами.

Диана задержалась на улице, разглядывая далёкие пока что вспышки. Город словно вымер весь. Ничего не осталось от соседних домов.

К вечеру стало ясно, что за ними никто не приедет. Вспышки стали ближе, и теперь даже через закрытые окна слышалось змеиное шипение искр, осыпающихся на асфальт, а чуть позже к ним добавилось гудение самолётов.

Потом пришли они. Диана видела их через мутное стекло процедурной. Их было десять, вряд ли больше. Все в одинаковых тёмных одеждах, в двухцветных плащах, как будто рассечённых пополам. В полном молчании они разошлись, создав на разбитой дороге правильную девятилучевую звезду. Один замер в центре.

Диана наблюдала за всем этим не в силах шевельнуться, хотя разум её вопил, что нужно бежать, бежать, пока хватит сил. Сердце бешено колотилось.

В бледном закатном небе появились чёрные кресты самолётов. Они кружили, как птицы-падальщики, над разрушенным городом, но ближе к госпиталю не подлетали, словно их отделяла невидимая стена.